Неокончательная история. Современное российское искусство - Коллектив авторов -- Искусство Страница 6

сам примерил пасторскую рясу, начав проект «Смешные и грустные приключения Глупого пастора» (1996–1998). Протестантский пастор не творит треб и не отпускает грехи. Он заботится об общине и интерпретирует тексты. А «глупый» он — потому что истинный трикстер, который упорно зондирует области очевидного, путешествуя по культуре. В Москве «у него куры ум склевали». В Японии он вступил в неравные «теологические беседы» с сумоистами. На таких ристалищах выигрывает слабый — пастору не удалось даже обхватить монументальную фигуру служителя синтоисткого культа. В 2008 году его «приключения» (так называет Захаров этот жанр) закончились — пастор исчез, оставив свое облачение в соборе Св. Петра в Риме.

Но ипостаси художника Вадима Захарова продолжали множиться. Один, позитивист и европеец, поставил памятник Теодору Адорно во Франкфурте (2003). Мы видим только кресло и стол мыслителя, заключенные в прозрачный куб. Круглые сутки горит лампа, напоминая беззаботным студентам университета (перед входом в который установлен монумент) о необходимости беспрестанного познания мира.

Другой Захаров принял позу гламурного просветителя. «Уроки в будуаре» (2006) — это огромная замочная скважина, через которую виден роскошный диван. На нем лучшие философы и искусствоведы Москвы читали персональные лекции о сущности современного искусства для юношей и девушек из модельного агентства. Те вежливо внимали. Но возможно ли после этого говорить о понимании искусства? Теодор Адорно также когда-то задавался этим вопросом.

Наконец, еще один Вадим Захаров затянул посетителей 55-й Венецианской биеннале (2013) в разгадывание сложно закрученной интеллектуальной головоломки о циркуляции символических ценностей: центральным элементом его инсталляции «Даная», показанной в павильоне России, был золотой дождь из монет номиналом одна даная, низвергавшийся в помещение, куда допускались только женщины. Интерпретаций и в данном случае может существовать бесконечное множество. Количество аватар Вадима Захарова все еще не достигло бесконечности. Но он к этому стремится.

Андрей Ковалёв

В-4. 1985. Холст, масло. Предоставлено художником

Даная. 2013. Инсталляция. Фото: Даниил Захаров

Художественный критик и куратор Виктор Мизиано и модель Надежда Унтилова во время съемки видео Вадима Захарова «Уроки в будуаре» в Stella Art Gallery, Москва. 2006. Фото: Вадим Захаров

Борис Матросов

Остроумный пейзажист, лирический абстракционист и перфекционист.

Род. 1965, Москва. Участник группы «Чемпионы мира». Работы находятся в ГТГ, Музее Зиммерли и др. Живет и работает в Москве.

«Художник должен быть тупым, почти дебилом. У идиота есть своя логика и есть некая тайна», — так определяет свое творческое кредо Борис Матросов. За своим «остроумно-глупым» искусством Матросов тщательно скрывает любовь к краскам и холсту; к предмету, возведенному в ранг художественного объекта. И — к юмору, движущей силе искусства.

В 1986-м Матросов вместе с Гией Абрамишвили, Константином Латышевым и Андреем Яхниным, соучениками по Краснопресненской детской художественной школе, сколотил творческую группу «Чемпионы мира». Сложилось нечто вроде дворовой футбольной команды, тренером которой назначили Константина Звездочётова. В ходе своих безумных акций «Чемпионы» поворачивали Волгу вспять, сливали Черное и Белое моря в Серое, поджигали березовую рощу, опускали головы в горячие щи, продавали из скрежещущего советского автобусного автомата «Песни нашей Родины». В 1987 году в выставочном зале на Автозаводской прошла первая выставка «Клуба авангардистов» — «КлаВы», объединившего героев московского концептуального круга, где «Чемпионы» получили целый зал и совершенно не к месту выставили черно-белую живопись. В 1988 году группа распалась, этот факт Матросов объясняет непреодолимой тягой участников к производству картинок в противовес концептуалистскому отказу от изображения.

Сам он тоже не избежал этого порочного для концептуалиста наваждения, и в 1990 году на персональной выставке показал живопись с орнаментальным рисунком, объединенную под названием «Серое», то есть — посредственное. Подтрунивание над собой и не всегда справедливая самокритика присущи художнику до сих пор.

В 1996 году Матросов вместе с Алексеем Кузнецовым (по кличке Пёпл) и Александром Петрелли придумали забаву под названием «Ди Папл под фанеру»: парни в клешах и лохматых париках расставляли фанерные колонки и неистово лабали на фанерных же гитарах, ударных установках и клавишных. Танцевали, обматывали картины магнитофонной пленкой и всеми силами воспроизводили дух концертов монстров рок-н-ролла. Таких выступлений состоялось всего три, а ценные артефакты, оставшиеся от перформансов группы, в 2004 году были выставлены в Третьяковской галерее в рамках цикла «Художник как музыкант».

Борис Матросов с объектом «Так я стал музыкантом». 2014. Предоставлено Гридчинхолл, Москва

Групповую активность Матросов прекратил в 2000-е, но с музыкой не расставался никогда: объекты вроде гитары-трансформера, которую одновременно можно использовать как музыкальный инструмент и этюдник, чемоданчик на колесиках, из которого доносилась музыка к легендарному эротическому фильму «Эммануэль», а также многочисленные картины на рок-н-рольную тему присутствуют в творчестве автора до сих пор. Подобно тому как один из любимых музыкантов Матросова — канадский пианист Гленн Гульд — живет внутри исполняемых произведений, художник живет в своих.

Лапидарно яркие цвета и прямолинейные сюжеты картин художника — дверь, розетка, стул, веник, шкаф или лодочка — личные истории автора. По Матросову, все это пейзажные впечатления, абстрактные по форме и эмоциональные по содержанию. «В пейзаже должен быть, например, шкаф, в котором хранится плащ. Достаешь его и думаешь: в этом плаще я стоял на ветру, и листья желтые мне на лицо падали, и кудри вырастали. Вот это и есть впечатленская абстракция в большом масштабе», — описывает художник свой метод. Эта подкупающая простота сюжета и лаконичность изобразительных средств дают возможность зрителям так же лично интерпретировать содержание.

В 2005 году Матросов создал свое самое знаменитое пейзажное произведение — многометровую надпись «Счастье не за горами», виртуозно вписанную в среду подмосковных далей на фестивале ленд-арта «ARTПОЛЕ» (2005). В 2009 году стараниями куратора Марата Гельмана фразу воспроизвели в Перми, где она стоит и поныне. Неофициальный символ города на Каме попадал в фильмы и сериалы, разлетелся тысячами фотографий в социальных сетях. Другую издалека заметную надпись художник придумал в 2016 году для Музея современного искусства «Гараж». Неоновая фраза, несколько месяцев украшавшая крышу здания, — «Нет, ну не могла же она знать, во что это всё…» — трехмерная реплика собственной картины 2012 года. Вынесенная в реальный мир интимная фраза стирает границы между публичным и личным, порождая больше вопросов, чем ответов. Несмотря на кажущуюся абсурдность жеста, Матросов от абсурда далек. Его в мире и так предостаточно, а теперь современный художник обязан вернуть в произведения эстетическое