Соломон Барт - Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений Страница 14

191. «Живописуя жизнь, не пятнами обоев…»

Живописуя жизнь, не пятнами обоев, —Собою изойди!.. И зацветет твой хмель,И карусель, и колыбель покоев,И одуванчик достижений, дел.

Всем хмелем, мышцами, пургойКропильниц, мяты ледовитым сном,Потом всем телом, всей стеной,Обетом жить и умереть потом…

И кто-то рук твоих — уже не я — моей рукою…Огромен час: ждет схима чернеца.Но рушится удав всей тугостью кольца —В меня — всем голодом, всей утренней зарею.

192. «Искомканы — о, нет! — Озарены…»

Искомканы — о, нет! — Озарены.Твои черты озарены неправдой.Твоя — вот эта горсточка виныИ гибели тишайшая услада.

И ты спешишь, — грозою — напролом,Живешь — всегда, всегда предсмертный.Но это ты, создавший этот дом,И этот сад, и эти дни, и версты.

И это ты, сбирающий посев,И карлики затасканной картины —Отвергни нежность и отвергни гнев. —Тебе откроют тайну исполина.

193. «Он был провидец, даже — бог…»

Он был провидец, даже — бог.И сколько кипарисов, сколько тополевых тог…И в тени той немотствующий призрак,Что можно мять, хватать: земная плоть, пол мира.

И кудри, кудри — в землю до небес —И сгустком терпкой боли: нет! не весь!И страхом постигал всё то же телоИ духом отвергал, и, онемелый,

Он шел в нее, входил — тоской и гневом,Всей мукою, всем трепетом посеваИ звал — кого? — и вторил сам себе: Жена!Развеяв в мире — дни и ночи — письмена.

194. «А если позабыть… Я позабыл тебя…»

И дым отечестваНам сладок и приятен.

А если позабыть… Я позабыл тебя,О память, злая память, злое сердце —Я первый говорю: я позабыл тебя —В печали расточил — земная верность.

Для терний — там сиянье всех земных древес —Для терний медленных — для терний —И там один листочек, там — пучок чудес,И это только ты — земная верность.

И это ты и только ты, и не понятьИ не назвать — не от стыда и не от боли,От смысла тайного моей неволи.Да, надо позабыть и замолчать.

195. «Из озера, с небес струею, серебром…»

Из озера, с небес струею, серебромВ огромный водоем того, что будет… НынеКакой туман, какой туман в моей долинеИ как темно, и скорбно как, и странно нипочем —

Свершу ль, свершится ль… Ах, найти то серебро —Все эти кольца, кольца, дым степи цыганской,И на ветру, как влага в звонкое ведро,Ту льющуюся в душу жажду странствий.

И песней, плясом изойти… О, встану в дым —И стану дым — в дыму сгорю — в чаду распутий,И выпляшу до желчи всё, до черной мути —И буду снова вещим и немым.

196. «Сказать, чего сказать не надо… Надо: говори…»

Сказать, чего сказать не надо… Надо: говори,Срывая купола, ладони обагряя…Как все, ты проживешь до этой лишь зари.Но надо: говори! И, вспомни, что иная —

Иная власть: не гул и гром цитат,Иная власть: не верность до измены,Иная гордость… я тебе не рад:Ты скажешь всё: ты скажешь всё от лени,

Ты скажешь всё… Ты телом изойдешь.А дух… Ты даже ведь не помнишь,Как добывали мы и эту ложьНа дне глухой каменоломни.

197. «Сбирая дни: колосьев кропотливый шум…»

Сбирая дни: колосьев кропотливый шум —Сжигая дни: молитвы и убийства —Она идет в огромный свой самум,Она идет позором небылицы —

Изменою всему, сама собой пьяна,Как виноградины тяжелого вина,Со дна неся в предательские фильтрыВсё, что испил ты…              Ночь и тишина.

И вновь всем трепетом, всей властью отреченьяОт смысла, от себя — в гармонию и ритм.О, жажда вечного плененьяЕе убийств, ее молитв!

198. Голубица

1. «Нет, невозможно по-иному!..»

Нет, невозможно по-иному!Так что же здесь осталось мне:Для ворошителей соломыСгорать в причудливом огне?

Похмелье тайного бесправья…Но кто же не был вовлеченВ земные праздные забавы —В земной предательский закон?

Взасос — как степь, как даль гармошки —Ветров колодцы… Эх, пройдуДо первой всполыхнувшей плошки,До первой звездочки в пруду.

За океанами — лелеять,За океанами — любить,И письмена свои просеять…Быть может, так и надо жить.

2. «И листьев шумное раздолье…»

И листьев шумное раздолье,И крылья, крылья за спиной,И щебет птиц и рокот поля —Волны зеленой, золотой.

О, нежность, нежность… Кто обидел?Кто обольщал? Кто целовал?Охальный — в кудрях — небожительНа перекрестках поджидал.

Но плоть была еще кудрявей.И только плотью отличитьПлотское трепетное право —Сегодня здесь бесправным быть,

Жить беспризорным, вне закона,Как сновидений зыбкий стиль,Как эта ласковость спросонок,Как цветени и солнца пыль.

3. «Так можно к трупу прикасаться…»

Так можно к трупу прикасаться,Лаская обувь тех высот,Так можно смерти не бояться,Кривя в улыбку жадный рот,

И видеть стопы те в сияньи,Тела в слияньи… Оттого ль,Что вся любовь в иносказаньи…И в этом смысл. И в этом боль.

Целуя след твоей обиды —Где ты ступала, где цвела,Могу ли иль хочу увидетьВо имя жизни и тепла,

Что грязь была земною грязью,Как и проклятия моиЗемными были, — что на стражеСтоит бесправие любви.

4. «Я изменил твоей измене…»

Я изменил твоей измене —Я не порочу, не кляну.Любовь покинула застенокИ привечает тишину.

Твоя ли блажь? Мои ли слезы?Но чей бы это ни был сон —Запомним быстрый день погожийИ безответственный закон.

Нельзя в лобзаньи лицемерить,С безвольем волевое слить.Так нам вещает мудрость зверя,Так кормит душу волчья сыть.

Так от меня ты шла к другому —Ты шла ко мне, ты шла к нему,Так наши молнии и громыИз тьмы восходят, сходят в тьму.

5. «Слова мои звучат упреком…»

Слова мои звучат упреком,А мне бы ритм — удар в удар —Мне б только видеть, как — наскоком —Тебя уводят в тот угар,

Как ты, упрямясь чуть и млея, —Удар в удар — идешь за ним,Как танец зреет и звереет.И ночь и ночь. И дым и дым.

И бесконечный переулок.И ночь и дым. И ночь и ты.И сердца шаг. И шаг твой гулок…И ты идешь из пустоты.

Над пустотою ты ступаешь.Земля уходит из-под ног.Проходишь мимо. Исчезаешь.Но в мире нет иных дорог.

6. «Приводит всё к великой казни…»

Приводит всё к великой казни,Затем великой, что онаИз жизненной водобоязниВыносит нас на берег сна.

И мелкий путь телесных странствийИ духа яростный потоп —Всех вожделений окаянстваВенчает тленьем мудрый гроб.

И в этом чуде разложенья,Во мгле летейской глубиныНас ждут безлиственные сениНеодолимой тишины.

О, эту тишину лелеять:Свой шаг, свой танец позабыть,Последний вес и смысл развеять —Да, только так дано любить.

1937