Маргарет Мюррей - Египетские храмы. Жилища таинственных богов Страница 8

Ось храма проходит от пилона через два двора и два гипостильных зала прямо к центральной молельне, посвященной богу Амону, который в тот период был верховным божеством всего Египта и подвластных ему стран. Все молельни, кроме одной, огорожены с запада каменными стенами, которые вытесаны таким образом, чтобы создавалось впечатление закрытой на засов деревянной двери с панельной обшивкой наверху и завернутыми вверх плетенками над дверью. Хотя молельня Амона и самая большая из святая святых и расположена на осевой линии, она не является самой важной. Фиванский бог как верховное божество занимает почетное место, но настоящим богом Абидоса был Осирис; и, хотя его молельня не лежит на оси храма, она единственная, через которую ведет проход. Дверь в конце не была загорожена для молящегося прочной и холодной каменной кладкой, как в молельне Амона, но всегда стояла открытой. В каждой молельне есть изображения ритуалов с участием фараона, который совершает ежедневные религиозные обряды. Там изображено, как он открывает дверь божницы, показывая находящуюся внутри фигуру бога; он совершает омовение бога, облекает его в божественные одеяния, надевает венец и драгоценности и окуривает его благовониями. Затем он делает приношения благовониями, едой и особенно цветами, ибо египтяне считали, что боги так же сильно любят цветы, как и они сами. Почти в каждом приношении, которое делает Сети, большую часть составляют цветы. От молельни к молельне ритуал слегка изменяется, ибо функции разных богов не всегда совпадали и к каждому следовало подходить со своими обрядами, в зависимости от того, к кому они обращены. Во всех молельнях есть изображение священной ладьи, в которой носили изваяние бога во время процессии вокруг храма в праздничные дни.

Молельня фараона частично разрушена, и краски на барельефах почти не осталось, поэтому лучше видны детали скульптуры. Так как фараон еще не покинул мир живых, его священная ладья пуста, но царская голова изображена на ее носу и на корме; однако самого царя как воплощенного бога уносят в паланкине шесть жрецов в масках, трое с соколиной головой и трое с шакальей, символизирующих духи Нехеба и Пе, первобытных божеств севера и юга. Перед царственным богом идет его сын, юный Рамсес, воскуряющий благовония своему божественному отцу. В этом храме изображено немало замечательных голов, но голова юного Рамсеса в этой сцене, быть может, самая прекрасная. Рамсес II в молодости был одним из красивейших мужчин, чьи портреты дошли до наших дней. Его профиль изящен и тонок, из-за крупного носа лицо не кажется безвольным; в поздние годы жизни, когда черты его лица стали тяжелее и потеряли четкость, в них по-прежнему оставалась красота, ибо проявлялось сознание собственной власти, не встречающееся на лице ни одного другого фараона.

В молельне Птаха крыша разрушена и скульптуры тоже лишились росписи. На священной ладье носовая фигура особой формы в виде двух соколов, стоящих на эмблеме Осириса. Флаг со стоящим сфинксом, который отличает эту ладью, также встречается в некоторых других молельнях и, возможно, является царской эмблемой. В середине ладьи стоит божница в виде первобытного храма; видимо, это украшенное деревянное сооружение, на него наброшена белая завеса, которая вздымается впереди и полностью закрывает находящееся внутри изображение бога. Такие же божницы изображены во всех священных ладьях. Ладья установлена на стойке, к которой прикреплены шесты, это свидетельствует о том, что ее могли нести носильщики.

По всей видимости, фараоны XIX династии весьма почитали бога Хорахте. Его имя означает «хор обоих горизонтов», и, скорее всего, он символизирует солнце, одновременно и восходящее и закатное, с присущей ему идеей двойственности. Священная ладья выражает эту идею, так как изображена в виде двух ладей в одной с двумя носами и двумя кормами. Как солнечное божество Хора сопровождает Шу, чье изваяние, поддерживающее небо, установлено на корме.

В центральной молельне сохранилась неповрежденная крыша, цвета на рельефах почти не поблекли. Так как это была главная молельня, в ней подробно изображены детали ритуала, подробнее, чем в святилищах несколько меньшего размера слева и справа. На носу и корме священной ладьи установлена голова барана, украшенная широким ожерельем, которое носят как люди, так и боги. Первоначально Амон изображался в виде барана, но, за исключением ладьи, на всех рельефах молельни он показан в виде человека в высоких стоячих перьях, которыми отличался его костюм.

Среди семи молелен наибольший интерес представляет молельня Осириса, ибо ее ритуал самый замысловатый и обладает всей таинственностью и загадочностью, которая требуется, чтобы возбудить в молящемся преданность и интерес. На носу священной ладьи установлена голова Осириса в перьях и рогах, а на корме изображен лотос. Божница в центре ладьи увенчана изображением великой реликвии Абидоса в форме человеческой головы, установленной на шесте; здесь голова показана в профиль и на ней длинный парик. Экипаж ладьи состоит из фигур царя и различных богов. На противоположной стене снова изображена реликвия, но как бы сзади; длинный, переплетенный лентами парик показан во всех подробностях.

Молельня Исиды замечательна утонченными лицами богинь. Художник явно пользовался услугами не одной натурщицы, так как изображения, очевидно, являются настоящими портретами и варьируются от юной девушки до женщины во всей полноте зрелой красоты. На носу и корме священной ладьи Исиды установлена голова богини с диском и рогами. В этой молельне ритуал производит впечатление большей задушевности, чем в других молельнях, так как царь всегда считал себя сыном богини и относился к ней, как любящий сын относится к любящей и обожаемой матери.

Последняя молельня посвящена Хору, который должен был изображаться там в виде Хор-па-крата (Хар-пократеса), то есть Хора-Ребенка, третьего члена триады Осириса, и, подобно другим членам триады, он должен был иметь совершенно очеловеченную форму. Но кажется, здесь имеет место путаница, так как двух Хоров трудно отличить друг от друга. Здесь Хор изображен в виде человека с головой сокола, а эта форма принадлежит Хору Старшему, тогда как Хор-Дитя, сын Исиды и Осириса, всегда имеет человеческую форму. Соколиная голова с диском и рогами находится на носу и корме священной ладьи.

Храм приспособлен для празднования мистерий Осириса. Из молельни Осириса есть выход в небольшой зал с колоннами, который находится позади семи молелен, и в него можно попасть через одну-единственную дверь. В северном и южном концах зала расположено по три небольшие молельни, все шесть предназначены для поклонения царю как Осирису, происходило отождествление фараона с богом. Сцены на стенах зала изображают совершение некоторых мистерий; великая реликвия занимает важное место, шест прочно укреплен в земле, и священная голова повернута лицом к молящемуся; изображение лица анфас чрезвычайно редко встречается в египетском искусстве. В другой сцене царь и Исида поднимают шест Дад – это последний акт в драме смерти и воскресения Осириса, разыгрываемой в Бусирисе; Дад убран лентами, как майский шест. Важное место в скульптурных сценах занимает Шенти, богиня-корова; именно в святилище этой богини, согласно ритуалу Дендеры, разыгрывалась вся мистерия погребения и воскресения Осириса. Тот, как бог волшебства и таинств, изображен в виде жезла херп с двумя глазами; это любопытная эмблема, для которой еще не найдено объяснение. Возможно, именно в этот зал приводили кандидата на посвящение, когда в завершение ритуалов инициации он должен был отвечать на символические «Вопросы Двери».

На севере от зала, за тремя малыми молельнями Осириса-царя, находится камера без единого отверстия, в ней нет ни дверей, ни окон, но, так как крыша разрушена, можно предположить, что в нее попадали через люк сверху. Это странная камера, назначение которой неизвестно; возможно, в ней посвящаемый должен был провести определенное время в одиночестве, прежде чем пройти последнюю церемонию инициации. Апулей рассказывает о видениях, явившихся ему во время ночного бдения со жрецом, видениях, которые он созерцал физическими очами: «Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вспять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал пред богами подземными и небесными и вблизи поклонился им». Однако эта камера не так таинственна, как та, которая находится ниже и в которую нельзя попасть ни через окно, ни через дверь, а ее потолок, то есть пол верхней комнаты, сделан из неподвижной монолитной каменной глыбы. Вероятно, она предназначалась для хранения каких-то храмовых сокровищ; но, к сожалению, когда Мариетт производил раскопки в храме, он вынес из этой камеры все и не оставил никаких записей о том, что мог там обнаружить.