Аполлон Давидсон - Оливия Шрейнер и ее книги Страница 2

Оливия Шрейнер возвысила свой голос против Сесиля Родса, всесильного тогда на юге Африки, и в целом против действий колониализма. Ее книга «Рядовой Питер Холкит в Машоналенде» открывалась уникальным обличительным документом — фотографией виселицы с трупами африканцев, казненных «пионерами» Сесиля Родса. Эта повесть была во всей мировой литературе первым произведением, где так резко разоблачались английские деяния в Африке и выражалось такое сочувствие африканским народам.

Повесть многократно переводилась и в России, выдержала нечетное число изданий в журналах, в качестве приложения к журналам, в виде отдельной книги.

Симпатия к африканцам — черта непривычная для литературы тех времен — проявлялась и в рассказах Оливии Шрейнер. Это тоже отмечалось тогда в нашей стране. В июньском номере «Журнала для всех» за 1900 год об одном из ее произведений говорилось: «Настоящими страдальцами являются здесь те, которые необъятной массой слоятся под европейским населением Южной Африки, — те дикари, ее исконные обитатели, которые так дорого расплачиваются за свое бессилие и некультурность. Настоятельно рекомендуем рассказ Оливии Шрейнер нашим читателям».

В своей общественной деятельности Оливия Шрейнер стояла куда ближе к африканцам, чем это считалось в ее стране естественным и принятым. В ее доме бывал наиболее известный тогда африканский политический деятель Джон Тенго Джабаву. И она заявила о своем выходе из кейптаунской Лиги освобождения женщин, когда Лига отказалась принимать в свои ряды небелых женщин.

Взгляд на будущее своей страны, свое политическое кредо Оливия Шрейнер наиболее полно выразила в 1908 году. Тогда создавался Южно-Африканский Союз, предшественник нынешней Южно-Африканской Республики, и обсуждался вопрос о его статуте, о будущих порядках. Журнал «Трансваал лидер» попросил Оливию Шрейнер высказать свое мнение. Ее ответы вышли не только в журнале, но и отдельной брошюрой. Через полвека, в канун провозглашения Южно-Африканской Республики, уже в наши дни, они были переизданы.

И сейчас они звучат злободневно, потому что проблемы, о которых говорила Оливия Шрейнер, не разрешены до сих пор.

Против расовой дискриминации, которая теперь, как и в те времена, является основой южноафриканской государственной политики, Оливия Шрейнер высказалась совершенно категорически: «Я уверена, что попытка строить нашу национальную жизнь на различиях по расе или цвету кожи, как таковых, окажется для нас гибельной».

При решении расовой проблемы Оливия Шрейнер настойчиво предлагала своим соотечественникам смотреть в будущее, а не только исходить из прошлого. «Проблема XX столетия не будет повторением проблемы XIX века или еще более ранних времен. Рушатся стены, отделявшие континенты друг от друга; повсюду европейцы, азиаты и африканцы будут перемешиваться. XXI столетие увидит мир очень отличным от того, каким он предстает на заре XX. И проблема, которую предстоит решать нынешнему столетию, заключается в том, чтобы достичь взаимодействия различных человеческих общностей на более широких и благотворных основах, которые обеспечили бы развитие всего человечества в соответствии с современными идеалами и с современными социальными требованиями».

Предлагая своим белым соотечественникам смотреть на будущее открытыми глазами, Оливия Шрейнер писала: «Не всегда европейцы будут составлять верхний слой».

Каждая нация, считала Оливия Шрейнер, должна вносить посильный вклад в дело всего человечества. И задача Южной Африки с ее многорасовым населением — показать пример построения отношений между различными расовыми группами и «создать свободную, духовно развитую, гармоничную нацию, каждая часть которой действовала бы вместе с остальными и для блага остальных».

В этом Оливия Шрейнер видела историческую роль своей страны: «такую великую и вдохновляющую роль, какая только доставалась какой-либо нации, — лишь бы мы оказались достаточна сильными, чтобы исполнить ее».

Рассуждая, из каких же составных частей должна сформироваться эта «южноафриканская нация», Оливия Шрейнер прежде всего говорила об африканцах и выходцах из Азии; убеждала понять африканцев, уважать их, видеть в них людей. Она напоминала, что африканцы-банту «уже жили в Южной Африке, когда мы пришли сюда», и что они в Южной Африке останутся, никуда не исчезнут, не вымрут, как это произошло с аборигенами многих других стран. И больше того, даже те, кто, казалось бы, мечтает избавиться от африканцев, на самом деле полностью зависят от них, от их труда.

«Черный человек живет здесь рядом с нами, и он здесь останется. Байту не только быстро возрастают в числе, как это и должно быть на их родном материке и в климате, который наиболее подходит именно для них; они не только отказываются вымирать в условиях контактов с нашей цивилизацией, а, наоборот, стремятся освоить ее и сделать ее своей собственной; и мы не только не в состоянии уничтожить их, но мы не можем даже выселить их, потому что нам они необходимы! Мы жаждем их присутствия, как в пустыне жаждут воды или как старатель жаждет увидеть сверкание золота. Мы нуждаемся во все большем числе этих людей — чтобы они работали на наших шахтах, строили наши железные дороги, трудились на наших полях, выполняли нашу домашнюю работу и покупали наши товары… Они — созидатели наших богатств, великая основа, на которой зиждется наше государство. Они — наш многочисленный трудящийся класс».

Всяческого уважения, считала Оливия Шрейнер, заслуживают традиции африканских народов банту, населяющих Африку от мыса Доброй Надежды до границ Эфиопии и Нигерии. На Юге их называли кафрами — от арабского «каффир», то есть «неверный», «язычник». Даже само это слово, общепринятое в XIX столетии, со временем приобретало все более пренебрежительный оттенок. Оливия Шрейнер наперекор усилению расизма напоминала белым: «Каждый, кто видел банту в их традиционной жизни… знает, что даже наиболее горделивые из нас могли бы позавидовать общественному достоинству банту».

Уважения она требовала и для индийцев, поселившихся на юге Африки в конце прошлого столетия. Их она называла «здравомыслящими, трудолюбивыми и интеллектуально развитыми».

«Это и есть тот материал, из которого должна сформироваться наша нация; и мы — немногочисленная и в настоящее время безраздельно господствующая белая аристократия, на которой долг провести социальное переустройство лежит в первую очередь, — мы должны благодарить судьбу за такой человеческий материал».

Страна будет сильна и богата, доказывала Оливия Шрейнер, если «население Южной Африки будет единым».

«Но если оно не будет единым?» — задавала она вопрос.

Предвидя, что правящие круги не захотят создавать «южноафриканскую нацию», она показывала пагубность такого решения для самих же белых.

«Если ослепленные временными выгодами, мы по-прежнему видим в нашем черном населении только гигантские рабочие руки, которые трудятся на нас; если они для нас не люди, а только инструмент; если они целиком лишены земли, хотя и выказали столь большие способности к крестьянскому делу… если их не допускают к высшим формам труда, не дают прав гражданства, не предоставляют возможности участвовать в нашей социальной организации, хотя их собственную разрушили; если эти массы, не связанные с нами чувством благодарности и симпатии и далекие от нас по крови, и цвету кожи, мы все же держим лишь в положении бурлящего невежественного пролетариата, — тогда я лучше не буду заглядывать в будущее своей страны…

Пока девять десятых нашего населения не станут полноправными гражданами и не получат права участвовать в управлении государством, разве можем мы чувствовать себя в безопасности? Разве у нас будет мир? Один разочарованный человек, считающий, что с ним поступили несправедливо, — это уязвимая точка общества, но когда в таком положении находится подавляющее большинство обитателей страны, — это уже трещина во всей социальной структуре… В конечном счете покоренный народ всегда кладет свою печать на лицо завоевателя… Если мы возвысим черного человека, мы возвысимся вместе с ним; если мы попираем его ногами, он тянет нас назад, сковывая наши движения».

Можно без преувеличения сказать, что до Оливии Шрейнер никто не проявлял такой дальновидности в подходе к расовой проблеме Южной Африки. И, к сожалению, сегодняшняя действительность подтвердила ее самые мрачные прогнозы.

***

Оливия Шрейнер активно участвовала в распространении на юге Африки социалистических идей, особенно с начала XX века, когда там появились первые социал-демократические организации.

От нее многие ее соотечественники впервые услышали о Карле Марксе и о его учении. Во время массового собрания в городском зале Кейптауна 1 июля 1906 года прозвучали слова Оливии Шрейнер о Марксе, которого она назвала «великим немецким социалистом и вождем»: «Это был человек со столь необыкновенным даром понимать финансовые проблемы, что, по мнению, которое неоднократно высказывалось компетентными лицами, он мог стать одним из богатейших людей Европы, если бы использовал свое знание финансов для обогащения. Но этот человек решил посвятить всю свою жизнь и свой громадный талант только развитию тех теорий, которые, как он верил, послужат на благо человечеству. Он не отказался от служения своим великим идеалам и предпочел нужду и изгнание — нужду столь горькую, что ему, его жене, высокообразованной женщине, и маленьким детям подчас не хватало даже самого насущного, жизненно необходимого».