Искуство Западной Европы: Средние века. Возрождение в Италии - Лев Дмитриевич Любимов Страница 51

Леонардо да Винчи. Автопортрет. Около 1512 - 1515 гг.

Он рисовал с натуры или создавал образы, рожденные его воображением: вздыбленных коней, яростные схватки и лик Христа, исполненный кротости и печали; дивные женские головы и жуткие карикатуры людей с выпученными губами или чудовищно разросшимся носом; черты и жесты приговоренных перед казнью или трупы на виселице; фантастических кровожадных зверей и человеческие тела самых прекрасных пропорций; этюды рук, в его передаче столь же выразительных, как лица; деревья вблизи, у которых тщательно выписан каждый лепесток, и деревья вдали, где сквозь дымку видны только их общие очертания.

И он рисовал самого себя.

Вот он на склоне лет, как он изобразил себя на знаменитом листе, ныне находящемся в Турине. Он полысел, он уже не щеголь, и борода его растрепана, но во взоре его пронизывающая мощь, хотя сжатые губы и какое-то общее выражение лица выдают не то горечь, не то пресыщенность.

Мы вкратце изложили начало творческого пути Леонардо. Как же прожил этот человек жизнь и как окончил он свои дни? Прежде чем сказать об этом, постараемся еще раз охарактеризовать его деятельность.

Леонардо да Винчи был живописцем, ваятелем и зодчим, певцом и музыкантом стихотворцем-импровизатором, теоретиком искусства, театральным постановщиком и баснописцем, философом и математиком, инженером, механиком-изобретателем, предвестником воздухоплавания, гидротехником и фортификатором, физиком и астрономом, анатомом и оптиком, биологом, геологом, зоологом и ботаником. Но и этот перечень не исчерпывает его занятий.

Ныне классифицированные записки Леонардо одними своими заглавиями дополняют и уточняют приведенную выше справку. Вот некоторые.

Том, посвященный архитектуре и военному делу. Анатомическая рукопись. Трактат о свете и тени. Трактат о стереометрии. Трактат о полете птиц. Трактат о глазе. Трактат о живописи. Трактат о движении и измерении воды.

Леонардо провел чуть ли не всю свою жизнь в общении с «сильными мира сего», в больших городах того времени, в самом водовороте событий, волновавших его современников. И однако, им написана следующая басня о камне:

«Довольно большой камень, с которого только что стекла вода, лежал на возвышенном месте, как раз там, где прелестная роща заканчивалась каменистой дорогой. Он пребывал здесь среди трав, пестреющих различными цветами, и видел множество камней, которые лежали внизу на дороге. Рассуждая с самим собой, он решил броситься вниз. „Что мне тут делать в компании с этими травами? - сказал он себе. - Я хочу жить одною жизнью с моими братьями". Скатившись вниз, он очутился - в конце своего стремительного бега - в желанном обществе. Вскоре, однако, камень оказался обреченным на беспрерывную тревогу, вызванную то колесами экипажа, то лошадиными подковами, то просто пешеходами. По нему катились, его топтали. Иногда он взлетал кверху, в другой раз покрывался грязью или пометом какого-нибудь животного…

Так бывает с людьми, которые покидают жизнь уединенного созерцания и приходят в города, чтобы жить с толпою, подверженной бесчисленным бедствиям».

* * *

Подлинной славы, всеобщего признания Леонардо добился, закончив глиняную модель конной статуи Франческо Сфорца, т. е. когда ему было уже сорок лет. Но и после этого заказы не посыпались на него, и ему приходилось по-прежнему настойчиво домогаться применения своего искусства и знаний.

Так, уже в наши дни был обнаружен в Стамбуле листок с турецким переводом письма Леонардо к султану. В нем Леонардо излагал проект моста, который мог бы соединить Стамбул и Галату. Предложение не нашло отклика, и первый такой мост был построен лишь в XIX в.

Каковы же причины подобных, часто неудачных «поисков работы», предпринятых общепризнанным гением? Они полностью иллюстрируются двумя небольшими примерами.

Вазари пишет:

«Среди его моделей и рисунков был один, посредством которого он объяснял многим разумным гражданам, стоящим тогда во главе Флоренции, свой план приподнять флорентийскую церковь Сан Джованни. Надо было, не разрушая церкви, подвести под нее лестницу. И такими убедительными доводами он сопровождал свою мысль, что дело это и впрямь как будто казалось возможным, хотя, расставаясь с ним, каждый внутренне сознавал невозможность подобного предприятия».

Это первая причина, на которую мы уже указывали: грандиозность замыслов, пугавшая даже самых просвещенных современников, грандиозность, восторгавшая их, но всего лишь как гениальная фантазия, как игра ума.

А вот и другая причина.

Леонардо получил заказ на картину от папы Льва X, покровителя искусств. По словам того же Вазари, «Леонардо принялся тотчас же растирать масла и травы для лака». Услыхав об этом, папа разочаровался в Леонардо и перестал им интересоваться, выразив свое мнение о нем такими словами:

«Увы, ничего не сделает тот, кто начинает думать о конце работы, еще не начав ее».

Итак - медлительность, о которой мы уже упоминали, стремление новыми опытами добиться новых результатов.

Главным соперником Леонардо был Микеланджело, и победа в их соревновании оказалась за последним. При этом Микеланджело старался уколоть Леонардо, дать ему как можно больнее почувствовать, что он, Микеланджело, превосходит его в реальных, общепризнанных достижениях.

В анонимной биографии Леонардо, написанной современником, рассказывается о таком эпизоде.

Однажды - это было во Флоренции - граждане, сидевшие возле церкви, попросили проходившего Леонардо объяснить им какое-то место из Данте. Как раз в это время там проходил и Микеланджело, и Леонардо сказал, что за объяснением следует обратиться к нему. Это показалось сумрачному Микеланджело насмешкой, и он гневно ответил:

- Объясни-ка лучше ты, который представил проект бронзового коня, но не смог вылить его и, к стыду своему, оставил недоделанным.

Сказав это, он повернулся к нему спиной и пошел дальше. Леонардо остался на месте, покраснев от обиды. Но Микеланджело, желая уязвить его еще раз, добавил:

- И эти тупоголовые миланцы могли поверить тебе!

* * *

Леонардо да Винчи служил разным государям, легко мирясь с тем, что ему приходилось порой угождать злейшему врагу того, которому он угождал прежде.

При этом угождал делами, большими и малыми.

Так, Лодовико Моро он порадовал представлением под названием «Рай», где по огромному кругу, изображавшему небо, вращались с пением стихов божества планет.

Сохранился небольшой набросок Леонардо некоего сооружения с надписью «Павильон в саду герцогини», причем отдельно нарисованы краны для холодной и горячей воды с указанием пропорции той и другой для получения