Михаил Долгополов - Последний факир России Страница 6

Он проделывал и другие факирские трюки, рекламируемые в афишах «зверствами инквизиции»: голыми ногами прыгал на битом стекле, ложился спиной на доску, утыканную гвоздями. В первом случае факир заранее подбирал и складывал в специальный мешок такие осколки бутылок, острые края которых предварительно стирались. Высыпанные из мешка на лист фанеры и подсвечиваемые прожекторами, стёкла переливались в свете огней и являли собой устрашающее зрелище, когда человек становился на них ногами и даже приплясывал… И ложе из гвоздей, острия которых были искусно затуплены, тоже не доставляло особой радости исполнителю. Но когда худой, поджарый Лон-го ложился на них, то на каждый из этих гвоздей приходилась ничтожная часть веса тела. Правда, было больно, но не настолько, чтобы нельзя было терпеть одну-две минуты.

Все эти «чудеса» окутывались таинственностью, специально подобранная музыка и освещение, нарочитая медлительность в подготовке трюка и мгновенность его исполнения, тонкая, продуманная театрализация — всё было рассчитано на то, чтобы усилить «волшебные чары» и могущество факира. Этому способствовали и особая обстановка на манеже, и выразительная пластика всех движений артиста, и десятки поддельных золотых медалей, внушительно красовавшихся на халате. Этими наградами факир якобы был удостоен при дворах различных восточных властителей. И не случайно Лон-го на широковещательных афишах именовался «факиром при дворе шаха персидского, эмира бухарского, хана кокандского, эмира афганского, несравненным доктором магических наук, выдающимся спиритом».

Все эти «титулы», сногсшибательная реклама и, конечно, артистизм, мастерство и ловкость Лон-го способствовали тому, что цирки провинции наперебой приглашали популярного «доктора магии». Выступления «загадочного и таинственного факира» пробуждали нездоровый интерес зрителей, заполнявших провинциальные цирки России и столиц Ближнего Востока, и деньги текли в кассы дельцов.

Но когда всё же порой не было сборов и приходилось выручать хозяина и голодных артистов, не получавших жалованья, то за повышенный гонорар Лон-го демонстрировал свой самый жуткий трюк. По этому случаю в городе расклеивались специальные афиши, и билеты раскупались в течение нескольких часов.

Такие представления обставлялись с особой помпезностью. После большого и разнообразного репертуара, состоявшего из многих факирских трюков, Лон-го показывал свой «коронный», редко исполняемый номер. Перед его демонстрацией на манеж выходил шпрехшталмейстер и в наступившей тишине чётко, театрально-приподнято объявлял: «Факир в могиле».

Во дворе летнего цирка днём вырывали яму метра полтора глубиной и в метр ширины. Вечером, после окончания представления, все зрители выходили во двор и плотным кольцом становились вокруг «могилы», ожидая «погребения». Афиши, украшенные черепом с двумя перекрещенными костями, обещали небывалую сенсацию — чудо знаменитого индийского факира. Под звуки мрачной похоронной музыки целая процессия выходила во двор. Лон-го ложился около своей «могилы», и три ассистента надевали на него халат, обматывая потом белой тканью. Факира осторожно опускали в яму и засыпали землёй. Наиболее рьяные и «требовательные» зрители пытались даже ногами утрамбовать могилу, которую уже и так, правда, больше для вида, утаптывали униформисты. Приглашался врач, из публики выбирались наблюдатели. Они засекали время и ждали тридцать-сорок минут, пока Лон-го не дёрнет бечёвку, давая знать, чтобы его откапывали…

Как же исполнялся этот трюк? Всегда предпочтение отдавалось чернозёмной почве. И когда копали яму, старались вынимать землю большими пластами и комьями. За день они немного подсыхали и затвердевали. Униформисты  укладывали комья, оставляя между ними просветы. И когда вечером заваливали землёй «заживо погребённого» факира, комья земли ложились неплотно, оставляя небольшой приток воздуха. Конечно, от Лон-го требовалась длительная тренировка, исключительная сила воли, самообладание для выполнения этого страшного и жестокого опыта. Обычно перед закапыванием Лон-го брал в рот небольшой боб и сосал его, стараясь сосредоточить всё своё внимание и силу для выполнения такого трюка. По сигналу, поданному из могилы, Лон-го быстро откапывали, и он, сохраняя внешне независимый вид, напрягал последние усилия, чтобы раскланяться перед публикой. Его уводили за кулисы, и артист отлёживался два-три дня.

Лет шестьдесят назад в Екатеринославе (ныне Днепропетровск) Лон-го с успехом показал несколько раз этот жуткий трюк. И, как всегда, отправился отдыхать после неимоверного напряжения. Неожиданно к нему в гардеробную вошёл знакомый борец. Он заявил, что внимательно наблюдал за всей процедурой «погребения» и в ближайшие дни думает повторить её. Дмитрий Иванович стал отговаривать коллегу от подобного эксперимента, советуя ему сначала хорошенько потренироваться и лишь потом попробовать исполнить этот страшный опыт.

Через неделю Лон-го уехал из Екатеринослава. Чемпионат борьбы не делал сборов, артисты голодали. Тогда хозяин договорился с борцом о показе аттракциона «Факир в могиле». Но, не зная всех тонкостей и хитростей его исполнения, которые обычно применял Лон-го, борец едва не погиб. «Горе-артист» предупредил своего ассистента, что возьмёт с собой в могилу тонкую, чёрную, под цвет земли, резиновую трубку и, когда его засыпят, будет дышать через неё. Так наивный борец думал пролежать в могиле минут сорок и перекрыть рекорд длительности пребывания под землёй. Были заключены даже пари. Но трубку придавили пласты земли, воздух не поступал в могилу. Борец не подавал никаких сигналов, и хозяин цирка уже торжествовал. И лишь перепуганный ассистент, с тревогой следивший по часам за изуверским опытом, настоял, чтобы через тридцать пять минут начали откапывать неудачливого, новоявленного «факира». Еле живого, почти задохшегося, его вытащили из могилы и с большим трудом, при помощи врачей, вернули к жизни… Правда, хозяин выплатил обещанную повышенную сумму за исполнение этого действительно смертельно опасного трюка, из-за которого несчастный чуть-чуть не поплатился жизнью…

В 1911 году Лон-го гастролировал в Тифлисе в цирке Гамсахурдия. Артист к тому времени обзавёлся превосходным реквизитом, расшитыми панно и богатыми халатами, различными факирскими аксессуарами. Всё его представление было обставлено необычайно пышно и эффектно. И Лон-го преподносил свои трюки с необходимым по тем временам налётом загадочности и таинственности.

На одно из представлений приехал известный в странах Ближнего Востока персидский импресарио и владелец цирков Шамбей. В Тегеране он слышал о том, что в Тифлисе выступает замечательный чародей-факир, показывающий множество труднейших трюков.

Религиозный фанатизм, культивировавшийся в то время на Ближнем Востоке среди невежественного, тёмного и забитого населения, особенно разжигался шахами, эмирами, шейхами, восточными князьками и правителями. И предприимчивый цирковой делец выискивал такие номера, которые при умелой рекламе могли дать большой доход. Исчерпав «кадры» факиров и волшебников в Персии, импресарио решил побывать в Тифлисе и посмотреть работу Лон-го, чтобы удостовериться в правдивости дошедших до него слухов.

Хозяин Тифлисского цирка Гамсахурдия предупредил Лон-го о приезде богатого импресарио, посоветовав показать ему весь арсенал факирских трюков. Ловкость, с которой работал молодой Лан-го, и его порой страшные опыты понравились восточному дельцу. Гамсахурдия, издали наблюдая за Шамбеем, видел, какими горящими от возбуждения глазами хозяин Тегеранского цирка следил за Лон-го.

— Клюнуло! — решил опытный в таких делах Гамсахурдия. — Надо предупредить Митю, чтобы он не продешевил контракт.

И когда после представления Шамбей похвалил Лон-го довольно сдержанно, Гамсахурдия понял, что это лишь уловка хитрого хозяина. Поэтому грузин побежал за кулисы и сказал Лон-го:

— Заломи цену подороже! Он восхищён твоей работой. Для Востока ты — клад! Чем трюки таинственнее и страшнее, тем они ценятся дороже! Не прогадай!

В тот же вечер после представления в духане состоялась встреча Шамбея и Лон-го. Перс торговался. Но «чародей и волшебник» понимал, что он нужен этому восточному дельцу, и заломил огромный по тем временам гонорар в сто золотых туманов за выступление. Сделка состоялась, и вскоре Лон-го приехал в Персию.

Гастроли «российского дервиша и факира» в Тегеране проходили с колоссальным успехом. Представления давались под открытым небом на импровизированном манеже — большой дворовой площадке, с четырёх сторон огороженной квадратом невысоких домов. Публика сидела на прямо на земле на циновках и коврах. Для особо почётных посетителей было установлено несколько рядов кресел. Твёрдых цен на билеты не было. Жена хозяина стояла у входа, ведущего во двор, и назначала плату, одним взглядом оценивая «платёжеспособность» зрителя. Если знатный купец платил за вход один туман, то идущий вслед за ним богатый коммерсант, чтобы перещеголять первого, демонстративно выкладывал два, а то и три тумана за билет.