Журнал - Иnаче №2 1997 Страница 20

Журнал

Иnаче №2 1997

© Журнал «ИNАЧЕ», №2, 1997 Учредители: Штепа В.В., Аленёв Н.Н. Зарегистрирован Комитетом РФ по печати, #014690, 12 апреля 1996г.

Главный редактор: Вадим Штепа. Редколлегия:

Alien: корреспондент по житейскому драйву,

Николай Аленев: отдел "Na чём свет стоит",

Полина Журавель: отдел рецензий,

Сергей Калугин: эзотерическое обеспечение,

Клещъ: отдел русского рока,

Лорд Чиподейл: странный отдел,

Манко: ответственный секретарь, ведущий аналитик,

Алексей Морозов: фотограф,

Алексей Шаболдин: художник,

Татьяна Шалунова: отдел мистификаций.

Обложка Эдуарда Копачинского

Вёрстка: Манко при содействии «Сэм-Издат»

Редакция благодарит Романа Багдасарова, Алексея Лобанова и Олю Рябинину за творческое участие в подготовке материалов этого номера.

Финансовая поддержка: фирма «ВЕЛА»

Адрес для контактов: Москва. 111394, а/я 25, Аленёву Николаю

Типография Россельхозакадемии

ДУША-ВОЛНА

Есть совсем еще непознанные пределы: верх и низ, свет и тьма, добро и зло…

Отчего же все существо наше словно высохло и скукожилось как залежалое яблочко, будучи вынуто из вихря и водоворота опаляющей игры этих единственных в мироздании сил? Водоворота, где малейшее неосторожное движение вовлекает человеческую песчинку в неостановимую цепочку причин и последствий, неотвратимо подводя смертного под карающую десницу рока либо под лучезарное сияние ангелов.

Но удивляться ли этому? Ведь по своей природе мы суть волновые создания - ветер же и звук, как известно, гаснут, попадая в плотно закупоренную банку атеизма, где безжалостно обрезается всякая тень, любая ересь, посягнувшая на царство догмата "дважды два - четыре". Мир атеиста и впрямь не что иное, как герметическая банка, превосходно защищенная и от сил света, и от сил тьмы. Настоящее великое приключение там невозможно просто по определению, у падений и взлетов свой четко отмеренный размах и рубеж. И нет места тому, что стоило бы имени загадки или открытия. Никакой сквозняк или шальной лучик не втиснется между параметрами незыблемого как скала 2*2=4. Счастье - добротно, тем и квадратно, несчастье, впрочем, тоже умопостигаемо и не дойдет до взрывной точки Катарсиса, в которой старая жизнь летит, рассыпается в клочья и создается внезапно новый космос. Непроницаемой пленкой затянут от дуновений эфира океан нашего бытия. Тяжкая, неподвижная водная толща всей массой давит и душит волну, и даже легкая рябь не коснется ее поверхности. Что изменилось в мире с директивной кончиной атеизма? Та же, почти непотревоженная водная пленка лежит, простертая надо всем. Из редких прорех веет далеко не чистым эфиром. Чаще тянет желчью и отравой иллюзии - угрюмое сектантство, легковесные дилетанты, скучные ловкачи. Либо наносит ученую, книжную пыль да плесень выдохшейся премудрости. Ведь в церквях, где потерян живой дух, наставляют искусству не приближаться слишком к роковой черте, за которой зона непокоя, неожиданного. Там свои заветные уравнения, свои исчисленные дважды два. Там задержался полный штиль, а духу надобно движение. И только во снах и фантазиях нам доносится нечто намного большее и пленительное, повествуя живому о живом. В смутных снах, тревожных и сладких, изредка в песнях звучит то, чего прежде не слыхали, словно бы весть об ином, а вместе с тем то, что тебе ближе всего остального.

Но снам не принято верить всерьез, без щекотки смущения. Люди боятся выпустить путеводную нить реального, предпочитая до срока тускнеть, отравляясь ядом собственной логики и трусости.

Что же там, за гранью знакомого, дозволенного заведенным распорядком? А всё там, всё. То, что могло бы отменить, зачеркнуть все непоправимо бестолковое, бездарное, глупо несчастное в нашей жизни, дать ей столь нужное объяснение, оправдание и искупление.

Уже очевиден и неоспорим тупик банальности, в который зашла с младенческих пеленок до посмертного приюта расчерченная, скрупулезно подсчитанная цивилизация. И это у благополучных. Тем же, кого не пускали и в этот постный рай, кого прокрутило и протрясло через подземелья и клоаки, чьи сердца давно задохнулись, мало просто вырваться из плена бедности и ожесточения. После злых трущобных скитаний под звук пинков и тычков, особенно нужен опьяняющий феерический танец под музыку небесных сфер.

Назначение волны - струиться в переливах красок тьмы миров, которые она пробегает, пронизывает в силу рождения своего во всех этих концентрических вселенных. Волне резонировать их дыханию.

Ибо прежний мир близок к своему концу, он уже давно застоялся, застыл, а значит мертв, и перемены неизбежны. Душа-волна, онемевшая в узилище земного бытия, пробудится однажды от толчка. И нужно будет заново осваивать свои пространства. И значит, с траекторией светлого полета ввысь, открывать риск и ужас срыва вниз, в бездны. Степень свободы измеряется степенью риска. Чем неудержимей и непреклонней готовность идти за мечтой все выше и выше, тем больше шансов вполне испытать на себе тот риск когда за манящими голосами великолепными полянами и звездной россыпью неосторожного путника ждет предательский обрыв глухой тупик или всего лишь еще одна декорация… Мы не знавали еще до сих пор таких катастроф мало кто успел изведать их горечь и отчаяние. Разве что доводилось прочитать как-нибудь в книжке про такое теша приятное безопасное любопытство постороннего.

Шуга НУРПЕИСОВА

ПАМЯТИ МИХАИЛА РОСЛЯКОВА

Едва только наш первый номер вышел из печати, и мы в Москве и Новосибирске уже делились друг с другом радостью от этого долгожданного события, из Питера пришла потрясшая нас весть: 19 августа 1996 года покончил с собой наш давний друг и товарищ, талантливый поэт и музыкант Михаил РОСЛЯКОВ. Было ему всего 19 лет… Отпели его в Александро-Невской Лавре. Урну с прахом предали земле в Москве 30 августа. Концерт его памяти состоялся в сентябре в московском клубе "Факел". 

Вадим ШТЕПА и редколлегия "ИNАЧЕ"

Когда уходит близкий человек, с ним уходит часть души. Когда уходит твой культовый музыкант - вроде Башлачева, Цоя, Кобейна или Янки - чувствуешь целый эпохальный провал. Но если счеты с жизнью сводит друг и при этом - человек невероятно быстрого творческого роста, слов просто не находится. Если многих "творческих людей" в девятнадцать лет еще трудно назвать даже "начинающими", то из Рослякова, поработавшего к этому возрасту в разных стилях - от психоделики и панка до "огненно-героического" символизма - в том числе и на английском языке, успело прорваться несколько десятков странных для непосвященного песен, стихов, эссе, рисунков и т.д. (Кстати, название его первой группы - "Пустые Звуки" - также "эзотерично": это абсолютный антоним полной тишины.)

Мишка, всегда летавший Икаром (одна из лучших его песен) над нашим мелкосуетным временем, слишком обостренно чувствовал, как оно ныне останавливается и глухо застывает в своей обыденной пошлости. И если "здесь нет Войны, здесь нет Любви", если на Земле все более забывается настоящая, экзистенциальная глубина этих понятий, - тогда "Солнце хочет прочь - ко Мне"… Мы потеряли какой-то естественный, ясный и светлый ход этого времени, а оно потеряло человека, знавшего только такую дорогу и с ужасом видевшего, что "повернулся смысл вспять". Который вскоре мог бы и повести по ней СВОЕ поколение, тех, чья романтическая энергия не погасла в пепси-коле, а напротив, назло - разгорелась еще ярче… Многие проницательные слушатели это вполне предугадывали даже по тем немногим альбомам, которые он успел записать. По вечным, но в его песнях очень свежо раскрытым образам, по оригинальному сочетанию напряженного ритма и очень мелодичной музыки.

Сегодня особенно тяжело наблюдать, что некоторые старые Мишины друзья, так долго воспевавшие суицид, орут о нем и дальше. Миша же, который особенно в своих последних альбомах "Созвездие" и "Зимнее Лето" - пел о пробивающем темноту Свете Небесной Любви, на Земле уже больше никогда не порадует нас своими новыми откровениями. Особенно поразил нас Егор Летов, который отреагировал на наш печальный звонок выражением типа "что это, Джимми Хендрикс, что ли, о нем жалеть". А ведь Михаил считался когда-то чуть ли не учеником Егора, и едва ли не обоготворяя его, посвятил ему не одно свое произведение. Так, на самом деле, для нас умер не Миша, а этот, как его называют панки, Сибирский Пес, который пусть теперь ищет обломки своих когда-то ценимых нами дисков и кассет на московских помойках… А кассета с лучшими Мишиными песнями выйдет, надеемся, в самом начале 97 года. Спрашивайте в рок-магазинах.