Неокончательная история. Современное российское искусство - Коллектив авторов -- Искусство Страница 33

в стеклянном саркофаге — обнаженный и расписанный латинскими названиями разнообразных смертельных диагнозов. Этот образ прямо отсылал к «Мертвому Христу» Мантеньи, где сын Бога предстал в образе обычного человека: его мертвое тело изображено лежащим фронтально к зрителю. Ничего физически сложного в жесте Кузькина не было, а все «неприятности» сосредоточились в голове: нанесение на тело наименований сотен болезней оказалось сродни физическому истязанию. Тело и сознание проявили себя как гораздо более тесно связанные сущности, чем принято считать в современной рациональной картине мира.

По кругу. 5 июля 2008. Перформанс. Фото: Наташа Шамфарова. Предоставлено художником

В системе цифрового капитализма современный человек превращается в робота — вернее, в машину бесконечного потребления. У Кузькина этот поворот вызывает негодование, равно как и мишура спецэффектов современного искусства. За ними он ищет понимание сущности этого загадочного существа — Человека. В серии акций «Явление природы» (с 2010) художник в разных местах, один или вместе с коллегами, делает простой и ясный жест: в обнаженном виде зарывается в землю головой вниз. Очень понятный образ — человек подобен дереву, которое выросло из земли и туда же вернется.

Одна из самых радикальных и принципиальных акций Кузькина — «Основной вопрос» (2013). Он скальпелем вырезал на своей груди вопрос «Что это?». В этом физическом жесте нет утверждения, но есть вопрос: «Что такое человек, его жизнь, его смерть, где его место в мире?» Слово, язык — порождение сознания — врезаются почти на молекулярном уровне в живое тело, деформируют его. Художник будто бы проводит магический ритуал, призывая в помощники собственную плоть с одной целью: получить ответ на вопрос ее же порождения — сознания.

В масштабном проекте «Право на жизнь» (2016) Кузькин собрал и тщательно описал все перформансы прошедших лет (а их более 70). Среди них были и акции, проведенные в публичных пространствах, — например, интервенция на церемонию открытия выставки номинантов конкурса «Инновация» в военной форме, с макетом боевого автомата (2014), и акции-жесты с нотой сентиментальности, значение которых скорее сугубо личное для художника. Пример последнего — «Вместе» (2010), где Андрей Кузькин сидел со своим маленьким сыном под фотографией, на которой был снят художник в младенчестве месте со своим рано умершим отцом, Александром Кузькиным.

Фотографии акций были размещены на планшетах и сопровождены подписями, начинавшимися с фразы «Один человек…»: «Один человек нарисовал на целлофановой пленке большие портреты людей, живущих в полуразрушенном доме, и повесил их на фасад этого дома» или «Один человек в течение недели каждый день ходил в тюрьму и там вместе с заключенными лепил человеческие фигурки из хлеба». В этом выставочном проекте художник не выстраивал никаких иерархий в собственном творчестве, а показал все, что сделал, в хронологическом порядке, не делая различия между разными типами своих перформансов.

Кузькин эстетически и содержательно сформулировал границы традиций, из которых растет его практика. С одной стороны, аскетичная и однообразная документация (на жестких картонках) жизни «одного человека» вызывает в памяти эстетику и одну из важнейших тем московского концептуализма — тему маленького человека. С другой — перформансы Кузькина по духу скорее ближе к радикальным жестам акционистов 1990-х, даже те, что не включали в себя тело художника как важнейший элемент произведения. В них есть особая, экзистенциальная и отчаянная, попытка прорваться к реальности сквозь завесу языка-сознания. Или как минимум поставить под вопрос то, что мы понимаем под реальностью.

Ольга Данилкина

Всё впереди! 9 февраля 2011 — 15 марта 2011 — 15 марта 2040. Акция, перформанс, инсталляция. Предоставлено художником

Основной вопрос. 10 октября 2013. Перформанс. Фото: Викентий Нилин. Предоставлено художником

Всё что есть — всё мое. 10 июня 2010. Перформанс. Фото: Уве Вальтер. Предоставлено художником

Явление природы, или 99 пейзажей с деревом. 27 августа 2011. Перформанс. Фото: Владимир Дмитриенко. Предоставлено художником

Таус Махачева

Художница, создающая критическое и поэтическое искусство, говорящее о культурной идентичности

Род. 1983, Москва. Училась в Голд-смит-колледже (Лондон), РГГУ, ИПСИ, Королевском колледже искусств (Лондон). Участница Венецианской биеннале (основной проект, 2017) и биеннале «Манифеста 12» (Палермо, 2018). Лауреат конкурса «Инновация» (2011) и премии Кандинского (2016). Работы находятся в ГМИИ, ГТГ, ММОМА, Музее Ван Аббе (Эйндховен), галерее Тейт Модерн (Лондон), LACMA, M HKA и др. Живет и работает в Москве.

Таус Махачева долгое время жила и работала в Махачкале, Москве и Лондоне, что позволило ей погружаться в совершенно разные культуры, сочетая позиции исследователя и объекта исследования.

В видео «Иди» (2010) художница идет по краю скалы, придавая человеческое измерение величественным пейзажам дагестанских гор. Как романтический странник, она вверяет себя силам природы, становясь частью ландшафта. Человеческая фигура среди древних гор создает ощущение невероятного масштаба, и наводит на мысли о том, что, несмотря на свою малость, человек принимает участие в формировании ландшафта, часто одним своим присутствием.

В видеоперформансе «Гамсутль» (2012), переживая память стен старинного опустевшего селения, танцовщик Юсуп Омаров воссоздает образы людей и предметов, когда-то там находившихся. Действие сопровождается только шумом ветра — человеческая речь давно не касалась стен полуразрушенных домов. И тайна происходившего в них теперь сопоставима с тайной самой природы.

Исторический и реальный ландшафт в работах художницы иногда сливаются воедино. На этом перекрестье появляется Супер Таус — альтер-эго художницы, воплощающее образ героини, о которой люди слагают легенды. Она может в одиночку столкнуть камень, мешающий движению на горной дороге, а может донести на спине памятник двум музейным смотрительницам из Махачкалы в Москву или Париж. Смотрительницы Мария Коркмасова и Хамисат Абдулаева, работавшие в одном из дагестанских музеев, в начале 1990-х спасли работу Александра Родченко, отбив ее у грабителя. Скульптуру, изображавшую героинь в полный рост вместе со спасенным полотном, художница носила по залам Центра Помпиду и других музеев.

Образ музея встречается и в другой работе — «Канат» (2015). В ней потомственный канатоходец Расул Абакаров переносит копии картин из дагестанского музея «в хранилище». Для этого ему нужно пройти по канату над пропастью между скалами. Проект, с одной стороны, связан с необходимостью постоянной заботы о культурном наследии. С другой — продолжает линию в творчестве Махачевой, связанную с «вхождением» художника в музей, а также в будущую историю искусств. Выбор канатоходца — что спасать в первую очередь, а что —