Анатолий Луначарский - Том 4. История западноевропейской литературы Страница 11

В IX веке древнее общество так называемой «микенской» культуры (по имени города Микены в ионийских колониях Малой Азии6) уже разлагалось. Возникали новые общественные отношения, в основе которых был рабский труд. Однако эта эпоха в «Илиаде» не отразилась; в поэме (хотя и в легендарной форме) сохранилось больше черт микенской и более древней эпохи.

В гораздо более поздний период, в VI веке, уже не в Ионической Греции, а в Афинах, когда этот город был величайшим культурным центром, оказалось нужным разжечь в гражданах сильный героизм и патриотизм. Дело шло о защите от азиатских варваров. Это время было десятилетиями только отделено от битв при Марафоне, Саламине и т. д.7, и греки прекрасно сознавали, что только при условии высокого развития в каждом гражданине его мужества, ловкости, находчивости, его уверенности в том, что он выше варваров, и его гражданской и военной связи с остальными гражданами, Греция может себя отстоять.

В то время в Афинах существовало нечто вроде династии тиранов. Великий тиран Писистрат в течение некоторого времени руководил Афинами. Он был чрезвычайно опытным кормчим и понимал необходимость воспитывать всех граждан для предстоящих бурь и столкновений с соседней гигантской Персией. Он сознательно обратился к полузабытой поэме «Илиада», но уже не для того, чтобы прославлять отдельных героев, а чтобы прославлять всю нацию и пробудить ее сознание. «Илиада» стала учебником во всех учебных заведениях Афин, стала основой воспитания общества. Для этого нужно было ее проредактировать. Была назначена целая комиссия под председательством поэта и мудреца Ономакрита, и была создана та «Илиада», которую мы теперь знаем8. Насколько глубоко она была подвергнута переработке — мы не знаем. Это была государственно-патриотическая редакция до тех пор довольно ходовых, но плохо записанных былин Древней Греции. Но так как это было лишь обновление формы, а материал, в основном, остался старый, то «Илиада», с точки зрения историко-археологической, важна тем, что она является почти единственным памятником, который доносит до нашего времени непосредственно быт Греции очень древней поры.

С точки же зрения поэтической «Илиада» интересна тем, что в эпоху ее создания совершался как раз существенный культурный переход. Культурное человечество было на этапе между легковерным отношением к мифам (то есть огромному богатству творчества всяких поэтических представлений, басен, фигуральных выражений, которые человек принимал еще за действительность) и некоторыми скептическими взглядами, когда сам художник уже не очень-то верил в то, что мифы правдивы. В то время художник брал мифы о богах и переделывал их в мифы о людях. Он находил большое наслаждение в самой форме творчества, стал свободнее относиться к традиции. Благодаря этому получались чрезвычайно разнообразные, художественно весьма богатые комбинации, составившие огромное богатство, свежесть, искренность, непосредственность материала и большое художественно-реалистическое чутье.

В «Илиаде» мы находим прекрасные, свежие описания природы, чрезвычайно роскошный язык, необыкновенно гибкий ритм, который очень тонко, созвучно меняется в зависимости от смысла повествования, сильные страсти, прекрасные речи, патетические перипетии и т. д. Все это придает исключительную прелесть «Илиаде». Весь этот материал обрабатывался в течение, может быть, нескольких столетий поколениями гомеридов-рапсодов, которые шлифовали, совершенствовали свои песни и, как груду драгоценных камней, донесли до Ономакрита, до его комиссии, которая соединила их в то целое, которым люди уже два тысячелетия любуются.

Я не буду останавливаться на ближайшем анализе «Одиссеи»; скажу только, что «Одиссея» для мореходного греческого народа имела чрезвычайное значение. «Илиада» была главным образом сокровищем сухопутного воина, землевладельца, тут строились его отношения к его рати, к его врагам; но уже и тут мы видим воина полуморского, мы видим, как на своих судах, черных и просмоленных, греки пересекли море, чтобы достигнуть Трои.

Очень рано развился в Греции другой тип мореплавателя, позднее заменившийся мирным купцом. Это тип моряка-пирата, который, если мог, грабил, а если невозможно было ограбить, то предлагал меняться. (Это явление отразилось и в русских былинах об Илье Муромце, о Добрыне Никитиче и в былине о Садко — богатом госте, то есть купце.) Итак, рядом с сухопутными, морскими воинами появляется мореплаватель-торговец. Таков и герой поэмы — Одиссей. Это человек хитроумный, с большим опытом, много видевший, странствовавший по всем морям. Фабула поэмы такова: в то время как герой путешествует по разным странам, жену его осаждают тридцать женихов, расхищающих его хозяйство; но он возвращается домой, убивает женихов и водворяет порядок. Основная ценность поэмы в ее высокохудожественном реализме, свойственном греческим мифам в эту пору расцвета.

Чем же объясняется, что в этих поэмах столько художественности, богатства фантазии? Почему эти греческие эпические поэмы классичны? И почему в лирике и драме греков мы также встречаем необыкновенное совершенство?

Это объясняется несколькими причинами. Положение греческих племен в пространстве и времени давало им возможность развернуть с небывалым блеском свое искусство. Причины географического характера всем более или менее известны: умеренный климат без чрезмерного холода и жары. В историческую эпоху, когда техника была еще очень примитивна, естественные условия имели огромное значение. В таком климате вольнее развивается человек. Малоплодородная, но достаточно благодарная почва; отсюда — привычка к трудовой, мускульной жизни под открытым небом, а не к лени, как в странах тучного плодородия. Однако это и не голодные люди, у них достаточно питания. Затем — крайняя изрезанность берегов в масса островов на небольших расстояниях. Можно было путем зажигания костров на вершинах холмов установить телеграф с Азией. Можно было плыть около берегов всегда в виду их, и этот путь вел к различным культурным странам — на Восток и на Запад — и соединял Грецию с дикарскими странами, богатыми различным сырьем. Эти условия сделали из грека прекрасного ремесленника, человека живого разума, с развитым, ловким телом. Судьба толкала на труд и промысел, — иначе не проживешь, — но вместе с тем хорошо вознаграждала его за труд и промысел. Вся эта маленькая Греция внутри изрезана, каждое поселение отделено от другого водой или горами. Стало быть, каждое такое общество, отделенное горами или морем, развивалось очень самостоятельно, находило свою особую линию. Вместе с тем это был один народ, который говорил на одном языке, хотя и на разных наречиях; это облегчало связь между отдельными городами-государствами. Где-нибудь у нас на русской равнине одна, и другая, и сотая деревни живут совершенно одинаковой жизнью, а там каждый народец имел свой особый уклад, В самой Греции население не могло расселяться вширь, оно расселялось по островам, в чужеземные страны, но и на островах оно было стиснуто морем. Поэтому греки создавали города, большие поселения — торговые, ремесленные и военные. У греков была высокая военная культура. Греки со всех сторон были окружены богатыми варварами, которых можно было грабить и у которых можно было кое-что позаимствовать в смысле культуры. Но варвары были, в свою очередь, опасны. Поэтому грекам нужно было держаться дружнее и создать прочный общественный организм. Если бы внутри этого организма шла слишком большая распря, то враг мог бы разбить его. А между тем распря шла. Античная демократия «свободных», опирающаяся на рабовладение, просуществовала недолго, около двух столетий (VI–IV вв.); на смену ей шло общество, в котором господствовала аристократия. Начались гражданские войны. Это было вредно, и надо было против этого бороться. А для этого надо было воспитать преданного и мужественного гражданина, великолепного воина, который был бы много лучше варваров, был бы сильным, находчивым, храбрым, любящим свое отечество, — словом, был бы добрым гражданином. — Я указал уже, как Писистратиды в VI веке перерабатывали Гомера для воспитания нового поколения. К этому же была направлена и скульптура, которая давала образцы телесного совершенства, к этому же вели и танцы, и гимнастика в открытых палестрах, и архитектурно великолепные мраморные общественные здания, гармоничностью своей не подавлявшие личности. Все искусство было направлено к тому, чтобы воспитывать человека, чтобы гармонично развивать его. Государство этому искусству помогало. Народ в этом искусстве видел свое спасение. Это не была роскошь, это была государством организованная педагогическая стихия, для всех ценная, всеми глубоко почитаемая. Вот те причины, которые развернули в Греции необыкновенное, неслыханное по своему совершенству искусство.