Искусство эпохи Возрождения. Италия. XIV-XV века - Александр Викторович Степанов Страница 23

13 — Исаак благословляет Иакова

14 — Исав перед Исааком

15 — Иосиф, брошенный в колодец

16 — Иосиф прощает братьев

17 — Благовещение

18 — Посещение Марией Елизаветы

19 — Рождество Христово

20 — Поклонение волхвов

21 — Принесение во Храм

22 — Бегство в Египет

23 — Двенадцатилетний Христос перед книжниками

24 — Крещение Христа

25 — Брак в Кане

26 — Воскрешение Лазаря

27 — Поцелуй Иуды

28 — Умовение рук

29 — Несение креста

30 — Распятие

31 — Положение во гроб

32 — Жены-мироносицы у гроба Господня

33 — Вознесение Христа

34 — Дева Мария

35 — Сошествие Св. Духа на апостолов

ЦИКЛ СВ. ФРАНЦИСКА

(нижний ярус)

1 — Предсказание славы св. Франциску

2 — Дарение плаща прославленному обнищавшему воину

3 — Св. Франциск видит сон о дворце, наполненном оружием

4 — Христос обращается к св. Франциску с распятия в Сан-Дамиано

5 — Св. Франциск отказывается от имущества

6 — Иннокентий III видит во сне св. Франциска, поддерживающего Латеранский дворец

7 — Утверждение устава францисканского ордена Иннокентием III

8 — Св. Франциск является братьям на огненной колеснице

9 — Видение небесных престолов

10 — Изгнание бесов из Ареццо

11 — Испытание огнем перед султаном Египта

12 — Экстаз св. Франциска

13 — Празднование Рождества в Греччо

14 — Чудесное открытие источника

15 — Проповедь птицам

16 — Смерть рыцаря из Челано

17 — Св. Франциск проповедует перед Гонорием III

18 — Явление св. Франциска во время проповеди св. Антония Падуанского в Арле

19 — Стигматизация св. Франциска

20 — Смерть св. Франциска

21 — Явление св. Франциска брату Августину и еп. Ассизскому

22 — Иероним Ассизский подтверждает подлинность стигматов св. Франциска

23 — Клариссы над телом св. Франциска

24 — Канонизация св. Франциска Григорием IX

25 — Явление св. Франциска Григорию IX

26 — Исцеление раненого разбойника близ Лериды, в Каталонии

27 — Воскрешение неисповедовавшейся в грехе близ Беневенто

28 — Освобождение из темницы Петра из Алифе

Джотто. Чудесное открытие источника. Фреска Верхней церкви Сан-Франческо в Ассизи. Между 1296 и 1303

Но пожалуй, самое смелое новшество, благодаря которому «истории» становятся звеньями одной цепи, заключается в том, что создатели цикла решились пренебречь столь важной для средневекового искусства неизменностью облика святого. В первых фресках св. Франциск — представитель ассизской золотой молодежи. Начиная с «Утверждения устава францисканского ордена» черты его лица обостряются, у него появляется легкая бородка. Решительное изменение облика происходит в «истории», содержащей аллюзию на пророка Илию: Франциск является братцам на «колеснице, дивно блистающей», «отсутствуя телом, но присутствуя духом», в виде «светящегося шара, подобного солнцу»[212]. Прежде святых изображали в неопределенном пространстве, под знаком вечности. Св. Франциска создатели ассизского цикла впервые представили не только в среде, узнаваемой по общеизвестным приметам, но и во времени, изменявшем его облик, как происходит это со всяким другим человеком.

«В работе этой мы видим большое разнообразие не только в телодвижениях и положениях каждой фигуры, но и в композиции всех историй, не говоря уже о прекраснейшем зрелище, являемом разнообразием одежд того времени и целым рядом наблюдений и воспроизведений природы», — писал Вазари. Особенно хвалил он одну из двух «историй», написанных по сторонам от входа и резко выделяющихся среди других картин цикла содержанием и пространственным построением, ибо в них св. Франциск представлен на лоне природы, как он сильнее всего запомнился современникам. Речь идет о «Чудесном открытии источника», «где изображен жаждущий, в котором так живо показано стремление к воде и который, приникши к земле, пьет из источника с выразительностью величайшей и поистине чудесной, настолько, что он кажется почти что живым пьющим человеком»[213].

Надо присмотреться к этой «истории», чтобы по достоинству оценить мастерство Джотто-повествователя. Как-то раз, пишет св. Бонавентура, «муж Божий пожелал перебраться в какую-то обитель, где у него было бы больше возможности для созерцания, а поскольку он был уже слаб, то одолжил у какого-то бедняка осла. Дни были жаркие, и тот человек, сопровождавший слугу Христова по горной дороге, совершенно измучившись от тяжелого и чересчур длинного пути, почувствовал такой жар и жажду, что начал кричать вслед Святому мужу: „Эй, постой, я сейчас умру от жажды, если только не освежусь глотком хоть какого-нибудь питья!“ Человек Божий немедля соскочил с осла и, преклонив колени, поднял длани к небу и не прекращал молитву, пока не понял, что просьба его услышана. Закончив молитву, он сказал тому человеку: „Поспеши к скале — там ты найдешь живой источник воды, которую Бог в эту минуту милосердно вывел из толщи камня, чтобы ты утолил жажду“. <…> Жаждущий напился воды, которую Господь извел из скалы»[214]. Смысл этого чуда — в утолении духовной жажды, которое св. Франциск обещает каждому, кто пойдет за ним. Событие отсылает память и воображение к Моисею, добывшему воду из скалы, и к беседе Христа у колодца с доброй самарянкой. Недаром с него-то и начинается весь цикл св. Франциска для того, кто входит в церковь.

Ни в одной из «историй» цикла нет такого глубокого многослойного пространства, как в этой. Вошедший в церковь сразу чувствует, что путь Франциска был долог и тяжел, и это чувство сближает его с путниками, которых изобразил Джотто. Склоны горок расходятся вверх от святого, передавая небу его жест, как эхо молитвы. Клин неба указывает на него как на того, кто здесь отмечен Божьей милостью. Вокруг святого разлито сияние, особенно сильное с той стороны, куда обращено его лицо. Невозможно усомниться в реальности происходящего, когда видишь упряжь осла, морщины на лбу св. Франциска, шляпу и сапожок провожатого, прямые пряди его волос, взмокших от пота. Эти подробности не кажутся отклонениями от картины, рисовавшейся в воображении св. Бонавентуры. Но откуда взялись два братца-свидетеля?

Рассказ св. Бонавентуры переделан, чтобы сообщить «истории» непреложную достоверность. По Бонавентуре, о чуде могло быть известно от самого Франциска или от хозяина осла. Но первое невозможно, потому что Франциск не афишировал свои добрые дела, второе же маловероятно, так как бедняку-провожатому, заговори он об этом чуде, вряд ли кто-либо поверил бы, в отличие, скажем, от прославленного обедневшего воина, который, не вызывая недоверия, мог рассказать о плаще, подаренном ему Франциском. Без братцев единственным свидетелем чуда пришлось бы стать ослу, что воспринималось бы как профанация чуда. И вот в «истории» Джотто появляются два францисканца.

Но почему не один? Потому что один воспринимался бы как индивидуальный персонаж, который имел бы не меньшее