Зоя Османова - Мирзо Турсун-заде (очерк творчества) Страница 2

Конечно, не все идейно-эстетические задачи, стоявшие тогда перед таджикскими литераторами, были решены в творчестве молодого поэта. Он очень часто оказывался в плену неумело, по-ученически воспринимаемых образов классической поэзии, абстрактность и риторика были нередкими спутниками его восторженной лиры. Но уже тогда активная общественная позиция поэта, его упорная работа над овладением богатствами таджикского фольклора и поэзии классиков родной литературы, стремление отразить в своем творчестве насущные нужды народа явились залогом его будущих творческих успехов.

В известном смысле переломными для творчества Турсун-заде явились годы Великой Отечественной войны. Напряженный темп жизни, ответственность за судьбы народа и Родины ощущались им так же, как и всеми советскими писателями. Поездки по республикам и городам Средней Азии, выступления на антифашистских митингах перед бойцами, отправлявшимися на фронт, активное участие во фронтовой и республиканской печати и Окнах Таджикта — все это самым благотворным образом сказывалось на творчестве Турсун-заде.

Именно в это время им были написаны такие значительные его произведения, как поэма «Сын Родины», стихотворения «Никогда», «Таджикский богатырь» (посвященное старшему сержанту снайперу таджику Тешабою Одилову), «Памяти капитана Гастелло» и ряд других.

Все органичнее входят в его стихотворения темы пролетарского интернационализма и патриотизма. Чувство единства исторических судеб всех народов Советского Союза становится все глубже и отчетливее, оно выражается уже не только в пафосных декламационных восклицаниях и риторических выражениях, но и придает какие-то новые оттенки лирическому и эпическому началам поэзии Турсун-заде. Так, например, в поэме «Сын Родины», которая написана в лирико-драматическом жанре, это чувство советского интернационализма раскрывается в ряде конкретных, жизненных эпизодов. Кодир, герой поэмы, в бою спасает от смерти украинца Миколу, раненому затем Кодиру возвращает зрение русский врач и т. д. Патриотизм Кодира проявляется не только в том, что он добровольно, по зову сердца становится солдатом в первые же дни войны, но и в том, что, едва окрепнув после тяжелого ранения, он снова, как и тысячи советских бойцов, уходит на фронт защищать, отвоевывать у врага землю России, деревни и города Украины, бороться за них с такой же самоотверженностью, как если бы ему пришлось драться на земле своих отцов.

В этом произведении Турсун-заде так же, как и в ранних его стихах и поэмах, явственно ощущается связь и с фольклорно-песенной и с литературной традициями. Сказываются эти традиции прежде всего в обильно представленных здесь литературно-книжных и устно поэтических ассоциациях и приемах. Как это можно было наблюдать в некоторых поэмах-притчах А. Лахути («Максиму Горькому», «Витязь Мир», «Мардистан» и другие), поэма Турсун-заде начинается с назидания старика-отца. В первых же строках поэмы возникают легендарные образы благородных героев Фархада и Меджнуна, ставших нравственным критерием народного характера. Им противостоят хитроумные и коварные Хосров и Зохак. Враг сравнивается то с чудовищем (аждар и аждаха), то с хитрой лисой, то с потомками Зохака[1]; герои — с воинственным и доблестным орлом или эпическим героем Рустамом. Авторская речь, как и слова персонажей поэмы, пересыпана народными изречениями и пословицами. Удачно используются в поэме различные метафорические олицетворения сил природы, которые помогают выявить романтическое настроение героя, его торжественно приподнятое душевное состояние. В тот момент, когда он, прощаясь с родными местами, уходит на фронт, со словами напутствия обращаются к нему реки, горы, цветущие поля хлопчатника. Они желают Кодиру, чтобы мысли его были так же прозрачны, как вода горных рек, и чисты, как снег, лежащий на горах. Особенно охотно и часто прибегает Турсун-заде к параллелизмам, благодаря которым любовь героя и его невесты приобретает в поэме нежную поэтичность и одухотворенность:

И лишь двоих среди идущих нет,Лишь двух влюбленных потерялся след.Двух капель не дочтешь средь волн речных,Два сокола отбились от других.

Но среди удачных сравнений и сопоставлений, придающих истинно национальный колорит произведению, попадаются и такие, которые врываются резким, безвкусным диссонансом в художественную ткань поэмы. Это происходит тогда, когда в одном произведении сталкиваются понятия и представления прошлых времен с приметами современности, с явлениями и чертами социалистического быта и новых взаимоотношений людей: «Когда скрылась от взгляда дня пламеннолицая счастливая невеста (т. е. попросту говоря, когда зашло солнце. — З. О.), зажегся свет лампочек Ильича и осветил улицы деревни…».

Подобные художественные просчеты свидетельствовали о том, как сложно проходил для поэта процесс овладения художественным мастерством, в то время заметно отстававшим от быстрого его идейного развития.

Война, разрушения, смерть многих близких и друзей придали новое содержание, новый глубокий смысл гуманизму поэта, антивоенному и антиимпериалистическому пафосу его стихов. Углубляется его представление о народе как о творце истории. В одном из первых послевоенных стихотворений он пишет о труде, преобразующем жизнь, о народе, единственном хранителе «бесценных сокровищ земных недр», поэзии и родников творчества.

Годами ты спала, о, горная страна,Храня сокровища Таджикистана.И птица, над тобой скользнувши, как стрела,Замерзнув, падала. И вновь недвижна тайна.

По-прежнему в горах метелица да лед.«Пролетом голубей» одну из гор прозвали,Но даже голубям не по крылу полетНад пиком тех вершин, где боги пировали.

Я с детства наблюдал, как с горных ледниковКак бы срывались водопады;Охотники не шли на свой звериный лов,Пугали их твои косматые громады.

Сама весна — и та у ног твоих цвела,Боясь увидеть блеск морозного кинжала.Тебе одна лишь смерть подругою была —Но все живое от тебя бежало.

И вдруг великий Труд воззвал тебя от сна!Людские голоса в твоих запели недрах, —И стала ты другой, угрюмая страна,Товарищ дорогой, а не заклятый недруг.

Есть что-то от Кремля в зубцах твоих вершин.Вторично создан мир, он крепнет неустанно.Так помоги же мне, добытый здесь рубин,Окрасить песнь мою в зарю Таджикистана!

Стихотворение «Хранителю сокровищ» написано в 1946 году. Добытый таджикским рабочим в горах Бадахшана рубин словно придал песням Турсун-заде новые краски. Горячий патриот, никогда ничего не предпочитавший слову «Родина», как он горячо и искренне сказал об этом в стихотворении «Никогда» (1942), Турсун-заде становится патриотом угнетенных и обездоленных народов стран зарубежного Востока, певцом их страданий, надежд и стремлений.

Чем самостоятельнее делаются его художественные поиски, чем шире кругозор, чем полнее его творчество сливается с лучшими тенденциями советской и прогрессивной зарубежной литературы, тем все более ценным становится вклад поэта в культуру и литературу своего народа и тем самым в культуру народов других стран. Послевоенные поэтические циклы «Индийская баллада», «Я со свободного Востока», «Голос Азии», в которых нашли свое выражение широта взгляда и мудрость советского общественного деятеля, интернационализм и подлинная народность, знаменовали начало нового этапа в развитии таджикской поэзии, явились новым завоеванием советской многонациональной литературы.

В 1947 году председатель правления Союза советских писателей Таджикистана Мирзо Турсун-заде[2] в составе советской делегации едет в Индию на Первую конференцию стран Азии, которая состоялась в Дели.

Индия в тот период только что после двухсотлетнего английского владычества вступила на путь независимости. Следы господства колонизаторов были слишком свежи, раны, нанесенные индийскому народу, еще кровоточили. Раздел Индии в 1947 году на два доминиона — Индию и Пакистан — сопровождался жестокими столкновениями между индусами и мусульманами, усиленно подогреваемыми Лондоном. Впечатления от поездки были настолько сильны и ярки, что не написать, не рассказать об увиденном было нельзя.

В сентябре 1947 года публикуются первые стихи знаменитого индийского цикла Мирзо Турсун-заде. Переведенные на русский язык С. Липкиным, В. Державиным и другими советскими переводчиками — они были затем переведены и на многие языки Советского Союза и ряда зарубежных стран, найдя отклики и в Индии. Поэт был удостоен Сталинской премии, награжден орденом Ленина.

Все прошлое Турсун-заде было постепенным и медленным накоплением опыта и постижением искусства народной поэтики, фольклорных и литературных источников и образцов. Он любил и ценил стихию народной песни, мудрость, заключенную в четверостишиях и афоризмах, любовно собирал их и упорно шлифовал свой вкус алмазной твердостью и чистотой устной поэзии таджиков. Она учила его чувствовать силу мечты человека, постигать сокровенные чаяния народа, понимать его эстетические потребности, симпатии и антипатии. Он узнавал, какие великие творения классиков прошлых веков переходили со страниц, исписанных искуснейшими каллиграфами, рукописей в песни хафизов и рави и прочно оседали в памяти неграмотных дехкан, мир которых, казалось, был навсегда ограничен, огорожен серо-желтым глинобитным дувалом, сливавшимся цветом своим с безбрежными песками пустынь.