Вера Лукницкая - Пусть будет земля (Повесть о путешественнике) Страница 20

- Я так и предполагал! - обрадовался Елисеев.

- Чему радуешься?

- Видишь, пражители каменистой Аравии были людьми обычного роста - 1 метр 65 сантиметров! - с хорошо развитой мускулатурой, что и следовало ожидать от людей, боровшихся с нуждой в этой пустыне. Формы их черепов приближаются к формам черепов современных людей. Но как взять с собой эти находки, эти доказательства расового равенства и библейского фарисейства? Нет денег для перевозки, нет! Понимаешь?

- А куда девались останки тысяч людей, которые брели вослед Моисею? Может, странники забирали покойников с собой, чтобы похоронить в земле обетованной?

- Ну, это тоже нелепость. По преданию, они бродили годами, каким же образом они могли за собой носить прах своих близких?

Преодолев горы и ущелья, долины и пустыни, они приблизились к противоположному берегу. Елисееву долго еще помнились мрачные стены покинутого ими монастыря, скудная обстановка храмов, суровая жизнь отшельников и глаза старца - эти глубокие, как черные колодцы, глаза с отрешенным взглядом. О чем думал старец? О трудностях земных путей вообще или о себе, так бессмысленно отдавшем жизнь пустыне?

Проводник Ахмед сначала никак не мог отыскать дорогу к морю. После изрядных блужданий они наконец, пройдя еще одно дикое ущелье, вышли прямо к берегу.

- Я чувствую себя возвратившимся на "круги своя" - voil !* Шли от Красного моря и пришли к Красному морю... - бурчал Гранов.

Но было не до шуток. Дорога стала неспокойной. Проводники провожали недоверчивым взглядом каждого встречного. Рашид, самый смелый из троих, часто отъезжал в сторону. Еще в Каире Елисеева предупреждали, что эта часть пути особенно опасна, потому что здесь бродит много кочевых иноземных племен.

Первая встреча с сынами пустыни прошла удачно. Толпу бедуинов в пятьдесят шесть человек Елисеев пригласил на "русский чай". Этот неизвестный напиток, очевидно, им понравился.

- Таиб джай москов, - говорили арабы. - Хорош русский чай!

Старые шейхи рассказывали об охоте, о чудесах, о племенной вражде; молодые играли на флейтах, пели и плясали у костра.

Когда прощались, шейхи стали просить одарить их чем-нибудь на память. Юза дипломатично убеждал, что нельзя ничего просить у "могучего московского паши", если он сам не предлагает. Фанатики шейхи настаивали на своем. А один из них стал просить на память хотя бы то маленькое оружие, которое хаким носит на поясе. Это был циркуль, которым Елисеев измерял черепа. Про могучую силу этого "оружия" Юза специально наговорил, чтобы они позволили измерять черепа.

Просьба была и на этот раз отклонена, но сыны пустыни не унимались.

В это время два других проводника нагружали верблюда. Из одной корзины случайно выпал череп. Шейхи вмиг оробели, решив, что перед ними колдун и маг, сразу замолчали, стали низко кланяться и отступать.

И снова трудный переход. Теперь они пересекали пустыню уже на север. На пути встречались скелеты павших верблюдов, выбеленные солнцем. Справа, на северо-востоке, виднелась цепь аравийских возвышенностей. Мучила все та же невыносимая жара. Из протухшей воды, добавляя в нее немного красного вина, маслин и хлеба, Юза варил отвратительную бурду, которую называл "дзупа" суп.

От зноя и голода наступала апатия. Но Елисеев на следующей стоянке все же пошел по ущелью в поисках интересных образцов. И тут в ноги ему кинулась гиена. Он не успел удивиться - гиены не нападают на людей, - как раздался выстрел. К упавшей гиене подскочил человек. Он бился в истерике, называя гиену "оборотнем". Увидев возникшего из темноты Елисеева и решив, что это и есть оборотень, злой дух, который вышел из гиены, человек приложил ружье к плечу и в упор выстрелил в Елисеева. Пуля обожгла ухо. Увидев, что проклятый "марафил" стоит неподвижно, безумец заорал и бросился бежать.

Все это произошло так быстро, что Елисеев не успел ни испугаться, ни осознать, каким чудом остался жив. Он опустился на камень. В ущелье было тихо-тихо. Только труп гиены напоминал о случившемся.

Ночью небо пересекали метеоры, оставляя за собой серебристые следы. Они появлялись из черноты пространства и исчезали в беспредельности. Лишь к полуночи прекратилось гипнотизирующее видение сияющего звездопада. А наутро к берегу залива пристали две лодки торговцев живым товаром. Решив, что перед ними богатый паша, торговцы предложили ему несколько рабынь. Елисеев знал из рассказов проводников, что торговля невольницами процветает в разных местах аравийского побережья Красного моря и именно сюда обычно приезжают адъютанты египетских и турецких пашей, чтобы купить красавиц, выкраденных в Азии, Африке, а иногда и в Европе.

- Что мы будем с ними делать? - спросил Гранов, указывая на торговцев.

- Мое дело - постигать нравы и обычаи. Вступим в переговоры, послушаем. Я должен все это описать.

- Экий ты сухарь! Может, надо взять ятаганы и порубить всех этих негодяев в собачью закуску, а женщин пустить на волю?

- На смерть! Мы сейчас не поломаем сложившиеся тут порядки. Но чем больше людей в цивилизованном мире будет знать о них, тем скорее это прекратится.

Елисеев вступил в переговоры со старшим торговцем. Две молоденькие арабки лет 13 - 14, довольно хорошенькие, но сильно истощенные, по приказу хозяина пели и плясали, обливаясь слезами. Елисеев попросил прекратить танцы. Третья, негритянка, равнодушно относилась к своей участи и с любопытством рассматривала покупателей. Четвертую торговец именовал Розой Пустыни. Эта девушка была красавицей гречанкой. Возбужденная каким-то одурманивающим средством, она хохотала и кокетничала. Матерый торгаш просил за нее большие деньги...

Но были и иные встречи. Одна из них произошла на берегу Мертвого моря. У подножия холма Елисеев увидел палатку европейского туриста. Из палатки вышел изящный смуглый человек в белом костюме, в пробковом шлеме, с двумя револьверами на поясе. С ним были проводники и носильщики.

Месье Пижо из Франции, как он представился им, был в восторге от встречи. Он пригласил русских на необыкновенный чай, необыкновенный суп, необыкновенное рагу! Весело запылал костер. Месье ловко готовил еду и рассказывал о своих приключениях. С помощью фотоаппарата он собирал коллекцию портретов красавиц разных. В его альбомах уже скопилось, как он утверждал, более полутора тысяч неповторимых лиц. Кроме того, он записывал песни народов мира и сам их переводил. Он объездил много стран. На его теле были следы индейской стрелы и испанской пули. Люди часто не понимали его целей. За ним гонялись охотники Ирландии, ему угрожали японские мечи. Но он был храбр, весел и удачлив.

Фернан Пижо рассказывал свои увлекательные истории и во время ужина. Гости узнали, что у него во Франции есть одинокая мать, что он очень боится огорчить ее неожиданной гибелью, но страсть собирателя влечет его на край земли.

Потом он вынес из палатки флейту и изящно исполнил мелодии Норвегии и Шотландии, Сирии и Персии... Вечер прошел великолепно.

А на заре Елисеев надумал искупаться в Мертвом море. Сначала он наслаждался необычностью ощущений. Вода могла удержать даже совсем не умеющего плавать - так она была тяжела. Елисеев попробовал плыть стоя, только слегка передвигая ноги, но неожиданно перевернулся. С трудом выскочив на берег, он ощутил такую нестерпимую боль в горле, в глазах, что даже закричал. Из палатки выбежал месье Пижо. Он сразу обмыл Елисеева остатками пресной воды, потом потратил и недопитый чай, но ничего не помогало. Тогда Пижо усадил Елисеева на лошадь и умчал его к Иордану. Доктор долго плескался в реке, и ему показалось, что боль прошла, но на берегу воспаленные глаза заболели снова и в горле продолжалось жжение. Месье Пижо привез Елисеева, приготовил настой из каких-то трав и, промывая его глаза каждые полчаса, развлекал сначала очередной изысканной похлебкой, а затем великолепной игрой на флейте.

Нежные звуки разносились над пустынной равниной, над манящей поверхностью Мертвого моря, свойства воды которого не перестали возбуждать любопытство Елисеева-исследователя. И чуть оправившись, он, зажмурив глаза и заткнув уши, вновь нырнул в его жестокие воды. Проводники Рашид и Юза принесли Елисеева, лежавшего без сознания на берегу. Несколько дней потом ныло тело, избитое "каменной" водой. Месье Пижо три вечера делал доктору компрессы, на ночь заворачивал его в одеяло, отпаивал теплым вином, удивляясь и восхищаясь им.

- Разве первого купания было недостаточно?

- Разве, получив пулю от испанца, вы не отправились на финские ножи? весело парировал Елисеев.

Фернан Пижо долго смеялся.

- Мы, искатели приключений, похожи чем-то друг на друга.

Гранов сердился и не понимал. Сам готовый броситься в отчаянное предприятие, он скорее мог понять причины отваги Пижо, чем "занудное", как он выразился, упрямство друга.

- Подумаешь, сел с карандашом, все подсчитал, оглядел берега. Разве твои кости более яркое научное свидетельство, чем эти разрушенные тяжелой соленой водой камни?