Елена Грицак - Помпеи и Геркуланум Страница 22

Организация гладиаторских игр начиналась с оповещения граждан. В Помпеях афиши уже за несколько недель до начала поединков украшали центральные ворота, стены домов, гробницы знаменитых римлян. Выполненные опытными каллиграфами надписи выглядели примерно так: «31 мая в Помпеях выступят гладиаторы эдила Авла Светтия Церта. Под навесом амфитеатра состоится травля диких зверей. Удачи всем бойцам из школы императора Нерона! Писал Секунд. Стену белил Виктор. Помогал Всесбин».

Поскольку многие плебеи не умели читать, информацию о программе игр проговаривали вслух, называя число участников турнира, имена бойцов и организаторов, не забывая восхвалять устроителя школы. Публика требовала театральной подачи и без того острого зрелища. Гладиаторы выступали в богатых доспехах, и каждый был вооружен по обычаю своей родины. По подобию Олимпиад, гладиаторские игры в Риме открывались помпой – торжественным парадом всех участников. Шествие начинали музыканты, за ними в паланкине несли организатора, далее следовали бойцы с рабами-оруженосцами, всадники и вновь оркестр. После того как последний музыкант уходил с площадки, глашатай объявлял: «Арена свободна».

Удобно разместившись на высоких трибунах, публика равнодушно взирала на арену, где вначале игр сражалось до 60 пар гладиаторов. Привыкшие к жестоким зрелищам, зрители не вдохновлялись видом золотых доспехов и красотой мускулистых тел. Атмосфера в амфитеатре накалялась по мере уменьшения числа бойцов. Самое интересное происходило в конце дня, когда на поле оставалась последняя пара. К тому времени пол мертвецкой амфитеатра покрывали окровавленные тела, а публика ожидала кульминации игр.

Противников тщательно подбирали по силе и мастерству, отчего бой длился долго и порой успевал наскучить зрителям. В этом случае арбитр прерывал поединок фразой «Stans missus», что означало «Отпустить стоящими на ногах». Однако гладиаторы редко пользовались привилегией, не поощряемой ни устроителями, ни публикой. Почтенные римляне жаждали крови, и зрелище считалось состоявшимся, если один из соперников наносил сокрушительный удар под скандирование трибун: «Habet!» («Попал!»).

Раненый гладиатор отбрасывал в сторону оружие и, признавая поражение, поднимал указательный палец: с того момента его участь зависела от арбитра. Судья мог вынести приговор самостоятельно или предоставить это право публике, что случалось гораздо чаще. Удерживая руку победителя, он просил зрителей подать знак. Поднятый большой палец означал «пусть живет», а опущенный – «без пощады». Помилованный боец выходил через боковые «врата для выживших», где его ожидал врач. Приговоренный к смерти опускался на колени, наклонял голову и, пронзенный мечом, беззвучно падал на арену. К нему подходил служитель в облачении этрусского бога Харуна, констатировал смерть, а если гладиатор еще дышал, то приказывал нанести «удар милосердия». После этого рабы уносили тело в морг, проходя через ворота богини похорон Либитины.

По окончании игр победители получали призы: пальмовую ветвь, признание публики и денежную награду. Для раба премия составляла не более 1/5 его стоимости, свободному бойцу полагалась 1/4 суммы выкупа. Большинство гладиаторов погибали после 1–2 боев, но некоторые выдерживали десятки состязаний и обретали свободу. Этот способ избавления от рабства отмечали старинной церемонией с вручением деревянного меча rudis, а самого виновника торжества отныне именовали рудиарием.

Помпеяне гордились своим соотечественником Публием Осторием, победившим в 50 схватках. Гладиатор Фламм из Сирии четырежды получал свободу, но отказывался уйти, заключая новый контракт после каждой победы. Он погиб в возрасте 30 лет, проведя 38 боев, 10 из которых закончились «стоя на ногах». Получив долгожданную свободу, гладиатор Веян торжественно водрузил свое оружие в храме Геркулеса и поселился в загородной усадьбе, где провел долгие годы в окружении любящей семьи.

В римских амфитеатрах сражались не только рабы и военнопленные. По закону смерть на арене являлась альтернативой казни. Особую группу бойцов составляли граждане Рима, выступавшие на играх по собственному желанию. Жажда острых ощущений привлекала на арену городскую бедноту, несостоятельных должников, юношей из знатных семей, обремененных долгами мужей и отцов, а также многодетных горожан, которые жили в своих домах, посещая тренировки и выступая на играх. Для таких людей кровавые поединки были работой. Они имели право расторгнуть соглашение в любой момент, хотя и обещали подчиняться организатору, вносившему за каждого свободного бойца немалую сумму выкупа. Временное рабство подтверждалось клятвой, где гладиатор разрешал «жечь, вязать, сечь и казнить себя мечом».

Гладиаторскому искусству обучали в частных школах, которые представляли собой комплекс, состоявший из атлетических площадок, жилых помещений и складов для снаряжения. В I веке до н. э. самые крупные школы находились в собственности императоров. Такого рода учреждения обслуживали сотни людей: тренеры, надсмотрщики, повара, врачи, массажисты, оружейники, костюмеры, похоронная команда и охрана. Владельцы частных гладиаторских школ не жалели средств на содержание своих питомцев. Каждый ланиста окружал себя людьми, способными воспитать первоклассных бойцов, и старания их щедро оплачивались: за удачное зрелище хозяин получал от богатых поклонников солидные деньги.

Гладиаторские школы чаще строили на берегу моря или в горах, где хорошее самочувствие поддерживалось прохладой и чистым воздухом. На тренировочные площадки при амфитеатре в Риме выходило до 2 тысяч бойцов. По всей Италии славились гладиаторские школы Капуи и Помпей, в которых бойцы тренировались с утяжеленными мечами, чтобы в реальном бою не ощущать тяжести массивного вооружения.

Помпейская школа была рассчитана на подготовку нескольких сотен гладиаторов. Оцепленный колоннадой внутренний двор окружали строения, возведенные по традиции вплотную друг к другу. Низкие, невероятно тесные каморки без окон служили жильем для бойцов и охранников. В отдалении находилась эргастула – тюрьма с потолками, намеренно опущенными так, чтобы заключенные располагались только сидя. Судя по оборудованию тюрьмы помпейские гладиаторы не отличались послушанием: в камерах сидели по 10 человек, скованных вместе ручными и ножными кандалами.

Подобно актерам, сводникам, ворам и разжалованным воинам, гладиаторы принадлежали к классу inhonesti («недостойные»). Даже свободные бойцы не могли мечтать о государственных должностях, голосовании, обращении в уголовный суд; в гражданском суде их жалобы рассматривали лишь в порядке исключения. Погибших на арене бойцов, как и мирно почивших рудиариев, хоронили на кладбище, но в общей могиле, изредка давая разрешение на отдельное место. Тем не менее в римском обществе к гладиаторам относились с уважением. Люди восхищались самообладанием бойцов, завидовали их мастерству, смелости, стойкости к боли и презрению к смерти. Высшую похвалу означала фраза «Погиб, как гладиатор». Критикуя жестокие зрелища, Цицерон выделил благородство участников, заметив, что человек, хладнокровно наносящий удар противнику и готовый «захлебнуться собственной кровью», вполне соответствует древним идеалам.

В начале I века до н. э. на арене амфитеатра в Помпеях прошли первые травли – бои диких зверей, позже дополненные участием людей. По наблюдению Цицерона, такие схватки проводились «по два раза в день на протяжении пяти дней. Они были великолепными, никто не отрицает, но что за удовольствие для образованного человека смотреть, как слабый человек будет растерзан могучим зверем либо как прекрасный зверь погибнет под охотничьим копьем».

На арене животных стравливали по принципу естественного соперничества: быков с медведями, львов с леопардами, слонов с носорогами сковывали цепями, и они терзали друг друга на глазах восторженной публики. Гладиаторы выступали в роли жертв, но беззащитные звери были слабыми противниками вооруженных и специально обученных бойцов.

На время кровавой бойни арену превращали в своеобразный природный ландшафт с холмами, пещерами и водоемами. В каждом представлении участвовали сотни редких животных, привезенных из Африки и Малой Азии. Для экзотичности зрелищ на площадки выпускали антилоп, косуль, страусов, крокодилов, бегемотов, носорогов. В эпоху Нерона подобные битвы рассматривали как веселый праздник. Людям накидывали звериные шкуры и травили их собаками, «эффектно сжигали на кострах, превращая человеческое тело в живой факел, разгонявший темноту ночи».

Впоследствии правила не допускали милости к поверженному, и все поединки завершались смертью одного из участников. Более того, устроитель имел право перерезать горло победителю, если слышал выкрики зрителей о плохом ведении боя.