Пьер Лепроон - Современные французские кинорежиссеры Страница 18

Помимо этого, в фильме есть прекрасный эпизод, отличающийся необыкновенной свежестью — очаровательный Париж в день народного праздника 14 июля, — сделанный в традициях французской школы 1936—1938 годов, в духе фильмов «14 июля» и «Славная компания». С присущей ему лукавой насмешливостью Жансон высмеивает анархистские выходки, как бессмысленные шалости.

Фильм не лишен недостатков, и прием, заставляющий зрителя дважды смотреть одни и те же эпизоды, хотя и представленные по-разному, ведет к повторам, которые в конечном счете несколько утомляют. Но над всем превалирует ум. А это явление редкое!

Таковы три высоких по своим качествам фильма, занесенных в актив Дювивье. Что же еще ставят ему в упрек? Успех «Дона Камилло»? Поговаривают, что режиссер, подписавший контракт с условием процентного отчисления, заработал на фильме немалые деньги. (Фернандель, отвергший такую форму оплаты, никак не может утешиться. ) Вот лишний повод оговорить Дювивье, который якобы в своем стремлении угодить зрителю шел на все, создавая от фарсов до мелодрам.

«Мирок дона Камилло» — фильм, слишком хорошо известный, чтобы на нем задерживаться. Кроме прочих, его заслуга еще и в том, что он привлек в зрительный зал людей, которые обычно не посещают кино. Разумеется, это не преступление, в этом нет ничего плохого. Среди других заслуг Дювивье отметим разработку сюжета, правда не слишком прочного, но забавного своими простыми эпизодическими картинами, а главное здесь ценно то, что Фернанделю предоставили случаи сыграть интересную роль, которая запоминается.

Следует также подчеркнуть то, что называют профессиональным мастерством Дювивье, не говоря уже о его таланте. Я имею в виду такие места фильма, как кадры колокольни, огромных пустырей, расстилающихся перед кюре, идущим с крестом в руке, движение толпы... По ходу этой невероятной истории такие моменты лают возможность ощутить пульсацию жизни, внезапно создают впечатление величественности...

Эта, казалось, бы, случайная для такого фильма черта — результат высокого мастерства кинематографиста. Она отнюдь не вытекает из самого сюжета и тем не менее придает фарсу — а это действительно фарс — неожиданную содержательность, которая напоминает нам, что, помимо героев социальной комедии, существуют люди, обладающие совестью, и верой.

В последующие годы Жюльену Дювивье не удается сохранить в своем творчестве достигнутый уровень. Однако было бы неправильно говорить об упадке. Положительные качества остаются, но недостатки берут над ними верх.

«Возвращение дона Камилло», заранее обреченное на неудачу, могло быть лишь повторением того образца, по которому оно было сделано, а копия никогда не бывает равноценна оригиналу. Три последующих различных по жанрам фильма не удались, несмотря на старания режиссера вложить в них свой талант и труд. Именно эти старания Дювивье, будучи слишком явными, и лишают фильм эмоционального воздействия и приводят к тому, что режиссер создает своего рода попурри из стилей и эффектов, большая часть которых, впрочем, уже не производит впечатления.

Фильм «Дело Маурициуса» — своеобразная драматическая гамма с диапазоном от манеры «Театр Франсэ» (Дени д'Инес, в частности), считавшейся не подходящей для экрана после провала «Фильм д'ар» в 1910 году, до экспрессионистских эффектов старой немецкой школы. Та же мешанина и в сюжете, который вмещает в себя все — от судебной ошибки до исследований нравов, не минуя драму из социальной жизни и проблем воспитания, в чем Ж. Ж. Рише справедливо усматривает влияние Кайатта. Все это доведено до излюбленных автором крайностей и сразу делает вещь смешной.

Фильм. «Марианна моей юности» построен на поэтической гамме. Замысел достоин похвалы, но Дювивье подвергал себя риску создать картину, трудную для восприятия и далекую от вкуса широкой публики, хотя «Камилло» и открыл ему секрет успеха. Сюжет «Марианны моей юности» возвращал режиссера к замыслам его молодости, когда он наряду с другими мечтал экранизировать «Великую низость» — чудесный роман, из которого, однако, несомненно, получился бы плохой фильм. Немое кино, кино юных лет кинематографии, обладало волшебной силой, впоследствии утраченной. Заблуждение Дювивье заключалось в том, что он поверил в кино дней своей молодости, подобно тому как, снимая «Панику» в 1946 году, перил в кино 1936 года. Если бы его фильм демонстрировался тридцатью годами раньше, мы, наверное, были бы очарованы этой историей, происходящей на грани реального и фантастического, приключениями его героев — молодых людей, находящихся во власти юной мечты. Водная гладь озера, звери, глушь лесов — сегодня все это, конечно, уже не очаровывает наш глаз, поскольку сюда примешиваются поэтические ухищрения, которыми автор приукрашивает действительность, туман, обволакивающий предметы, изысканная красивость кадров, необычный вид героев и в особенности — увы! — «слишком литературный» текст комментария.

Несмотря на просчеты, фильм делает Дювивье честь, так как доказывает, что он по-прежнему ищет в кинематографе новые средства для выражения своих взглядов и картин, созданных воображением, и, в отличие от многих, рассматривает кино не только как профессию.

Последний его фильм, «Время убийц», не добавляет ничего нового к тому, что нам уже известно о режиссере. С одной стороны, в нем заметно умение вести рассказ, создать нужную атмосферу — жизнь рынка, ресторанчик в предмостье; с другой — злоупотребление эффектными сценами, что Ж. Ж. Рише называет «фальшивой рельефностью характеров, напыщенностью»[84], отсутствие чувства меры как при создании ситуации, так и в использовании средств выразительности.

* * *

Вот и подведен беглый итог большому творческому пути, а он еще не завершен! В шестьдесят лет у Дювивье острый взгляд, живой ум и прежняя любовь к своей профессии. Какой же сделать нам вывод?

Давая несколько лет назад интервью Мишелю Обриану, Дювивье ответил:

Нет, я не обладаю даром свыше. Мне ничто не дается без усилий... Я не верю в виртуозность, импровизацию, технические трюки...

Что же объединяет выпущенные вами 47 фильмов?

Пожалуй, любовь к людям[85].

Для Жюльена Дювивье характерна почти неизмененная вера в то, что он делает, стремление взять на себя ответственность за свою работу, даже в случае ее провала. В этой профессии, где так легко свалить вину за ошибки на другого, этот человек, всегда хладнокровный, но с горячим сердцем, никогда не искал оправданий своим промахам. Совершив просчет, он мужественно принимает критику, с которой, впрочем, не считается. У него имеются свои взгляды на задачи кино, на искусство создавать фильмы. Он почти никогда их не высказывает, но всегда им верен; об этом говорят два его последних фильма, точно отвечающих устремлениям его молодости к поэзии и драме. Таким образом, я не нахожу у Дювивье тех «уступок», которые ему ставят в упрек. Наоборот, скорее, пожалуй, можно пожалеть, что он слишком предан устарелым эстетическим взглядам и не проявил достаточной гибкости, чтобы отказаться от того, что восхищало в былое время, но уже не соответствует запросам сегодняшнего дня.

Место, которое он занимал во Франции в великую предвоенную эпоху, останется одним из лучших. «Пепе ле Моко», успешно выдержавший испытание временем, «Славная компания», которую Мишель Обриан справедливо именует «пасторалью Народного фронта», «Бальная записная книжка», положившая начало целому жанру, носят печать подлинного искусства, зрелого мастерства. Через все его фильмы, несмотря на многообразие сюжетов, красной нитью проходит доминирующая черта, обусловившая относительное единство творчества Дювивье: скрытый пессимизм, который выражается то в склонности к драме, то в выборе героев с неудавшимися судьбами и в еще большей мере в крушении их иллюзии и заветных мечтаний. Горечь переживании героини «Бальной записной книжки», бегущей за своим прошлым; жестокая судьба Пепе ле Моко; обманутый энтузиазм приятелей из «Славной компании»; несбыточные мечты пенсионеров, нашедших приют в Доме призрения, в фильме «Конец дня» — вот на что следовало сделать упор, если бы Дювивье был требовательнее к себе. Но эта сторона человеческой жизни передана в некоторых произведениях режиссера все-таки вполне ощутимо, а этого уже достаточно для того, чтобы, забывая его слабости, проникнуться к нему большим уважением.

Рене Клер

Вопрос о том, кого следует считать автором фильма, часто вызывает споры, но когда при этом речь заходит о Рене Клере, они сразу же стихают. И дело здесь не только в том, что он сам находит сюжеты для своих картин, сам пишет их сценарии, сам руководит их постановкой. Другие, и в первую очередь Саша Гитри, обладая такими же достоинствами, тоже могут претендовать на звание автора. Но название еще не определяет сущности, особенно в искусстве. Если Рене Клер — автор бесспорный, то это только благодаря значимости и цельности его творчества, присутствию в его произведениях мира, созданного его воображением. Короче говоря; все дело в том, что фильмы Рене Клера отражают его индивидуальность и его искусство.