Маргарет Мюррей - Египетские храмы. Жилища таинственных богов Страница 25

Храм построен на двух террасах и ориентирован с востока на запад, подойти к нему можно было с равнины по аллее, где до сих пор сохранились выкопанные в земле ямы для посадки деревьев. Аллея вела к большому двору, где с западной стороны стояла крытая колоннада из двух рядов квадратных колонн. Передняя часть стены у основания скалы верхней террасы была украшена скульптурой.

Попасть с нижней террасы на верхнюю можно по пандусу. Он расположен не ровно по центру, а чуть сдвинут на юг. Необычно в этом пандусе то, что для его строительства использованы деревянные доски. Это отличает его от всех других пандусов в Египте, построенных из камня.

На верхней террасе находится пирамида, ее сердцевина сложена из необработанного камня, который находился в своего рода оболочке из тонкого белого известняка. С трех сторон пирамиду окружает колоннада из ста сорока восьмиугольных колонн, а стены, отделявшие колоннаду от пирамиды, были покрыты раскрашенными рельефами с изображением побед царя. Сами колонны украшены столь высокими горельефами, что скульптуры кажутся объемными. В колоннаде позади пирамиды находились молельни жриц, которых, видимо, приносили в жертву после смерти фараона, а затем хоронили рядом с ним, для того чтобы те сопровождали его в загробном мире. В Египте, где цивилизация достигла высокого уровня развития еще в глубокой древности, подобные жертвоприношения устраивались редко. Самым примечательным их примером служат царские гробницы I династии, где большинство захоронений женские, кроме них царь Ден (Удиму) также взял с собой в потусторонний мир карликов и собак: вокруг его гробницы нашлось не менее сотни погребений. Если подобные жертвоприношения и совершались в более поздние времена, что, впрочем, кажется сомнительным, то, конечно, не с таким чудовищным размахом. Все стены молелен или святилищ украшены сценами из жизни женщин, в том числе изображениями на такие непритязательные темы, как дойка коров или причесывание одной из жриц. Есть также прекрасная сцена с царем, восседающим на троне в венце Верхнего Египта. На востоке от пирамиды находилась колоннада, ведущая в камеры, где хоронили этих несчастных.

На западе от пирамиды находится двор, от которого начинается дорога длиной в пятьсот футов, идущая вниз по склону к гробнице Ментухотепа III. Последний погребен в алебастровом саркофаге в выложенном гранитом помещении, сохранившемся до наших дней. Как показала инспекция, отправленная судьями XX династии по делу двух банд расхитителей гробниц, судимых в Фивах за взлом царских склепов и кражу и порчу содержимого, гробницу Ментухотепа не тронули. Но за три тысячи лет, истекших со времени суда, гробницу успели разграбить, мумию вынести и уничтожить, и от всех богатств, погребенных вместе с фараоном, остались только статуэтка да пара ненужных ворам мелочей.

Молельня у скалы и высеченная ниша свидетельствуют о том, что храм предназначался для поклонения не царю, а другому божеству, и этим божеством, вероятно, была богиня Хатор. Хотя нет сомнений, что в восточной части Фив поклонялись Амону, есть свидетельства о том, что в западной части главенствовала Хатор или, во всяком случае, какая-то богиня, которой поклонялись то как фиванской богине луны, то в образе коровы или женщины. В эпоху XVIII династии в коридоре на северо-западе пирамиды было устроено святилище Хатор. Сооруженное из камня, оно обильно украшено скульптурой и расписными рельефами. В святилище находилось знаменитое изваяние коровы, хранящееся теперь в музее Каира. Статуя вырезана из известняка в натуральную величину и изображает корову Хатор, пробирающуюся сквозь заросли тростника. Как святилище, так и корова являются совместным творением Тутмоса III и его сына Аменхотепа II, так же тесно сотрудничавших здесь, как и при строительстве храма в Амаде. В данном случае Тутмос, видимо, построил и отделал святилище, а Аменхотеп позаботился об изваянии.

XXIV

Рамессеум

Храм, известный под названием Рамессеум, является центром огромного архитектурного комплекса. Храм был построен Рамсесом II для погребальных ритуалов, но, подобно всем фиванским заупокойным храмам, был также посвящен богу – в данном случае, как это было принято, Амону (илл. XXX, 1).

Диодор дает очень точное описание храма, что не позволяет усомниться в том, что он видел его собственными глазами: «Гробница Озимандии составляла более полулиги, у входа в нее были порфировые врата, рядом с которыми стояла квадратная галерея из камня, где над колоннами были архитравы из того же камня, из камня была и облицовка в десять футов шириной, украшенная лазурными звездами. Впереди стояли другие врата, похожие на первые, но богаче скульптурой и отделкой, где стояли три большие монолитные статуи, достойные Мемнона; одна из них, изображавшая сидящего царя, превосходила размером все египетские статуи. Творение это было замечательно не только своей величиной, но и мастерством и превосходным качеством камня, так что, как бы ни был он огромен, на нем не было ни трещины, ни пятна. Письмена на нем гласили: «Я Озимандия, царь царей. Если некто желает знать, кто я и где я покоюсь, пусть превзойдет то, что сделал я». [Затем Диодор описывает скульптурную отделку пилона, статуи на террасе и большой гипостильный зал.] Дальше располагалась священная библиотека, у входа в которую было написано «Лечебница ума». Гробница [ «гробницей царя» называет он святая святых] была окружена золотым кольцом, трехсот шестидесяти пяти локтей в окружности и в полтора фута толщиной; на нем от локтя до локтя записаны триста шестьдесят пять дней года, ход звезд и их значение согласно египетской астрологии».

Храм стоит на самом краю обрабатываемых полей, так что попадали в него прямо оттуда через пилон. На пилоне (А), хотя и сильно поврежденном, до сих пор сохранилась большая часть скульптур, иллюстрирующих великую битву при Кадеше, которую Рамсес II с удовольствием упоминает в надписях, находящихся на стенах его храмов. Здесь «армия Амона», шедшая в авангарде его войска, расположилась лагерем на отдых, находясь, как казалось, в полной безопасности. Лошади, выпряженные из колесниц, большие фургоны с поклажей, вьючные ослы и скучающие солдаты – все это создает картину веселого оживления. У фараона заседает военный совет, а рядом допрашивают вражеских лазутчиков, которые и ввели в заблуждение египетских военачальников, заставив их поверить, что враг увел войска. Они признаются слишком поздно, ибо здесь же показано, как хетты врываются в лагерь. Другая сцена изображает то, что произошло после: Рамсес в своей колеснице обрушивается на хеттов, которые бегут от него. И скульптуры, и надписи говорят, что Рамсес, введенный в заблуждение ложными сведениями, полученными от вражеских лазутчиков, встал лагерем у «вероломного города Кадеша». Только когда было совершено нападение на лагерь, он узнал, что хетты сосредоточили в городе крупные силы. «Армия Амона» в беспорядке бросилась в бегство, часть хеттских колесниц пустилась вдогонку; тем не менее основной корпус вражеских сил выполнил обходной маневр, и Рамсес вместе с его личной гвардией оказался в окружении вражеских колесниц. Отчаянное положение возбудило в Рамсесе боевой дух, он встал во главе своего маленького отряда и прорвался к реке, где строй хеттов был слабее всего. Атака принесла успех, хетты дрогнули, а затем, поддавшись панике, бросились в Кадеш, ища укрытия. Их разгром довершило прибытие «армии Птаха» – основного корпуса египетского войска, – которая поспешила на помощь фараону. Так битва завершилась в пользу Рамсеса, который смог продолжить поход и в конечном итоге высечь, на северной стороне пилона, список городов, захваченных им в Сирии и Палестине, среди которых имена, знакомые нам по Ветхому Завету, в числе которых: Мером, Бефанаф и Салим.

Пилон служил входом на внешний двор (В), теперь совершенно разрушенный. Видимо, его окружала колоннада, а с одной стороны, за двойным рядом колонн, находится вход в царский дворец (Р). Подобный храм-дворец предназначался для фараона как бога; для мирских целей правитель, скорее всего, имел менее претенциозное и более удобное жилище где-то в другом месте. С одной стороны от входа во внутренний двор стоял колосс (С); говорят, что это была самая большая статуя в мире. Во время Диодора, очевидно, она была еще невредима, но затем камень разрушился и верхняя часть изваяния, упав на землю, разбилась на куски. Уместно процитировать сонет Шелли, обращенный к этой статуе:

Я встретил путника: он шел из стран далекихИ мне сказал: вдали, где вечность сторожитПустыни тишину, среди песков глубокихОбломок статуи распавшейся лежит.Из полустертых черт сквозит надменный пламень —Желанье заставлять весь мир себе служить;Ваятель опытный вложил в бездушный каменьТе страсти, что могли столетья пережить.И сохранил слова обломок изваянья:«Я – Озимандия, я – мощный царь царей!Взгляните на мои великие деянья,Владыки всех времен, всех стран и всех морей!»…Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…Пустыня мертвая… И небеса над ней[4].

По этим строкам видно, что в настоящее время статуя находится в еще более плачевном состоянии, чем во времена Шелли. Фигура высечена из монолитной гранитной глыбы, доставленной, видимо, из Асуана. Сам факт ее установки доказывает, что египтяне в совершенстве владели мастерством транспортировки блоков не только огромного размера и веса, но также нестандартной формы.