Код Средневековья. Иероним Босх - Валерия Александровна Косякова Страница 48

«быть в бою», а образ борьбы и боя имел эротические коннотации полового акта. Вместе с тем, в старонидерландском языке лексемы «голова» и «виноград» имели общее значение в определённом контексте. Так «голова» ассоциировалась с «glans penis» – головкой полового члена. Если «головка» систематично фигурировала и в медицинских справочниках, и в литературе с эротическими метафорами, то при чём здесь виноград?

Рис. 26.

Иероним демонстрирует чрезвычайно разнообразные проявления услад плоти, блуда и развращенности: гетеро- и гомосексуальность, скотоложество. Весьма примечательна в этом контексте сцена, разыгрывающаяся на переднем плане (в самом низу центральной панели триптиха): селезень-исполин кормит ягодкой нагого мужчину, разместившегося внутри синего и полого, словно выеденное яйцо, плода, из которого торчит рука, ласкающая рыбу. Вне всяких сомнений, рыба в этой сцене – субститут, метафора или символ фаллоса. По положению же торчащей из плода руки можно легко догадаться о позиции скрытого от наших глаз тела, голова которого должна находиться в районе паха мужчины, сладострастно лакомящегося ягодой из клюва селезня. А дополняет этот гомоэротический визуальный ребус весьма красноречивый и считываемый образ: две характерные вишенки, что мужчина держит на уровне своего бедра (рис. 28). Правее и чуть выше – знаменитая сцена с букетом (рис. 29)[29], который с интересом и усердием составляет обнажённый флорист. При этом в качестве вазы для будущего шедевра флористики вполне успешно используется чей-то анус. Теперь уже совсем нетрудно догадаться, что за непристойная забава так увлекает персонажей сей мизансцены.

Босх разнообразно демонстрирует «грех против природы» (лат. Peccatum Contra naturam): гомосексуальную и прочие девиантные связи – с точки зрения христианина, особенно средневекового образца.

Рис 27 а, б, в. Бесчисленные порхающие, летающие, ласкаемые мужчинами и женщинами птицы, – воплотившаяся в зримых образах языковая игра. Слово «voghelen», обозначавшее на старонидерландском птицу, также употреблялось для описания соития (rem veneream exercere – осуществление сексуального акта). То есть птицы – атрибут смертного греха похоти. Птицы же, вылетающие из заднего прохода, – весьма недвусмысленный намёк на гомосексуальный блуд, осуждаемый Босхом, часто изображаются в сценах ада (глава 6, рис. 45).

Рис. 27 г. Птицы также напоминают геральдические знаки дворянских домов и рыцарей. Мужчина несёт белого аиста будто герб на флаге. Вероятно, Босх хотел создать в уме зрителя подобную аналогию.

Ненасытное потребление плодов земляничного дерева (лат. Arbutus unedo, исп. el madroño – земляничное дерево; медведь – геральдический символ Мадрида, большой любитель земляники, между прочим изображён лезущим по дереву на «райской» створке триптиха), иносказательно изображающее буйство плоти и похоти, в XVI веке дало триптиху устойчивое название «Madroño», а хорошо известным нынче «Садом земных наслаждений» он стал только в XIX столетии[30].

Рис. 28. Рыба – положительный христианский символ, знак Христа – ихтис (др. – греч. Ίχθύς – рыба) – акроним (монограмма) имени Иисуса Христа, состоящий из начальных букв слов: Ἰησοῦς Χριστός, Θεοῦ Υἱός, Σωτήρ (Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель). Однако у Босха понимание многих устойчивых символов контекстуально, поэтому рыба оборачивается субститутом фаллоса во многих сценах. У женщины между ног – фрукт, вроде граната, из которого она ест зёрнышки, семена. Мужчина рядом тоже хочет отведать из него. Над ними мужская пара испивает нектар из чудесной цветочной фляги. У длинноволосой блондинки рядом – две тестикулоподобные вишенки на голове, такие же как у мужчины, поедающего плод из уст селезня. Рука второго персонажа, находящегося внутри яйцевидного растения, ласкает рыбу.

Композиция центральной панели чётко делится на планы с многочисленными орнаментально повторяющимися нагими телами мужчин и женщин. Некоторые из них – лишь с тёмной кожей, а кто-то – и с африканским обличием, с чертами негроидной расы. Мириады птиц, земных и водных тварей, русалок и морских чудищ переполняют пространство «Сада земных наслаждений». Погрязшее в страстях человечество будто бы показано накануне Всемирного потопа и, скорее всего, именно к его прообразу ведёт своего зрителя Иероним, ведь во времена Босха потоп считался историческим событием: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь [Бог]: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими], потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своём» (Быт. 6:1–5).

Рис. 29. Панэротичный фрагмент центральной части триптиха: пары предаются всевозможным наслаждениям, зашифрованным в образах ягод, рыб, цветов, раковин. Праздник чувственности и плодородия, представленный образом сада, виртуозно сотканный Босхом из различных телесных девиаций и страстей плоти, уникален.

Рис. 30 а. Гомоэротический ребус продолжается. Три посиневших (отшлёпанных?) мужских зада высовываются из полого хвоста какого-то ракообразного гада, несомого другими обнажёнными юношами. Синеватый цвет задниц персонажей, разместившихся в своеобразном паланкине, маркирует их «грех против природы». Иногда в этой сцене считывают указание на астрологический код: на созвездие рака. Если здесь и присутствует подобная астрологическая аллюзия, то более вероятно, что отсылает она к созвездию скорпиона: родившиеся под знаком скорпиона считались сексуально экзальтированными персонами.

Рис. 30 б. перевёрнутое тело обнажённого мужчины сообщает о перевернутости, извращённости этого мира. Его ладони показаны в характерном жесте молящегося, только молитву свою он возносит фаллосу, телесности.

Рис. 30 в. Характерный