Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма Страница 22

Какая это удача, если книги появляются в период совершенной зрелости таланта! В них как бы расцветает натура писателя, обретается счастливое равновесие наблюдения и стиля. В «Нуме Руместане» Альфонс Доде сумел найти характер и сюжет, созданные один для другого. В романе есть цельность, достижимая только тогда, когда писатель самозабвенно отдается своему делу.

ПРОЩАНИЕ

] Он понадобился мне именно потому, что это и есть тип такого политического деятеля: в течение десяти лет его представляют бог весть каким удальцом, а на самом деле его постигает неудача за неудачей. Романист он посредственный, журналист тоже самый заурядный — можно назвать два или три десятка публицистов, не уступающих ему; как правитель, как политик он ничем себя не проявил. Я не хочу сказать, что он в полном смысле слова дурак, ибо если он действительно обладает кое-каким талантом, то дело обстоит еще печальнее. И это — один из ваших выдающихся людей? Но, великий боже! Если бы за его спиной не стоял г-н Гамбетта, никто не стал бы читать статей г-на Ранка, ведь между строк люди силятся отыскать там мысли его учителя; точно так же его никогда не выбрали бы в девятом округе, где он просто выполнял роль нужного человека. Я не знаю, сохранился ли в его черепной коробке хоть один участок, где он остался самим собой; сейчас он — всего-навсего отражение и существует только как таковое. Впрочем, коль скоро он теперь депутат, то я надеюсь, что ему захочется сделаться в конце концов тем выдающимся человеком, которого так давно видят в нем его друзья. Мы не стали бы требовать от него гениальности, если бы наши якобинцы не трубили о нем во все трубы и не обещали, что он будет гением. Теперь-то ему уж следовало бы себя проявить.

Возьмите самого г-на Гамбетту. Вот где действительно триумф, вот где апофеоз. Политика подхватила этого человека и вознесла на вершину. Своими шумными речами он оглушает всю Францию. Но не все ли равно! Если он окажется достаточно умен, он не поддастся соблазну. Если не ошибаюсь, его газета «Ла Репюблик Франсез», для того чтобы объяснить его популярность, делает из него некий кумир, олицетворяющий у нас все удачные реформы, здравый смысл и смелость идеального правительства. Такое представление о нем очень верно, но для самого кумира отнюдь не безопасно. Рассказывают, что однажды крестьяне, безуспешно молившие своего святого ниспослать им дождь, потеряли терпение и, привязав ему на шею камень, кинули его в реку. Как поступит наш народ в тот день, когда он обнаружит, что г-н Гамбетта не в силах повелевать стихиями?

Да, кумир-то он кумир, но на самом деле — это всего лишь покрытый позолотой чурбан; ведь у него нет ни знаний, ни власти, ни гениальности, которые ему приписывают.

В настоящее время ставленники Гамбетты изображают его политиком от науки. Что может быть лучше; жаль только, что эта научная политика пришла уже после неудачи в Шаронне. В г-не Гамбетте происходит сейчас роковая перемена, и продиктована она соображениями личного тщеславия, а отнюдь не обусловлена какими-либо основательными, заранее продуманными идеями. Хочет он того или нет, самый ход событий подвергает его испытанию, с которым он не прочь бы повременить. Испытание это должно произойти на наших глазах, и тогда только можно будет здраво судить о г-не Гамбетте, — ведь до сих пор, поддаваясь самообману и наделяя политиков гениальностью, которой в них нет, нация видела в нем только свои собственные нужды и чаяния. Пробил час, когда он должен стать тем великим человеком, появление коего нам возвестили, — грозный час, когда отвратительная почва политики начинает уходить из-под ног.

Да, триумфаторы и те спотыкаются в этот час о камни. Только наука и литература незыблемы, у них впереди — пространство и время. Если надо, чтобы кто-то без умолку повторял эту истину, пусть таким человеком буду я — я не устану!