Елена Грицак - Тироль и Зальцбург Страница 9

Глава ордена премонстрантов вначале собирал своих учеников на поляне, якобы указанной ему свыше (лат. Pratum monstrantum). Видимо, таким же способом пользовались его последователи: небо выбирало для монахов очень красивые, плодородные и, главное, выгодные места, каким, в частности, была долина Инн. Удобная для земледелия, защищенная горами, она к тому же располагалась вблизи перевала Бреннер, а тот в здешней части Альп был единственным проходом для торговых караванов. По этому пути с античных времен средиземноморские торговцы везли товары в Германию и далее на север Европы. Кроме горной, здесь существовала и речная переправа, которой купцы пользовались бесплатно до появления моста через Инн, как с немецкого языка переводится название Инсбрук. Именно такое название летом 1239 года дал рыбацкому поселку герцог Оттон Андехс, торжественно присвоивший ему статус города.

Имея высшую власть, светские правители руководствовались советами духовных отцов, коими «на мосту» всегда были настоятели монастыря Вильтен. После Реформации число премонстрантских общин сократилось наполовину, но тирольское братство уцелело и до сих пор процветает за крепкими стенами обители. Сегодня, как и сотни лет назад, их можно узнать по белым одеждам: туникам, наплечникам и четырехугольным беретам, в дополнение к которым, выходя на улицу, монахи-премонстранты надевают плащи и широкополые шляпы.

Известно, что в церкви монастыря долго хранился древний образ Богоматери. Где он теперь, не знает никто, а нынешние паломники стремятся к изображению Мадонны с младенцем, возраст которого не превышает 200 лет. Немногим старше и само здание, известное миру архитектуры как прекрасная базилика Вильтен. Претерпев множество реконструкций, оно приобрело свой нынешний вид в середине XVIII века, когда в европейском искусстве господствовал стиль рококо. Интерьер базилики празднично украшен золотом, стилизованными раковинами в обрамлении причудливо изогнутых завитков. Мастер Гюнтер из Аугсбурга придал великолепие потолку, разрисовав его сценами из жизни Девы Марии, чья статуя помещена в центральном алтаре между 4 колоннами.

По неточным сведениям, две колоссальные статуи у портала изображают основателей монастыря, монахов Гаймона и Тирса. Во внешнем дворе находится могила скрывавшегося здесь в 1848–1849 годах князя Александра Гогенлоэ по прозванию Чудотворец. Представитель древнего рода, уходящего корнями в эпоху короля франков Конрада, так увлекся богословием, что принял духовный сан. Причисляя себя к иезуитам, он проповедовал в Германии, где пользовался любовью народа, но среди братьев по вере имел множество врагов. Известность еще более увеличилась после выступления в качестве исцелителя от недугов. Ватикан такую деятельность запрещал, поэтому Чудотворцу пришлось бежать. Он нашел приют в Тироле, куда, не зная сам, удалился навечно. Приняв монашество, князь Александр уже не относился к высоким персонам, которые с удовольствием и часто навещали монастырь. Братья из Вильтена не бедствовали, жили, отказывая себе не во многом, а гостей угощали так, что завтраки из форели с имбирной подливкой, кур в миндальном молоке, десерта и конфет «на дорожку» изысками не считались.

Прогулка по монастырскому саду, мимо церкви, по мосту через Силль приводит к пешеходной тропе. На всем ее протяжении можно любоваться картинами поросших лесом гор и бесконечных лугов. Отсюда взгляду открывается принадлежащее обители озеро (нем. See) между городками Иглс и Билль, видны дороги, ведущие к легендарному перевалу и не менее знаменитой Штубайской долине, получившей одно название с горой, покрытой вечными льдами. Как ни странно, однако сейчас окрестности Вильтена имеют вид более первозданный, чем сотни лет назад.

В Средневековье на широком ровном поле между Инсбруком и монастырем стояли трибуны, разноцветные шатры с флагштоками, украшенные цветами заборы обрамляли площадки для турниров и иных военно-спортивных забав придворной знати. Монастырская братия заботилась о том, чтобы арены не зарастали травой, и следила за горожанами, для которых Вильтенские поля были чем-то вроде бульвара. Жены богатых инсбрукцев гуляли среди дорогих, расшитых золотом полотен, дети бегали по трибунам, влюбленные парочки находили уединение в палатках. Зато по праздникам тысячи людей, как местных, так и прибывавших с разных концов Европы, находили здесь самые изысканные развлечения. В 1329 году таковым стало бракосочетание Маргариты, 12-летней дочери графа Тирольского Генриха II, взявшей в мужья 10-летнего принца Иоганна-Генриха Люксембурга.

Юная графиня прибыла в столицу из замка Тироль, где росла под присмотром ученых наставников. Если верить средневековым историкам, она училась много и с большим желанием, расспрашивала обо всем, что видела и слышала, рукоделие заменяла уроками теологии, интересовалась экономикой и политикой, с детства бегло говорила, читала и писала на итальянском и латыни. Маргарита внимательно слушала лекции по истории и уже в отрочестве могла опровергнуть философские теории своего учителя. Она умела петь, обнаруживая не только понимание музыки, но и красивый, теплый, выразительный голос. Иноземные гости знакомили ее с жизнью других стран, а свою ей не составляло труда изучать самой. Еще до замужества графиня Тирольская много путешествовала в экипаже или в носилках, не пугаясь ни горных ущелий, ни дорожной пыли, перенося тяготы пути без малейшей жалобы. Следуя мимо города или деревни, она вглядывалась в лица жителей, подолгу осматривала каменные дома, постоялые дворы, бани, задерживалась перед трупами казненных, которые тогда вывешивали перед городскими воротами. После нескольких лет таких поездок хозяева крестьянских хижин не застывали в ужасе, когда внезапно распахивалась дверь и на пороге появлялась дама, разряженная, величественная, увешанная украшениями, точно идол: так оригинально графиня знакомилась со своим народом, а тот, почтительно глазея, склонялся перед ней, как перед святыней.

После смерти отца в 1335 году Маргарита осталась единственным членом Горицко-Тирольской династии. По договору в случае пресечения мужской линии рода страна должна была отойти к Габсбургам, но благодаря поддержке местной знати и ландтага Тироля это не случилось. Герцогиня навела в своей вотчине порядок, издала новые законы, установила твердые пошлины, отменила некоторые полномочия баронов, таким образом ограничив их произвол. Теперь центральная власть могла сама регулировать положение в торговле и ремеслах. От крупных бирж, рынков, городских ярмарок коммерческие пути разветвлялись по всей стране, и горцы стали понемногу богатеть: расцвели города, заметно оживились даже самые захудалые местечки. Отныне уже не знать, а магистраты определяли судьбу Тироля.

Маргарита любила свои города, они казались ей живыми и красивыми, может быть потому, что были созданы ею. В годы ее правления в Инсбрук прибыли первые евреи, которые привезли с собой не только многочисленные семейства, но и деньги. Всю неделю эти странные тихие люди с миндалевидными глазами работали без устали, так как никакое дело не казалось им слишком мелким. Они могли ждать любого покупателя часами, терпеливо сносили унижения и плевки, сгибали спину, не пытались защищаться, получая пинки. Сограждане презирали их, не желая связывать с ними свое благополучие, словно не видели, что с появлением евреев поселения заметно разрослись, улицы стали шире и чище, дикие горцы узнали о существовании шелка, бархата, фруктов, пряностей и других оказавшихся нужными товаров.

В 1341 году Маргарита выгнала из Тироля ненавистного ей и народу Иоганна-Генриха, вскоре назвав своим мужем Людвига Виттельсбаха, старшего сына императора Людвига IV Баварского. Будучи католичкой, она не получила развода и потому не могла венчаться. О первом в средневековой истории светском браке стало широко известно во всей Европе. Папа римский Климент VI воспользовался этим инцидентом в своей политической игре. Отлучив супругов от церкви, он подверг наказанию и народ: на Тироль был наложен интердикт, что означало запрет богослужений на свадьбах, крестинах, похоронах и прочих традиционных обрядах.

Скандальный брак, безусловно, стал лишь поводом к объявлению духовной войны. Не объясняя причин, церковная пропаганда представляла Маргариту уродливой, злобной развратницей, и такой же ее подчас изображали позднейшие историки. Воссоздавая портрет тирольской графини, некоторые биографы утверждали, что «она выглядела старше своих лет. На коренастом теле с короткими конечностями сидела большая уродливая голова. Правда, лоб был ясный, чистый, и глаза – умные, живые, испытующие, проницательные. Под маленьким приплюснутым носом по-обезьяньи выдавался вперед рот с огромными челюстями и будто вздутой нижней губой. Жесткие, тусклые совершенно прямые волосы отталкивали неприятным желтым цветом, известково-серый оттенок кожи вкупе с одутловатостью придавал графине больной вид. Ее некрасивое тело было всегда туго затянуто, в глубоком вырезе лифа сверкали тяжелые ожерелья, на пальцах искрились огромные камни. Она носила только самые модные платья, первой надев драгоценную сетку для волос и рукава из тяжелой ткани, свисавшие до пола. Однако груз тяжелых украшений не сгибал спину, королевское достоинство заставляло сидеть прямо, торжественно».