Зинаида Гиппиус - О любви Страница 2

И далее: «Человек, всякий человек, – и в этом загадка любви, – никогда не бывает до такой степени самим собою, как когда он любит»[1].

Соловьев говорит то же самое: «И ад, и земля, и небо с особым участием следят за человеком в ту пору, когда вселяется в него Эрос. Каждой стороне желательно для своего дела взять тот избыток сил, духовных и физических, который открывается тем временем в человеке. Без сомнения, это есть самый важный серединный пункт нашей жизни».

Как же пользуется этим чудесным даром человек? И как он должен им пользоваться?

Соловьев различает пять путей любви. Первый он называет «глубинами сатанинскими» и предлагает обойти его молчанием. Впрочем, в одной из своих статей он немного касается этого «адского пути», говоря о так называемых «аномалиях», к которым причисляет и «естественный» разврат. Покупку тела он сравнивает с некрофильством, не делая различия между этими «любителями мертвечины».

Второй путь – «менее ужасный», хотя так же недостойный человека, обычный путь животных, т. е. покорность первому физическому влечению.

Третий – добрый человеческий путь, – брак. И «если б человек по существу мог быть только человеком…», то это и был бы его высший путь. Но человек тем и отличается между тварями, что хочет и может становиться выше себя самого; это его «благородная неустойчивость», стремление к росту и возвышению.

Четвертый путь – старание заменить человеческий путь брака – путем «как бы» высшим – чистой духовностью.

Духовную любовь («платоническую») Соловьев не может признать «истинной», так как не допускает противоположения духа телу: человек, в целостности, духовно-телесен. Любовь духовная не имеет и не может иметь за собою никакого реального дела; она вне воли и движения. Что касается полного отречения от Эроса, аскетизма, то Соловьев рассматривает этот путь христианского монашества как «ангельский», подчеркивая, что и он не соответствует человеческому достоинству в полноте, ибо «человек» – выше ангела (потенциально).

Все эти пути, и сатанинский, и животный, и человеческий, и ангельский, – ведут к смерти. К смерти любви, во всяком случае, а иногда и к смерти личности в человеке. На всех этих путях человек пассивно переживает состояние любви, не берет любовь в сознательную волю, не исполняет «дела» любви, и любовь, предоставленная самой себе, исчезает, как мираж. Эрос отлетает. Крылатый бог, всегда несущий «веянье нездешней радости», одинаково отлетает и от счастливого отца семейства, и от страстного чувственника, или – от падающего прямо из его божественных объятий в объятия смерти – безвольного юноши. Но если так, где же, в чем же, чем определяется путь любви истинной?

Пятый, последний, волевой путь любви – уже не человеческий только, но богочеловеческий, т. е. путь восхождения.

Соловьев подчеркивает, что с ясностью можно указать лишь «основные условия, определяющие начало и цель этого высшего пути».

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

Все цитаты Вейнингера я беру из посмертной книги его «О последних вещах», книги воистину почти гениальной и, к сожалению, малоизвестной. Русский перевод ее – ужасен. Озаглавлена она «Последние слова», совершенно извращенно. По смыслу следовало бы ее назвать: «О самом важном» или «О самом главном»…