Коммунизм как реальность - Зиновьев Александр Александрович Страница 14

Замечания о диалектике

Метод перехода от абстрактного к конкретному детализируется как совокупность приемов понимания изучаемого предмета. В частности, среди них есть прием перехода от рассмотрения отдельно взятого явления (т.е. отвлеченно от факта существования многих явлений того же рода и их взаимодействия) к рассмотрению совокупности многих явлении того же рода (т.е. с учетом того, что существуют и другие явления того же рода, вступающие с ним в связь и как-то влияющие на его свойства). Многие, например, из личного опыта знают, как различается советский человек, взятый отвлеченно от его положения в коллективе, и он же, взятый в его поведении в коллективе. В первом случае он может ругать последними словами некое постановление ЦК или речь Генерального секретаря партии, но в коллективе он будет превозносить их до небес. С точки зрения рассматриваемого здесь метода это явление тривиально: в одном случае наше суждение о человеке будет абстрактно, а в другом – конкретно (сравнительно с первым). Причем конкретное суждение может казаться противоречащим абстрактному, хотя никакого логического противоречия тут нет, ибо на самом деле мы имеем такую пару суждений: 1) если отвлечься от таких-то факторов (исключить их влияние, допустить, что их нет), то наш предмет будет иметь свойство X; 2) если же учесть эти факторы (допустить их влияние), то наш предмет будет иметь свойство Y. Здесь X может противоречить Y, но суждение 2 как целое не противоречить суждению 1 как целому. Диалектический метод мышления в свое время появился прежде всего как совокупность такого рода логических приемов, а не как учение об общих законах бытия, кстати сказать, реально не существующих.

Как апологеты коммунизма и марксизма, так и критики их в одинаковой мере не принимают диалектику в качестве совокупности логических приемов понимания такой сложной действительности, какой является человеческое общество. Маркс хотя и не открыл диалектику в таком ее смысле, он сознательно применял ее отдельные логические приемы для понимания буржуазного общества. Кстати сказать, он был единственным, кто понимал и сознательно использовал приемы перехода от абстрактного к конкретному. Энгельс уже считал это кокетничаньем с Гегелем. А Ленин констатировал, что через пятьдесят лет после выхода «Капитала» Маркса лишь немногие поняли его, да и то неправильно. Марксисты в обществе победившего коммунизма, в котором марксизм становится государственной идеологией, враждебно относятся к понимаемой так диалектике, ибо, будучи применена в таком виде к самому коммунистическому Обществу, она неизбежно даст результат, противоречащий райской картине коммунизма в том же марксизме. Еще в начале пятидесятых годов я предпринял попытку описать диалектику как совокупность логических приемов. Она была встречена крайне враждебно официальной советской философией. Критики же коммунизма и марксизма прочно связывают диалектику с марксизмом, истолковывая ее в том же духе, что и апологеты марксизма. И потому они вместе с идеологией марксизма отбрасывают и научные методы познания реального общества, единственно дающие теоретическое оружие против этой самой идеологии и не связанные необходимым образом с марксизмом.

Законы и эмпирические факты

Метод абстрагирования, о котором говорилось выше, не исчерпывает методологии научного мышления. Здесь я сделаю еще несколько замечаний по этому поводу.

Во многих случаях дискуссий на социальные темы путаница и взаимонепонимание возникают из-за смешения утверждений различного логического типа, – утверждений о фактах, научных законов, утверждений о законах самого предмета, о котором идет речь, и других. Например, в стране могут наблюдаться такие факты, что может быть верно констатирующее их суждение: «В стране усиливаются репрессии в отношении инакомыслящих». При этом может быть верным также суждение, полученное в результате научного анализа, согласно которому власти стремятся избежать усиления этих репрессий. На первый взгляд между этими суждениями имеет место логическое противоречие, причем – второе суждение кажется ложным, поскольку первое соответствует фактам. Но на самом деле между этими суждениями никакого логического противоречия нет. Они имеют такую различную логическую природу, что их сопоставить с точки зрения противоречивости просто нельзя. Противоречить первому могло бы, например, суждение «Репрессии в стране в отношении инакомыслящих не усиливаются», а второму – «Власти стремятся усилить репрессии».

Очень важно различать суждения, имеющие логический статус научных законов, и суждения, имеющие логический статус суждения о фактах. Классический пример суждений первого типа – известный закон механики: «Тело сохраняет состояние покоя или прямолинейного равномерного движения до тех пор, пока внешние силы не выведут его из этого состояния». Примером суждений второго типа являются суждения о перемещении или покое наблюдаемых физических тел. Суждения этих типов различаются по многим признакам. В частности – по таким. Научные законы имеют силу лишь при строго фиксированных условиях. Так, рассматриваемый закон механики в более явне виде формулируется так: «Если на тело не действуют ни какие внешние силы, оно сохраняет состояние покоя или прямолинейного равномерного движения». И при этих условиях научные законы универсальны, т.е. истинны всегда и везде, не имеют никаких исключений. И все суждение в целом (фиксирующее условие и то, что имеет место при этом условии) тоже универсально. Суждения же фактов могут быть истинны в одних условиях и ложны в других. Суждения факта в случае механики фиксируют положение конкретных тел в пространстве и их перемещения. Люди наблюдают факты остановки движущихся тел, ускорение изменения их траекторий, но никто и никогда не в силах наблюдать то, что выражено в рассматриваемом законе механики. Он был изобретен по особым логическим правилами отличным от правил для суждения фактов. И несмотря на кажущееся несоответствие фактам, такого рода научные законы позволяют точно описывать фактические перемещения тел и предсказывать их положение в будущем. Научные законы не нуждаются ни в каком объяснении и обосновании, ибо они сами суть конечная основа для объяснения явлений определенного рода, суть конечные механизмы этих явлений. То, что порой считают обоснованием или объяснением научных законов, на самом деле является либо разъяснением для обучающихся или популяризацией, либо изобретением новых законов, из которых первые выводятся как следствие.

Условная часть научного закона не всегда бывает выражена явно. Часто о ней люди догадываются из контекста. Часто она вообще опускается, и вместо нее употребляют особые выражения вроде «тенденция», «стремление», «предпочтение». В нашем примере из механики иногда суждение строят в такой форме: «тело стремится сохранить…» Это порой вызывает путаницу и бессмысленные дискуссии, в особенности – в кругах непосвященных и в кругах лиц, самоутверждающихся за счет языковых двусмысленностей. В области социального мышления и говорения это – обычное явление.

И в области суждений об общественных явлениях точно так же имеет место различение суждений – законов и суждений, констатирующих факты и непосредственно обобщающих их. Здесь постоянно имеют место случаи, когда наблюдаемые факты по видимости противоречат суждениям, принимаемым в качестве законов науки. Например, в некотором типе общества могут действовать законы, по которым власти стремятся уничтожить оппозицию и снизить заработную плату, а согласно наблюдениям оппозиционеров преследуют не очень сильно и сила преследования ослабевает, а реальная заработная плата возрастает. В обществе может действовать закон периодических экономических кризисов, но последних может не быть на самом деле. В чем дело? Да в том, что научные законы нельзя непосредственно сопоставлять с фактами. Они суть лишь средства, с помощью которых можно получить объяснение фактов. Используя научные законы и какие-то фактические сведения о данной конкретной ситуации, можно объяснить, почему ситуация такова и каковы перспективы ее в будущем.