Константин Залесский - Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха Страница 23

Довольно смелым является и заявление, что Борман «был подчеркнуто почтителен с Герингом, Геббельсом и Гиммлером». Как раз наоборот — Борман, пользуясь близостью к Гитлеру, постоянно интриговал против вышеназванных лиц, упрямо отстаивая свои прерогативы и в ряде случаев отказывая им в аудиенции у фюрера. Кроме того, по своему воспитанию и характеру Борман был довольно грубым человеком и таким остался до конца жизни. Так что большинство из той информации, которую анализировал Штирлиц, была если не ложной, то не совсем исторически точной. Правда, он знал главное, «что в последние годы Гитлер не принимает ни одного решения без консультации Бормана». Этого ему вполне достаточно, чтобы сделать выводы.

Своеобразным развитием утверждения о низком образовании лидеров Третьего рейха, проявившегося в «Информации к размышлению», стал и следующий пассаж. В 9-й серии, когда шла речь о немецких физиках-ядерщиках, «голос за кадром» сообщает зрителям: «Гениальные немецкие физики были, таким образом, вне поля зрения руководства, тем более что ни один из фюреров Германии не имел даже высшего институтского образования, исключая Шпеера и Шахта». Правдой в этой фразе является то, что Шахт и Шпеер действительно имели высшее образование. А что же другие «фюреры Германии»? О Гиммлере и Геббельсе мы уже упоминали. А вот и другие:

• рейхслейтер, имперский организационный руководитель, глава Германского трудового фронта Роберт Лей учился в Йенском, Боннском и Мюнстерском университетах и получил степень доктора философии;

• рейхслейтер, имперский руководитель молодежи Бальдур фон Ширах изучал историю искусств и германистику в Мюнхенском университете;

• Артур Аксман, сменивший Шираха на посту имперского руководителя молодежи, учился в Берлинском университете и был вынужден оставить учебу только потому, что его мать и братья потеряли работу и нужно было зарабатывать себе на жизнь;

• за плечами рейхслейтера и руководителя Национал-социалистического автомобильного корпуса Адольфа Хюнлейна была Военная академия, так же как и у рейхслейтера, руководителя Колониально-политического управления Франца фон Эппа;

• рейхслейтер, имперский руководитель прессы Отто Дитрих изучал философию в Фрейбургском, Мюнхенском и Франкфуртском университетах;

• потомственный юрист, генерал-губернатор Польши и рейхслейтер Ганс Франк Михаэль получил высшее юридическое образование в Кильском, Мюнхенском и Венском университетах и имел степень доктора права;

• рейхслейтер, имперский руководитель крестьян Вальтер Дарре получил диплом специалиста по сельскому хозяйству в Гисенском университете;

• главный идеолог рейха, рейхслейтер Альфред Розенберг вообще изучал архитектуру у нас на родине — в Высших технических училищах в Ревеле и Москве и в 1917 году получил диплом архитектора;

• рейхслейтер, имперский министр внутренних дел Вильгельм Фрик получил степень доктора права в Гейдельбергском университете.

Это перечисление можно продолжить, а ведь мы упомянули только рейхслейтеров — то есть людей, которые занимали самую высшую ступеньку в нацистской иерархии. Между прочим, образование отнюдь не гарантирует, что его обладатель не станет преступником, но попытка таким дешевым способом попытаться унизить противника уважения не вызывает.

В «Семнадцати мгновениях весны» встречается значительное количество исторических персонажей. Правда, большинство из них совсем не похожи на реальных личностей, имена которых они носят. Но ведь фильм — художественное произведение, и трактовка образа того или иного героя является исключительно прерогативой сценариста и режиссера, а также актера, исполняющего соответствующую роль. Тем не менее, когда речь идет о столь выдающемся произведении, как «Семнадцать мгновений весны», невозможно не задаться вопросом: что здесь соответствует реальным фактам, а что нет? Чем лучше произведение, тем больше с него спрос. Поэтому давайте задумаемся: а были ли созданные актерами образы тех или иных реальных персонажей похожи на оригиналы?

По логике вещей, в задачу консультантов фильма входит не только помочь авторам создать наиболее приближенный к действительности внешний антураж, но и проследить за тем, чтобы фамилии, должности и звания реальных исторических персонажей соответствовали действительности. Тем более что это в большинстве случаев не влияет ни на сюжет, ни на авторскую позицию. Но консультанты этим не озаботились. Примером может служить одна из первых сцен в фильме — совещание у фюрера «12.11.1945 в 16 часов 30 минут». Камера останавливается на том или ином участнике, и на экране возникают титры, поясняющие зрителю, кто, собственно, перед ним. В результате мы узнаем, что на совещании, кроме, естественно, Гитлера, присутствовали: «рейхсмаршал Геринг, фельдмаршал Кейтель, рейхслейтер Борман, обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер, генерал-полковник Йодль, Шелленберг, Хавель, адмирал Фосс, адмирал фон Путкамер, капитан 3-го ранга Нейрат, адъютанты, стенографистки». Звучит очень впечатляюще: авторам с первых же кадров фильма удается убедить зрителя в том, что все показанное на экране чрезвычайно приближено к реальности. Однако даже в этой короткой (и ни к чему не обязывающей) вводной сцене были допущены досадные ошибки. Так, генерал-полковник Йодль назван в титрах «начальником сухопутных сил». Что это значит — сказать невозможно, так как подобного поста в вермахте (да и любой другой армии воюющих сторон) не существовало. Скорее всего, авторы хотели сказать «главнокомандующий сухопутными войсками» (Oberbehishaber des Heeres), хотя и это было бы верно лишь отчасти правильное название должности, и только. Дело в том, что эту должность еще 19 декабря 1941 года занял лично Адольф Гитлер: в этот день за поражение под Москвой он сместил предыдущего главнокомандующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича. Генерал-полковник Альфред Йодль в описываемый момент являлся начальником Штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта, то есть занимал не командную, а штабную должность.

Появляющийся далее Шпеер назван в титрах «рейхсминистром промышленности», что, конечно же, тоже не верно. Любимец Гитлера Альберт Шпеер возглавлял Имперское министерство военной промышленности: разница всего в одном слове, но слове крайне важном. Согласитесь, что между промышленностью вообще и военной промышленностью есть некоторая разница, тем более во время войны. К слову, в Германии в это время действовали также Имперское министерство экономики и Управление по четырехлетнему плану — именно они занимались собственно промышленностью.

Вышла ошибка и с «Хавелем», который обозначен как «посланник МИД». Это тоже реальное лицо, правда, у него несколько другая фамилия — Хевель. Также не был он и «посланником МИД». Отто Вальтер Хевель являлся представителем имперского министра иностранных дел в Ставке фюрера и имел ранг посла для особых поручений. Фосс и фон Путкамер названы адмиралами, хотя первый был вице-адмиралом, а второй контр-адмиралом. Конечно, адмиралами их назвать возможно, но не ясно, почему тогда Йодль назван генерал-полковником, а не просто «генералом». Скорее всего, консультанты просто не знали званий Фосса и Путкамера (кстати, его фамилия пишется как Путткамер, то есть через две буквы «т»). Почему-то удостоился чести быть названным отдельно от «адъютантов» «капитан 3-го ранга Нейрат». Под этим именем скрывается адъютант гросс-адмирала Карла Дёница Вальтер Людце-Нойрат (не очень понятно, что он делал на совещании у фюрера, если там не было самого Дёница).

Значительное место в фильме занимают руководители Главного управления имперской безопасности, поэтому на них мы остановимся несколько подробнее.

Николай Жарковский, сыгравший шефа СД и полиции безопасности Эрнста Кальтенбруннера, внешне на него даже похож, хотя и, скажем честно, реальный Кальтенбруннер был более отталкивающей личностью, чем его кинообраз. Описание своего шефа дал Вальтер Шелленберг в мемуарах: «Кальтенбруннер был гигантского роста, тяжело двигался — словом, был настоящий пень. Мощный квадратный подбородок ярко выражал его характер. Толстая шея, образующая прямую линию с затылком, еще больше подчеркивала его неотесанность. Взгляд его карих глаз был пронизывающим и неприятным. Он смотрел на вас в упор, подобно змее, жаждущей проглотить свою жертву. Когда его просили высказать мнение по тому или иному вопросу, его угловатое деревянное лицо не изменялось в выражении; только спустя несколько секунд угнетающего молчания он ударял по столу и начинал говорить. Когда я смотрел на его руки, у меня всегда было такое чувство, что это конечности старой гориллы. Они были слишком короткими, а пальцы пожелтели от дыма — Кальтенбруннер курил по сто сигарет вдень… Прежде всего Кальтенбруннер был доктринером и фанатическим приверженцем национал-социализма. Он придерживался принципа абсолютного повиновения Гитлеру и Гиммлеру… Кальтенбурннер имел много слабостей, в том числе любил выпить… Чем безнадежнее становилось наше положение к концу войны, тем больше Кальтенбруннер пил. Я, бывало, заставал его на службе в одиннадцать часов утра в таком виде, как будто он полчаса назад проснулся; его взгляд был тупым и пустым. С непосредственностью пьяного человека он лез под стол, доставал бутылку и наливал для меня стакан шампанского или коньяку».[9]