Ада Сконечная - Русский Парнас Страница 7

Песня любима и в наши дни. Слушая ее, мы не перестаем испытывать благодарность к русскому поэту Алексею Федоровичу Мерзлякову.

Певица Петровского театра

Певица Петровского театра

В Москве она начала петь в 1794 году, когда еще не было построено здание Большого Петровского театра, а существовал старый театр Медокса. До этого Елизавета Семеновна Сандунова, урожденная Яковлева, по сцене — Уранова, успешно дебютировала и играла три года в Петербурге при дворе.

Она обладала редким дарованием: сильный, гибкий голос — сопрано, диапазон которого равнялся почти трем октавам, да к тому же была красавицей.

Вот как описывает ее театральный критик Ф.А. Кони: «Сандунова была росту среднего и чрезвычайно стройна. Во всех ее движениях и осанке высказывалось благородство и чувство собственного достоинства. Большие темные глаза как будто всегда смеялись. Улыбка на лице не сглаживалась и высказывала доброту души и невольно к ней привлекала. А в голосе ее и манере говорить было что-то такое сладкое, такое очаровательное, что трудно выразить словами».

А это — свидетельство известного журналиста Н.А. Полевого: «Сандунова была артистка в высокой степени, певица с необыкновенным голосом и актриса с мимикою превосходной... Лицо ее было... прекрасное, умное, выразительное, глаза живые и яркие».

Она была настоящей любимицей публики на протяжении всех тридцати трех лет своей сценической деятельности. Те же, кто знал певицу в жизни, отзывались о ней как о душевном и скромном человеке.

Родилась Сандунова в 1772 (по некоторым сведениям — 1777) году в Петербурге, в небогатой семье, училась в театральном училище, где выделялась среди других учениц своими незаурядными сценическими и внешними данными.

В год дебюта Сандуновой в петербургском придворном театре, в Эрмитаже, некий Шторх писал о ней: «Талант, исключительный голос и очаровательная внешность г-жи Сандуновой делают ее королевой здешней сцены».

В придворном театре преобладала в те годы итальянская опера-буффа: «Венецианская ярмарка» А. Сальери, «Редкая вещь» и «Дианино древо» В. Мартин-и-Солера, «Князь-трубочист» М.А. Портогалли. Актриса с блеском исполняла арии в этих операх, превосходя, по общему мнению, современных ей итальянских певиц.

В Петербурге актриса выходит замуж за выдающегося русского актера Силу Николаевича Сандунова. Их женитьбе предшествовал эпизод, наделавший в свое время много шума, известный в истории русского театра.

Елизавета Уранова имела несчастье понравиться одному из вельмож, государственному канцлеру А. А. Безбородко. Директора театра М.Ф. Соймонов и А.В. Храповицкий стали его пособниками. Однако молодая актриса держалась гордо и неприступно, а жених ее, Сандунов, произнес со сцены монолог о том, как знатные вельможи с помощью денег пытаются соблазнить чужих невест, что было для того времени неслыханной дерзостью.

Вскоре и сама Уранова во время спектакля в Эрмитаже подала благоволившей к ней Екатерине жалобу на Безбородко и на директоров театра.

Разгоревшийся скандал был настолько громким, что о нем писали иностранные дипломаты. Императрице ничего не оставалось, как убрать директоров театра (Безбородко, конечно, остался безнаказанным), а Сандунова и Уранову обвенчать.

Однако новый директор императорских театров Н.Б. Юсупов не мог простить чете Сандуновых своеволия и дерзости, и они были вынуждены покинуть петербургскую сцену.

Вскоре Сандуновы поступают в труппу Петровского театра в Москве.

Теперь в репертуаре певицы наряду с итальянскими операми все большее место занимают оперы и пьесы русских авторов, причем самые разнообразные по жанру: оперы комические, волшебные и исторические, водевили, трагедии, комедии и мелодрамы. В «Мельнике — колдуне, обманщике и свате» она исполняла с равным успехом роли Анюты и Фетиньи, в «Санкт-Петербургском гостином дворе» — роль Соломониды, а в «Сбитенщике» — Власьевны.

Огромным и длительным успехом пользовалась в Москве «Днепровская русалка» Ф. Кауэра, С.И. Давыдова и К.А. Кавоса — опера-феерия, где в неимоверных сочетаниях сплетались различные стили и приемы: фантастика, сентиментализм, бытовые черты, буффонада, балаган и испытанные сценические трюки. Возникнув как переработка австрийской пьесы (первые две части), опера была продолжена русскими авторами.

Опера нравилась далеко не всем. Г.Р. Державин, например, с возмущением говорил об операх, которые «украшены волшебными декорациями и утешают более глаза и музыкою слух, нежели ум». Мерзляков в трудах Общества любителей российской словесности высказывался с точки зрения гражданской пользы: «Русалка» волшебным своим жезлом окаменила Сумарокова, Княжнина, драмы Хераскова, славные комедии Фонвизина... Но Озеров разрушил очарование и снова обратил вкус публики на предметы важнейшие».

Однако историк театра и драматург П.Н. Арапов вспоминал в «Драматическом альбоме», изданном в 1850 году: «Когда парусинный Днепр бушевал на помостах Петровского театра, только все и твердили о «Русалке»: она была поставлена прекрасно: декорации, костюмы — все было роскошно. Настоящий шелковый бархат, золотой галун, сибирский соболь и т. д. Сандунова приводила в восторг: ее песня «По метлы» (которую она певала, превратясь в крестьянского мальчика) и ария «Вы нам верность никогда» (на мотив украинской песни «Ехал козак за Дунай...».— А. С.) повторялись во всех московских гостиных».

Не случайно в романе Пушкина «Евгений Онегин» Дуня поет арию Лесты «Приди ко мне в чертог златой...».

Некоторые рецензенты объясняли успех «Русалки» тем, что она полюбилась простонародью. Талант Сандуновой и впрямь был демократичен. Она не стремилась тронуть своей игрой лишь «изысканную», избранную публику: она взывала к чувствам широкого зрителя.

Рецензент «Московского курьера» писал в 1805 году: «Г-жа Сандунова в роли Лесты играла во всей силе этого слова,— она мне казалась настоящей русалкою, и я мысленно переселялся в мрачную древность, считая сказку истиною...»

Для актрисы, несомненно, эта роль была хорошей школой, поскольку потребовала огромного сценического мастерства, умения молниеносно перевоплощаться. Тут и пригодились ее острая наблюдательность, талант характерной актрисы. В одной только первой части оперы Сандунова появлялась на сцене в облике старухи, молодого витязя, прародительницы рода Славомысла, садовницы, пустынника, мельничихи, крестьянской девушки, молдаванки и царицы русалок и т. д. — всего в одиннадцати образах. И столько же создала во второй части, появляясь и нищей, и волшебницей, и пастушкой, и крестьянским мальчиком...

Удачей стала работа Сандуновой в опере И.А. Крылова и К.А. Кавоса «Илья-богатырь», ставшей заметным явлением в русском оперном искусстве. Прежде всего следует сказать о достоинствах либретто, которое преодолело свойственную операм-феериям пустую развлекательность и бессодержательность. Хорошо выстроенный сюжет, наполненные искрящимся народным юмором диалоги, героическое начало — все это в сочетании с мелодичной музыкой Кавоса обусловило успех оперы.

Содержание оперы — поиски похищенной злым колдуном девы и очарованный сон невесты, обстановка княжеского дворца, волшебные сады и невидимый хор не могли не повлиять в какой-то степени на создателей бессмертной поэмы и оперы «Руслан и Людмила».

А скептичный Ф.Ф. Вигель, которому, как известно, нелегко было угодить, отозвался об опере (противопоставляя ее «Лесте») так: «Между русалками восстал «Илья-богатырь» — волшебная опера, которую написать просили Крылова. Он сделал это небрежно, шутя, но так умно, так удачно, что герой его неумышленно убил волшебницу-немку, для соблазна русских обратившуюся в их соотечественницу».

Особенно прославилась актриса в роли Настасьи из «Старинных святок», которые впервые были показаны в Москве в 1800 году. Создана опера была в 1798 году на либретто историка А.Ф. Малиновского Ф.К. Блимой, чехом по происхождению. Опера была любима публикой за то, что изобиловала русскими песнями, плясками, играми, старинными обрядами. Сандунова своим исполнением сумела оживить старину, раскрыть смысл и поэзию народных обрядов. В образе своей героини Настасьи ей удалось едва ли не впервые на русской оперной сцене показать черты национального женского характера.

Действие оперы происходит в XVII веке в семье боярина Симского. Его дочь Настасья и сын князя Гагина Любим давно уже любят друг друга, но скрывают это от враждующих между собой родителей. Однако к концу оперы происходит примирение, и молодые получают благословение.

Опера идеализирует русскую старину, ей свойственна сентиментально-романтическая окраска происходящего. Один из рецензентов писал: «Настасья Прекрасная с подругой своей... пляшет под веселую песню «Гадай, гадай, девица...», и грациозные движения танцующих девушек в богато шитых сарафанах и жемчужных повязках, их лебединая плавная походка, их милое помахивание прелестными головками, белоснежные руки, коими они величественно поводят, — все это заставляет забыть вычурные танцы красавиц нашего времени».