Николай Федь - Литература мятежного века Страница 46

И не находят берегов,

Там вихри пламенны крутятся,

Борющись множество веков,

Там камни, как вода, кипят,

Горящи там дожди шумят.

Ломоносов взглянул на "пресветлую лампаду", возжженную в небесах, очами потомственного архангельского мужика-труженика: пресветлая лампада "возможна для наших повседневных дел". Лишь осознанный труд простирает "премудрости лучи", они-то и помогают человеческому разуму открывать тайны Вселенной, шаг за шагом утверждая владычество над стихийными силами природы.

История не уравняла этих двух славных сынов России, но каждому по справедливости воздала должное.

Творческая индивидуальность обладает поразительной глубиной и неповторимой оригинальностью восприятия и воспроизведения действительности. Эти качества не может повторить никто другой. И всякая попытка вывести одного художника из другого (по принципу Иванов роди Петрова, Петров роди Степанова и т.д.) отделяет, а не приближает к пониманию природы искусства. Чтобы верно оценить достоинства художника надо не сличать и тем более не сводить его творчество к эстетическим завоеваниям прошлого, а находить точки соприкосновения, сквозные линии, являющиеся продолжением и развитием того, что составляет непрерывность развития культуры.

***

В глубокой древности поэзией и философией занимались те, кто чувствовал в себе "божественный огонь". В Греции поэт почитался экстатиком, а мышление - священным актом. Сократ не чувствовал холода, когда босой стоял на снегу и слушал осенившие его мысли. Средневековый художник предворял начало своего труда продолжительной молитвой и постом и в глубоком смирении просил Бога о ниспослании благодати... Высокое дыхание святости искусства и святости мышления никогда не покидало обладателей беспокойного творческого духа... Мир поэзии возникает из неповторимого склада души, от способности по особенному воспринимать действительность. Можно писать стихи и не быть поэтом, но быть истинным поэтом в прозе и драматургии. Дело не в форме высказывания, а в природе дарования, преобразующего вещи в другие, новые вещи и создающего ранее неведомый мир волшебной мечты. После музыки поэзия представляет непосредственное откровение духовного человеческого естества, отражает моменты "созвучия художественной души с истинным смыслом мировых и жизненных явлений" (В. Соловьев).

Истинная поэзия обладает изумительной силой, способной открывать мир как бы в новой ипостаси. Слог поэтичен, если он возбуждает чувства и мысли, что проявляется не только в ритме и ударении, но и в построении фраз, в выразительности слов, в их способности к внушению. При этом эмоциональная выразительность слова в сочетании с ритмом создает иллюзию существования двух параллельных миров - внешнего, замкнутого в своей объективной безучастности и мира субъективного, внутреннего, с его бесконечными изменениями, душевными переливами и импульсивностью. Поэтому воздействие поэзии проявляется не в сюжете, а в волнении мысли, в том, что она внушает, какие потаенные струны затрагивает в нашей душе. Это можно было бы определить как способность поэта "слышать цвета и видеть звуки", что придает стихам особое очарование.

Почему лирика последних десятилетий менее поэтична, чем в прошлом? Дело, видимо, в современном человеке - в омертвлении чувств и оскудении его эмоционального спектра. Рационализм подрезал крылья фантазии, придал ей иссушающую, строгую законченность, и у нее не осталось ни милого сумасбродства, ни веселья, ни дерзких порывов в таинственные сферы бытия, ни убегающих перспектив и обостренного - пусть и иллюзорного! - чувства бесконечности. В храме муз стало строго и скучно!.. И невольно вспоминается описание садов Версаля XVIII века, где все было чопорно, мило, красиво, но на всем лежала печать искусственности, то есть ощущалось отсутствие дыхания универсальной жизни, бьющей ключом из каждого существа. (Вспомним описание сада Плюшкина у Гоголя, в котором царит буйство природы во всем ее великолепии и неподражаемой красоты). В садах Версаля правил бал изощренный вкус, попирающий вольный дух и божественную красоту первозданной натуры.

Утрата высоты души и чувства негативно сказалась и на состоянии любовной лирики века двадцатого.

Наиболее распространенный недостаток многих сегодняшних поэтов неумение передать дух языка и глубокую взволнованность чувства. Как давно замечено, во всех искусствах и науках талант проявляется прежде всего в способности открывать и отстаивать истину. Рифмованные же мысли, засилье бледных образов, неясные, вымученные, а порою ложные чувства - все это лежит за пределами искусства.

В наше время на литературном поприще подвизается множество талантливых версификаторов вкупе с геркулесами духа Евгением Евтушенко и Валентином Сорокиным. Меж тем, чрезвычайно редко встречаются мастера своего дела. И виной тому не только отсутствие выдающихся дарований, но и торжество безмыслия, засилье обыденных эмоций. Тут вспоминаются слова русского поэта ХIХ века Веневитанова, что обилие пишущих стихами является верным признаком духовной нищеты нации.

Кажется, мы переживаем подобную ситуацию, хотя иногда встречаются замечательные стихотворцы. Но это предмет специального разговора. Здесь же отметим лишь ярко выраженную тенденцию в современной поэзии, а именно: ее несомненный гражданский пафос, оплодотворивший образцы песни сопротивления с ее талантливейшим автором-исполнителем Михаилом Ножкиным. Стихи же Л. Корнилова отличаются остротой восприятия действительности, полны гнева.

Я жил бы дальше беззаботно,

С годами голову клоня,

Но вот сказал однажды кто-то,

Что государство - это я.

Я не к тому, чтоб сесть на царство,

Поймите правильно меня:

Где русский - там и государство

В масштабе собственного "я",

Вожди мои сыграли в ящик,

Запутав линию судьбы.

Враги мои деревья тащат

И пограничные столбы.

Трубой высасывают недра,

Лопатой золото гребут,

И так изматывают нервы,

Что провоцируют на бунт.

Они свалили Русь-беднягу,

Не выезжая из Кремля,

Но просчитались, бедолаги,

Ведь государство - это я.

Но посмотрите в телеящик,

Глядит оттуда строго в фас

Их глобалистски жадный ящер,

Уже заглатывая нас.

Хвостом в Атлантике играя,

Моей Россией кормит он,

Считай, Америку, Израиль,

Гаагу, НАТО и ООН.

Я жил бы дальше беззаботно,

С годами голову клоня,

Но вот сказал однажды кто-то,

Что государство - это я.

И я откладываю лиру,

И руки тянутся к мечу,

В Соединенных Штатах мира

Я жить, однако, не хочу.

На общем фоне гражданской лирики выделяются звонкие и бескомпромиссные стихи Людмилы Щипахиной, которая, по словам талантливого писателя Михаила Шевченка, "высоко поднялась над сворой "поэтических рвачей и выжиг"", а "совестливая позиция дает право поэтессе на укор мужчинам, теряющим память о своем достоинстве и отваге".

Дни тревоги, дни кручины,

Воровство, разбой, разврат.

Чем вы заняты мужчины?

Лясы точим - говорят.

Мы друг друга убеждаем,

Значит, порох не иссяк.

В спорах истину рождаем,

Рассуждаем так и сяк...

Звезды, кортики, лампасы,

Рядом - полчища хапуг.

Офицеры точат лясы,

Им, служивым, недосуг.

Дышит нефтью поезд скорый,

Воротилы - прибыль ждут.

На путях сидят шахтеры,

Лясы точат, ветки жгут.

Трудной жизни логарифмы,

Грусть-тоска, рассол с утра...

Точат лясы, только в рифму

Пролетарии пера.

Скачет время по ухабам

Хищным долларом звеня.

...Неужели русским бабам

Останавливать коня!

Не забудем, однако, что между патриотическими стихами и истинно глубокой лирической поэзией есть, разница. Первые архинеобходимы в текущей действительности, а вторые (поэзия) в нашей жизни, как выражение сущего, когда что-то очень важное, таинственно-необъяснимое мы постигаем лишь при соприкосновении с поэзией (музыкой). Кажется, это возможно в те редкие минуты (особенно в наш обнаученный рациональный век), когда поэт проявляет себя как экстатик. Тому пример лирическое стихотворение Щипахиной "Ухожу по болотным трясинам..."

Ухожу по болотным трясинам, глотая метан.

Сквозь извилины в скалах, доступные только ужу.

По углям раскаленным, по брызгам стекла ухожу.

И горячие искры швыряет мне в спину металл,

Где-то филин кричит, где-то дикая плачет сова,

Корневища дерев раскололи угрюмую почву.

Размножаясь, как эхо, жестокие свищут слова.

И висят облака, словно копоти серые клочья.

Все равно ухожу! Ухожу, а не то пропаду,

Растворюсь. На пылинки рассеюсь. В тумане растаю.