Виссарион Белинский - Русская литература в 1840 году Страница 12

Оригинальных изящных произведений в прошлом году вышло немного; но «Герой нашего времени» и «Стихотворения Лермонтова» – эти две книжки, которые одинокими пирамидами высятся в песчаной пустыне современной им литературы, делают 1840 год одним из плодороднейших в литературном отношении и дают ему цену хорошего десятилетия. К этим же двум книжкам мы присоединили бы и сочинения графини Сарры Толстой, если бы первая часть их вышла в прошлом, а не в 1839 году. В прошлом же году вышли новые повести г-жи Жуковой, впрочем, уже известные публике из журналов; «Пан Халявский» Основьяненка – эта превосходная сатира, написанная рукою отличного мастера; три повести г. Александрова (Дуровой) – «Ярчук», «Угол» и «Клад»; новый роман г. Вельтмана «Генерал Каломерос». Ко всему этому должно отнести «Одесский альманах», которым почти начался прошлый год: он примечателен многими прекрасными пьесами. В конце года появилась «Утренняя заря», которая уже принадлежит библиографии наступившего нового года. Важным приобретением для русской литературы считаем маленькую книжечку, изданную г. Сухановым, под названием: «Древние русские стихотворения, служащие дополнением к Кирше Данилову». Примечательна книжка г. Боричевского: «Повести и предания народов славянского племени». Из старых вышли вновь роскошное издание басен Крылова и Полное собрание сочинений Дениса Давыдова.

Вот исчисление примечательных явлений по части ученой литературы прошлого года: «Путевые записки, веденные во время пребывания на Ионических островах, в Греции, Малой Азии и Турции в 1835 году, Владимиром Давыдовым», с великолепным атласом in folio[16]; «Путешествие по Египту и Нубии в 1834–1835 г.» А. Норова; «Путешествие маршала Мариона в Венгрию, Трансильванию, Южную Россию, по Крыму и берегам Азовского моря, в Константинополь, – некоторые части Малой Азии, Сирию, Палестину и Египет»; «Записки Александры Фукс о чувашах и черемисах»; «Очерки России», изд. В. Пассеком; «Описание посольства, отправленного в 1659 от царя Алексея Михайловича к Фердинанду II-му, великому герцогу тосканскому»; «Записки Желябужского»; «Сборник князя Оболенского»; «Влахо-болгарские грамоты, собранные Ю. Венелиным»; «Оборона летописи русской Несторовой» г. Буткова; «Киевлянин» г. Максимовича; «Руководство к познанию древней истории» С. Смарагдова; «Изображение переворотов в политической системе европейских государств», соч. Ансильона (т. II, дурно переведенный); «Первые четыре века христианства», «Первобытная история христианской церкви у славян» Мацеевского; «Естественная история Оренбургского края», соч. Эверсмана, «Первобытный мир России», соч. Эйхвальда, «Основания чистой химии» Гесса, изд. пятое; «Гальванопластика» Якоби; «История философии архимандрита Гавриила», изд. второе; «История философии древних времен» Риттера; «Введение в философию» г. Карпова; «Система логики Бахмана»; «О мере наказаний» С. Баршева. Продолжались издания «Деяний Петра Великого» Голикова, доведенные до XIII т. включительно; «Живописного путешествия по Азии», соч. Эйрие, доведенного до конца; «Очерков с произведений живописи», изд. г. Тромониным; «Записок герцогини Абрантес» (т. XV).

Вышло четвертым изданием «Путешествие к святым местам» и третьим — «Путешествие к святым местам русским». Гг. Язвинский и Ольдекоп издали несколько руководств к языкоучению.

Кроме всех этих книг, может быть, мы не упомянули и еще около десятка более или менее примечательных сочинений, особенно по части математики, медицины и сельского хозяйства. Число же всех книг, вышедших в прошлом году в России, на русском и иностранных языках, беллетрических и ученых, превосходных, хороших и дурных, – не составляет и пятисот нумеров, если не включать сюда журнальные статьи, отпечатанные особыми брошюрами, азбуки, молитвенники и проч. Да, немного!

Прошедшее нашей литературы неблестяще, настоящее тускло; но за будущее нам нисколько не должно отчаиваться. У нас нет литературы в точном и определенном значении этого слова, но у нас есть уже начало литературы, и, соображаясь с средствами, особенно же с временем, нельзя не дивиться, как уже много сделано. Каких-нибудь сто лет едва прошло с того времени, как мы не знали еще грамоты, – и вот уже мы по справедливости гордимся могущественными проявлениями необъятной силы народного духа в отдельных лицах, каковы: Ломоносов, Державин, Фонвизин, Карамзин, Крылов, Жуковский, Батюшков, Пушкин, Грибоедов и другие. Нападая на нашу литературу, мы хотели только противоборствовать смешному самообольщению, которое в немногом видит бесконечно многое, и добродушно верить, что русская литература превосходит и английскую, и немецкую, и французскую; мы хотели показать дело в настоящем положении, не скрывая ни хороших, ни дурных его сторон, хотели рассмотреть беспристрастно вопрос о существовании русской литературы, не утаивая ни того, что можно сказать против него, ни того, что можно сказать за него. Повторяем: у нас еще нет литературы, как выражения духа и жизни народной, но она уже начинается, – а это, в такой короткий период времени, – успех, и успех великий, который не должен обольщать нас в настоящем, но который должен казаться залогом великих надежд в будущем. Если сила и мощь отдельно действующих лиц в нашей литературе поражают вас невольным удивлением, то чем же должна быть наша литература, когда она сделается выражением национального духа и национальной жизни?.. И мы уже видим начало этого желанного времени… Да будет!..

Примечания

«Отечественные записки», 1841, т. XIV, № 1, отд. V, стр. 2–31 (ценз. разр. 1 января 1841). Без подписи.

Эта статья открывает серию годовых обзоров русской литературы. Белинский придавал особое значение жанру «обозрений». «Кто на литературу смотрит, как на что-то важное, – писал Белинский в 1843 году, – в глазах того обозрения литературы не могут не иметь большой важности. Литературные обозрения – это живая летопись мнений различных эпох». Литературные обозрения – «это итоги каждого года». В «Литературных мечтаниях» он полемически противопоставлял жанру «литературно-критического обозрения» в романтическом и фельетонном оформлении жанр «критической элегии». В следующем своем обзоре «Ничто о ничем» он уже принципиально заявлял, что бедность русской литературы определяет обедненность этого критического жанра. Что обозревать? – иронически восклицает молодой критик.

С конца 1840 года начинается новый, наиболее значительный период в деятельности Белинского. Переход к новым философским и общественным позициям, связанный с отказом от примирения, решительно изменяет его отношение к коренным вопросам современной литературы. В письме Боткину, написанном во время работы над настоящей статьей, Белинский писал: «Кстати о писании. Я бросаю абстрактные общности, хочу говорить о жизни по факту, о котором идет дело. Но это так трудно: мысль не находит слова…» («Письма», т. II, стр. 192).

Структурные особенности жанра годичного обозрения объясняются задачей осмысления разнообразных явлений прошедшего года в их единстве, взаимосвязи. Обозреватель подводит их «под одну точку зрения». Белинский всегда стремится «показать преобладающее направление, общий характер литературы в данное время».

В статье «Русская литература 1840 года» Белинский выдвигает проблему реализма и приходит к пересмотру вопроса о существовании русской литературы. Правда, он еще по-прежнему настаивает на том, что «у нас нет литературы», но зато со всей силой обрушивается на общество, которое не дает достойного содержания русской литературе. «Где ж тут литература, – восклицает Белинский, – как сознание народа, как выражение его миросозерцания?» «Чудные, прекрасные человеческие образы, благороднейшие натуры» Онегина, Татьяны, Ленского чужды и даже враждебны миру окружающих их людей. «Окружающая их действительность ужасна – и они гибнут ее жертвою, и тем скорее, что не понимают, подобно Онегину, ее значение, и доверчивы к ней…» Вот почему роман Пушкина исчерпал русскую жизнь, дал глубокую и грустную картину русской действительности. «Вот где только начало русской литературы», – многозначительно заканчивает Белинский.

Данная статья создавалась в условиях назревающего конфликта между Белинским и славянофилами. Не случайно именно в конце 1840 года он окончательно порывает с К. Аксаковым.

Одновременно с обзором Белинский печатает небольшой, но блестящий по глубине и сатирической резкости памфлет на московских проповедников застоя и косности («Чын киу тонг, или три добрые дела». Полн. собр. соч., т. V, стр. 522).

Сноски

1

«Отечественные записки», 1840, т. IX, отделение Критики, статья «Истории древней русской словесности» г. Максимовича, стр. 37{54}