Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха - Залесский Константин Александрович Страница 37

Вообще, когда в фильме идет речь о событиях, отстоящих от 1945 года ни какое-то количество лет, авторы пользуются довольно броскими, но не совсем понятными фразами. Например, в 7-й серии, когда профессор Плейшнер гуляет по Берну, всезнающий «голос за кадром» сообщает нам: «Здесь, в Швейцарии, где люди не знали войны 80 лет…» Простым вычитанием определяем, что «войны в Швейцарии» не знали, по мнению авторов фильма, примерно с 1865 года. Почему выбрана именно эта дата, совершенно не понятно. Ведь вечный нейтралитет Швейцарии был объявлен в специальной декларации Венского конгресса от 20 марта 1815 года, то есть на 50 лет раньше. После этого внешних войн Швейцария не вела. Несколько позже в истории Швейцарии случился еще и очень короткий период, когда противостояние между католическими и протестантскими кантонами дошел до вооруженного столкновения — хотя назвать это войной все же нельзя. Военная кампания, длившаяся менее месяца — с 4 по 30 ноября 1847 года, — завершилась разгромом федеральными войсками генерала Дюфура армии мятежной коалиции — Зондербунда. Но даже если принять эту краткосрочную кампанию за полномасштабную войну, все равно дата «80 лет» сюда не подходит.

В 8-й серии — 15 III 1945 в 17 часов 50 минут — Штирлиц везет пастора Шлага к швейцарской границе. Из динамика несется песня Эдит Пиаф (то, что эта песня относится к послевоенному периоду, — не суть важно). Идет кинохроника, и Штирлиц вспоминает о своем посещении Франции. «Голос за кадром» сообщает, что «Штирлиц был во Франции за несколько месяцев до оккупации ее фашистами». Как известно, перемирие в Кампьене, означавшее фактическую капитуляцию Франции, было подписано 22 июня 1940 года — после чего немцы оккупировали Северную и Центральную Францию, а на юге была установлена власть коллаборационистского режима Виши. То есть Штирлиц был во Франции «за несколько месяцев» до июня 1940 года. Но ведь после нападения Германии на Польшу, еще 3 сентября 1939 года правительство Франции объявило войну Германии. После этого Штирлицу путь во Францию был уже заказан. До оккупации было еще 10 месяцев — согласитесь, десять — это не «несколько месяцев», это почти год.

Если с адресами в Берлине в фильме все благополучно — по крайней мере все, что я смог проверить, — то со Стокгольмом все не так про сто. (В качестве примера о том, что с адресами в Берлине у Семенова все вполне прилично, можно привести тот факт, что Музей природоведения — Museum für Naturkunde — действительно расположен на Инвалиденштрассе, рядом с площадью фон дер Нойен Тор, а от него через парк действительно, как и в фильме, можно пройти до университетской клиники.) По фильму, в столице нейтральной Швеции, во-первых, жил дядя Эрвина Кинна (мужа Кэт и радием Штирлица) — «большой друг Германии», а во вторых, туда отправляли шифровки Штирлиц; из Швейцарии его эмиссары — Плейшнер и Шлаг.

Адрес дяди Эрвина (в фильме его имя не названо, но в романе Юлиан Семенов называет его: Франц Паакенен) нам известен — Густав-Георг-плац, 25, об этом сказано в 4-й серии «Семнадцати мгновений весны». Здесь два вопроса. Первый: что, в Швеции говорят на немецком, а не на шведском? Если все же на шведском, то почему адрес звучит, как «Густав-Георг-плац», ведь Platz — это «площадь» по-немецки, а посылая письмо в Швецию, было бы правильнее назвать площадь «торгом» (Torg). А второй: если согласиться с утверждением, что «версия дяди из Стокгольма была надежной и проверенной», то возникают определенные сомнения в профессионализме как советской разведки, так и гестапо. Первая перепутала названия, указав «Густав-Георг-плац» вместо реально существующей «Густав-Адольф-торг» (Gustov Adolfs Torg), а второе — умудрилось этого не заметить.

Второе упоминание Стокгольма относится к 7-й серии. Там упоминается адрес, куда прибывший в Берн Плейшнер собирается посылать телеграмму: «Ганс Фрок, ул. Георга VIII, Стокгольм, Швеция». Но Штирлиц обманул несчастного профессора — тот мог бы эту телеграмму и не посылать, результат был бы таким же. Все потому, что подобной улицы в Стокгольме нет. Причем Плейшнер — человек высокообразованный, профессор все же — должен был это понять, даже не разбираясь в топографии шведской столицы. Его должен был бы взволновать вопрос: это какой же Георг VIII, в честь которого названа улица? В Швеции таких королей не было, но можно сказать больше — вообще на королевских престолах Европы никогда не было монарха с именем «Георг» и порядковым номером «VIII».

Как и в любом фильме, в «Семнадцати мгновениях весны» есть и некоторое количество ошибок, допущенных по недосмотру помощника режиссера. Эти ошибки вполне оправданы и, кстати, абсолютно не бросаются в глаза. Даже больше, они практически не заметны и совершенно не мешают. Многие из них настолько незначительны, что даже при пристальном просмотре фильма заметить их невозможно, даже зная о них. В принципе, их можно было бы и вообще не упоминать в этой книге, но исключительно для полноты материала мы тем не менее их перечислим. Эти неточности выложены на многих сайтах Интернета и приводятся здесь без каких-либо комментариев (большинство из них мне самому заметить не удалось, поэтому я полагаюсь на тех внимательнейших зрителей, кто все же смог их обнаружить):

— «ляп» в эффектном финале Штирлиц, когда Штирлиц заснул в машине прилег отдохнуть от непосильных забот на немецкую лужайку. А мимо него проносились «Жигули» и самосвал «ЗИЛ-131» с прицепом… Видимо, победа была совсем близко…;

— дело происходит в Берлине. Штирлиц куда-то уезжает и на вокзале садится в поезд (немецкий, естественно). Но когда он подходит к дверям вагона, то можно отчетливо прочитать (естественно, по-русски): МЕСТ ДЛЯ СИДЕНИЯ… и, соответственно, МЕСТ ДЛЯ ЛЕЖАНИЯ;

— в последней серии, когда Штирлиц провожает Кэт и она садится в вагон, на нем внизу у двери видна надпись по-русски: «ТАРА 58 ТОНН»;

— в сцене на аэродроме (12-я серия), когда по навету Штирлица гестаповцы собираются арестовать Вольфа, то встречают его на уазике, который появился лет 30 спустя. При этом Вольф спускается по трапу из советского «Ли-2»;

— Штирлиц убивает агента Клауса из пистолета Макарова (в отношении этой сцены хочется сказать, что пистолет появляется на экране буквально на долю секунды и разобрать модель пистолета неимоверно сложно — мне лично не удалось).

Любой фильм — это условность. Где-то в глубине души зритель осознает, что фильм — все же художественное произведение. Ну какая, скажите, разница, что переход пастора Шлага на лыжах в Швейцарию снимали на Кавказе, в Бакуриани, а самоубийство профессора Плейшнера — в Риге, причем в разных домах.

Завершая разговор об ошибках в фильме «Семнадцать мгновений весны», упомянем еще о нескольких, которые и ошибками-то назвать нельзя — так, придирки.

В самом начале 1-й серии, еще до того, как пошли титры, Штирлиц и фрау Заурих гуляют по лесу. При этом Штирлиц называет старушку «фрау Заурих», а она его «господин Бользен». При этом фрау (Frau) по-немецки «замужняя женщина, госпожа» на русский не переводится, а вот «господин» переводится. Если следовать логике, то Бользена надо было бы именовать «Герр» (Herr) — «господин».

В конце 1-й серии сообщается, что у Штирлица был дом в Бабельсберге. Этот городок находится близ Потсдама, а Потсдам примыкает с юго-запада к Берлину. В принципе, конечно, не очень далеко, но мотаться каждый день туда и обратно, даже имея автомобиль, занятие довольно утомительное.

В конце 2-й серии — 18.11.1945 22 часа 34 минуты — Штирлиц встречается с агентом Клаусом на конспиративной квартире. Все бы ничего, но уж больно долго идет запись на очень портативном магнитофоне, а когда показывают сам магнитофон то видно, что пленка мотается очень быстро.

В 5-й серии в Италии на запасном военном аэродроме «Больцана» показывается самолет, у которого на хвосте свастика с укороченными лучами в круге, а когда тот же самолет поднимается, у него на хвосте свастика уже без круга и с нормальной длины лучами.