Виссарион Белинский - О жизни и произведениях сира Вальтера Скотта. Сочинение Аллана Каннингама… Страница 2

Перевод вообще очень хорош, хотя местами и встречаются неправильности и даже темнота в слоге, как, например: «Вальтер Скотт в 1813 году объявил (publia – издал?) «Матильду Ракби», или: «Каждый день писал более десяти печатных листов», то есть по целой книге? Это невозможно; верно, есть ошибка в переводе. Впрочем, это все мелочи, которые нимало не вредят достоинству перевода вообще, и я выставляю их не для публики, а для переводчицы, чтобы она обратила на них свое внимание при своих следующих переводах. Но вот о чем хочу я еще заметить – о правописании. Это предмет теперь очень важный в нашей письменности. И в самом деле, посмотрите: с одной стороны, «Библиотека для чтения», с которою мы, в этом отношении, совершенно согласны, производит в языке, и особенно в правописании, реформу, с другой – беспрестанно появляющиеся грамматики, каждая по-своему, также силятся произвести реформу. Что это значит? То, что нам надоела разноголосица, что мы хотим согласиться хотя в правописании. Давно бы пора! Спорный пункт больше всего о прописных буквах. Кажись, дело очень ясно, и не о чем бы и спорить: так нет, наши литераторы упрямо держатся старины, даже тогда, как сами хлопочут из всех сил о преобразовании языка. Например: вследствие каких причин переводчица книги Каннингама ставит прописные буквы в начале слов: гений, литература, литератор, искусство, поэзия, поэт, поэма, ода, драма, роман, романист, драматик, океан (жизни) и пр. Мы знаем, что гений гораздо выше не только титулярного советника, но и коллежского асессора; мы знаем, что слова: поэзия, искусство, роман, драма и пр. выражают предметы, священные для нашего чувства; но ведь гений такое же нарицательное слово, как и глупец, но ведь добродетель, слава, честь, храбрость, самоотвержение также выражают идеи, священные для нашего человеческого чувства; зачем же в словах: глупец, добродетель, самоотвержение начальные литеры пишутся маленькие? Собственное имя есть то, с которым соединяется понятие о каком-нибудь индивидууме; Алексеев много, но когда я говорю: я видел вчера Алексея, то разумею здесь известное лицо, единственное в мире, представляю себе в это время его образ, черты лица и все его особенности; так же точно и с словом Пушкин, я разумею творца «Онегина», одного в мире, но когда говорю: Байрон был гений, то словом гений означаю не индивидуальность, а принадлежность, атрибут, как и словом умен, высок, глуп, низок. Если мы будем изъявлять свое уважение к идеям, выражающим человеческое достоинство, большими буквами, то наша печать должна превратиться в какую-то пеструю и безобразную набойку, и здравый смысл требует, чтобы для слов, выражающих идеи низкие, как-то: подлость, неблагодарность, коварство и пр., были придуманы особенные буквы, или кривые, или самые маленькие. Конечно, странно в наше время с важностию рассуждать о таких мелочах, как стихотворные размеры, октавы, или о больших и малых буквах, и придавать этим вздорам какую-нибудь важность; но надо же и в мелочах следовать здравому смыслу; если есть определенные формы в платье, в обращении, почему же не быть им и в печати. Вам нравится человек, одевающийся опрятно и со вкусом, соблюдающий условия вежливости и хорошего тона: почему же вы не хотите позаботиться о том, чтобы ваша книга была напечатана опрятно, красиво, изящно; а если так, то зачем же вы безобразите ее, без всякой нужды, этою отвратительною пестротою, которая так неприятно рябит в глазах? Можно одеться богато, но безвкусно; можно напечатать книгу великолепно и безвкусно. Наш век любит во всем совершенство, и иностранные книги, даже слишком скромно изданные, всегда отличаются какою-то изящностию, происходящею от вкуса отпечаток которого они на себе носят.

Примечания

1

с любовью (итал.) – Ред.

Комментарии

1

Цитата из поэмы Пушкина «Братья разбойники».

2

Эти сомнения высказывал О. Сенковский. См. прим. 5 к рецензии «Посельщик. Сибирская повесть. Соч. Н. Щ.».

3

Речь идет о романах «Шотландские пуритане» и «Айвенго».

4

Джон Буль — персонаж сатирического произведения Дж. Арбетиота «История Джона Булля» (1712). Здесь – нарицательное имя англичанина.

5

То есть Вильяма Шекспира. Далее Белинский говорит о поэме Дж. Мильтона «Потерянный рай». Отрицательное отношение критика к этому произведению объясняется тем, что, по его мнению, жанр эпической поэмы законно принадлежит лишь древности и не восстановим в новое время. Ср. в статье Белинского «О русской повести и повестях г. Гоголя» (наст. т., с. 144).

6

О юной словесности см. прим. 121 к «Литературным мечтаниям». Далее упоминаются статьи Сенковского «Черная женщина», роман Николая Греча» («Библиотека для чтения», т. IV, отд. V), «Мазепа», сочинение Фаддея Булгарина» (там же, т. II, отд. V). Драму Кукольника «Роксолана» (наряду с его же драмой «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский») Сенковский разбирал в статье, опубликованной в «Библиотеке для чтения», 1835, т. IX, отд. V. Белинскому понравился критический тон этого разбора (ср. в статье Белинского «Ничто о ничем…» в настоящем издании, с. 434). Рецензия Сенковского на «Избранные притчи Круммахера» опубликована там же, 1835, т. XI, отд. VI.

7

Булгарин в статье «Ревель летом» («Северная пчела», 1835, № 229) писал о том, что он встретил «преумного и пречестного русского мужичка», который автору «посоветовал… не изгонять из русского языка слов сей, сия, сие, оный, оное, оныя». «И, батюшка! сказал мне добрый старик: ведь как станем общипывать наше родное слово, как курицу, так чужие люди зажарят его и съедят, а нам оставят одни косточки» (с. 926). О расхождениях между Булгариным и Сенковским см. также прим. 17 к статье «Ничто о ничем…».

8

Сенковский ответил девице Д. специальной заметкой («Библиотека для чтения», 1835, т. XI, отд. VI), выдержанной в характерной для него шутливо-издевательской манере: «О, стократ счастливый Брамбеус! На тебя нападают девицы. Мы отдали б все на свете за честь быть предметом гонения одного такого врага. Так нередко начинается любовь и счастие» и т. д. (с. 26–27).