Максим Антонович - Причины неудовлетворительного состояния нашей литературы Страница 2

Положим, все это верно; и тогда мы естественно приходим к вопросу, где же те ученики Белинского, которые остались неуклонно верными словам и заповедям учителя, которые сохранили в нетронутой чистоте идеалы, завещанные им? Если младобелинковцы, не имевшие личных связей с Белинским, только читавшие его, а не слышавшие его живых, вдохновенных, ничем не стесняемых речей, уклонились от его идеалов, то где же те старобелинковцы, которые не из статей только, но из уст его знали его задушевные цели, пожелания и надежды, где те его непосредственные последователи и преемники, которые не увлеклись скалозубством и смехом Сенковского, а, подобно Белинскому, относились к литературе in earnest, где, наконец, та не отрицательная, а положительная «школа в литературе и критике», которая, по словам г. Кавелина, создалась на основании идеалов Белинского, и где результат ее плодотворной, полагающей и созидающей деятельности?

Таким образом, мы теперь знаем, как непосредственные ученики и последователи Белинского, или литературные люди сороковых годов, относились к «последующим критикам», людям пятидесятых годов, и как судили об них. Послушаем же и другую сторону; посмотрим, как Добролюбов представлял себе деятельность Белинского и как смотрел на его личных учеников и преемников. Один из самих же людей сороковых годов, говоря об одном из лучших представителей московского кружка друзей Белинского, утверждал, что большинство членов этого кружка состояло из людей, которые считали совершенно достаточным одно теоретическое или платоническое стремление к хорошим целям и которые чувствовали себя совершенно правыми перед совестью и человечеством, когда они исполняли обязанность:

К пышному обедуПрибавить мудрую беседу,Иль в поздней ужина пореВ роскошно убранной палатеПотолковать о бедном брате,Погорячиться о добре.

Этот отзыв вызвал целую бурю негодующих возражений и протестов со стороны людей, которые сами некогда принадлежали к этому кружку и которые скоро своею литературною деятельностью доказали, что, по крайней мере, относительно их самих этот отзыв был справедлив. Если же и вообще этот отзыв был справедлив, хотя наполовину, то понятно само собою, как мог относиться к таким людям Добролюбов, горячая, энергическая и деятельная натура которого не понимала и не терпела платонической и сибаритской любви к добру и ближнему.

Покойный Николай Алексеевич Некрасов рассказывал нам, что друзья, ученики и почитатели Белинского, люди сороковых годов, ежегодно устраивали обеды в память Белинского. На одном из этих обедов, в пятидесятых годах, присутствовал и Добролюбов. Вероятно, это и был «пышный обед», на котором, кроме «мудрых бесед», лилось еще что-нибудь и участники которого горячились из-за бедного брата, разгоряченные или воспоминанием о Белинском, или чем-нибудь другим. Словом, этот обед и его участники произвели на Добролюбова такое впечатление, что он в негодовании прибежал домой, излил свое негодование в горячих стихах и немедленно разослал анонимно эти стихи наиболее выдающимся участникам обеда. В числе других это стихотворение получил и Николай Алексеевич и, по его словам, сразу же догадался, кто автор его; да притом Добролюбов не скрывался перед ним и сам признался ему во всем. Николай Алексеевич, конечно, и не подумал обидеться на присланное ему стихотворение; но другие известные литераторы сильно обиделись и, узнав, что автор стихотворения Добролюбов, ужасно рассердились на него и говорили, что «этот мальчишка сам не понимает Белинского». И с этого времени вообще началось охлаждение между литераторами сороковых годов и Добролюбовым. – У нас есть одно рукописное стихотворение Добролюбова, писанное его собственною рукою и, повидимому, относящееся к случаю о котором рассказывал Николай Алексеевич, хотя утверждать это наверное мы не решаемся. Стихотворение озаглавлено так: «На тост в память Белинского. 6 июня 1858 г.». Вероятно, 6 июня было днем именин Белинского, так как в этот день бывает св. Виссариона; и если обеды в память Белинского устраивались в этот день, то это еще более может подтвердить нашу догадку о происхождении этого стихотворения. Вот часть этого стихотворения:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

См. «Слово», № 1.

2

Далее Антонович повторяет те же самые соображения, которые были высказаны им в статье «Новые материалы для биографии и характеристики Белинского» (см. выше, стр. 308–312). Считаем излишним их перепечатывать. В. Е.-М.