«Работа мечты». За кулисами индустрии моды - Джулия Менситьери Страница 20

работать с Винсентом над другим проектом, лондонско-нью-йоркским, так что я была измотана… У меня была тысяча дел, а в Гонконге наутро влажность, дерьмовая погода, я возненавидела всех… Я подумала: вот сейчас выйду, куплю что-нибудь поесть. Выхожу на улицу… И у меня случилась паническая атака… Я вернулась в номер и завалилась на кровать. Это был просто жуткий приступ, ты не можешь себе представить… Я легла, приняла аспирин, думала, что умру, это было ужасно. Потом я пообщалась по скайпу с друзьями, они меня успокоили. Мне сказали дыши-дыши, это наверняка климат, погода. Мне было страшно, я позвонила подруге-кардиологу, и она сказала: «Нет-нет, не волнуйся, это просто стресс, кофе, кола, смена климата, часового пояса…» В Гонконге было немного сложнее с кастингом, все девушки были некрасивые, мне никто из них не нравился, я волновалась… Было сложнее, но я справилась. В Гонконге у них много денег, невероятно много, они дико богатые.

Когда я спрашиваю, сколько ей заплатили за эту работу, она отвечает:

Мне заплатили довольно много, я точно не знаю, но в любом случае за две недели я заработала от пяти до шести тысяч евро… Я ничего особо не делала, выступала в роли режиссера с сигаретой во рту… [Смеется.] Я действительно была звездой, как в кино, я постоянно носила каблуки — это меня успокаивало, теперь я хожу на съемки только на каблуках. Я всем понравилась, все хотели сфотографироваться со мной. Одна модель попросила у меня автограф, всем я невероятно понравилась. А парень из бренда сказал мне: «Ну как можно тебя не полюбить?»

Официант кафе, где мы сидим, приносит орешки. Поставив их на стол, он задерживает взгляд на моем диктофоне и спрашивает, что тут у нас происходит. Мия отвечает:

Она берет у меня интервью, потому что я очень известная персона! Джулия — антрополог, и она хочет написать обо мне книгу; она расспрашивает о моих фотосъемках, о работе, я только что вернулась из Азии, и мы как раз говорили об этом.

Местная элита, глобальная элита

Частые показы мод раскрывают различные аспекты глобализации. Во-первых, они свидетельствуют о том, что европейскому колоссу индустрии роскоши теперь необходимо физически перемещать в пространстве свои восхитительные изделия и сопутствующие им зрелищные мероприятия, двигаясь навстречу новой экономической элите, которая теперь является основным потребителем роскоши. На протяжении веков, вплоть до 1960‑х годов, мировая элита приезжала в Париж для пошива модной одежды. С началом неолиберальной эры центров финансовой и символической власти стало больше, и они сместились, иерархия сдвинулась, заставив мир роскоши идти к своим клиентам, а не наоборот. С другой стороны, как сообщает Мия, эти шаги должны держаться в секрете, поскольку, несмотря на экономическую реальность, развивающиеся страны не вписываются в воображаемую мировую карту роскоши. Мечта должна оставаться символически закрепленной в столицах моды, должна оставаться недостижимой и эксклюзивной. Если бы стало широко известно, что бренды отправляются на поклон к людям, которые не соответствуют стандартам утонченности, то имидж престижных марок сильно пострадал бы от этого. Кроме того, в сложившейся ситуации происходит встреча двух различных форм элиты, порожденных глобализацией: элиты космополитической, олицетворяемой Мией, и элиты экономической и финансовой, олицетворяемой клиентками.

Во время своих командировок она работает с профессионалами из той же сферы, ведущими тот же образ жизни: это люди из разных стран, которые постоянно путешествуют по миру и считают себя космополитами. Это та элита, что обладает властью генерировать весьма ценный символический капитал: она производит капиталистическую мечту, воплощает саму идею современности, а профессии, с ней связанные, вызывают зависть, несмотря на определенную экономическую нестабильность. Клиентки же принадлежат к другой категории — местным финансовым элитам: они олицетворяют экономическую власть в строгом смысле слова и иллюстрируют посредством своего чрезмерного потребления структурное неравенство капитализма.

Эти две категории элит встречаются в обстановке роскоши, которая для Мии доступна лишь временно, в рамках работы, а для клиенток является нормой повседневной жизни. Бренды создают механизмы продаж, которые для такого специалиста, как Мия, безусловно, являются способом заработка, но также позволяют получить доступ к мечте. Мечте, которая заключается в кратковременной вовлеченности в обстановку роскоши, богатства и власти. Для клиенток это ситуация потребления и подтверждения своего статуса: мечта для них заключается не в обстановке, а в доступе к элегантности и исключительности, который им продают бренды.

В своем рассказе Мия видит себя членом экономической элиты и звездой, подчеркивая элементы, присущие миру клиенток и знаменитостей: путешествие первым классом, пятизвездочный отель, люксовые апартаменты, такси, а также автографы и фотографии, которые у нее просят, и полученные комплименты. Мия вращается в мире роскоши, не принадлежа к нему в материальном смысле. Как мы видели, она живет в двухкомнатной квартире в рабочем квартале и ее доход очень нестабилен. Это не мешает ей порой отождествлять себя с миром мечты, за создание которого ей платят, и миром роскоши, в котором она работает. Однако ее рассказ неоднозначен, поскольку гламурный образ ее работы опровергают многие противоречивые моменты: панические атаки, спровоцированные плотным графиком, ощущение одиночества, покинутости и потерянности, а также постоянное состояние неопределенности из‑за того, что она не знает, как долго продлится ее командировка, сколько и когда ей заплатят. Все это и есть цена, которую приходится платить за принадлежность к космополитической элите.

Мода и мир

Глобализация, хоть и подразумевает стирание границ и мировую интеграцию, тем не менее создает множество границ. Это и материальные, и символические границы: многие километры заграждений, построенных по всему миру, экономическое неравенство между странами и субъектами, неравные возможности путешествовать. Ситуации, описанные в этой главе, наглядно показали, как глобализация и границы, которые она создает, проявляются в масштабах данного исследования. История Педро демонстрирует, как компании, которые действуют на мировом уровне в экономическом и символическом плане (например, в индустрии моды) и которые Арджун Аппадурай относит к «техноландшафтам» (Appadurai et al. 2005), приводят к иерархизации товаров, работников и государств. По словам антрополога Линды Дематтео, «корпорации — это транснациональные образования, которые способствуют переосмыслению мест» (Dematteo 2009: 98). В глобализированном мире локации, а значит и границы между ними, формируются под действием определенных наднациональных экономических реалий. В системе моды глобализация влияет как на материальное, так и на символическое производство: на мировом рынке моды не все страны имеют одинаковую значимость как с точки зрения инфраструктуры, так и с точки зрения имиджа. В этой географии роскоши символическая ценность стран становится коммерческой.

Таким образом, глобализация далека от текучести и однородности: на это