«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав - Евгений Дюринг Страница 27

офицерами дюжинами. Там даже евреи по религии имеют уже свободный ход. Следовательно, можно оценить, каким количеством расовых евреев кишит там офицерская корпорация. Еврейский милитаризм есть совершенно особый, оригинальный род милитаризма; генерал Галифе, этот ставший известным через свою изысканную жестокость палач коммуны, принадлежит к числу главных примеров и представителей указанного низменного военного типа.

На шефов государства я уже неоднократно указывал. На этих местах во Франции и в Северной Америке уже прочно уселось еврейство. Но и в различных монархиях разные придворные должности бывают заняты евреями. И в прессе, и повсюду в других местах евреи подольщаются к власть имущим, притом больше всего к тем из них, которые считаются особенно благосклонными к евреям; обыкновенно эти власть имущие и бывают такими. Точно также евреи прячутся за спины принцев и принцесс, чтобы использовать для себя их влияние. Вообще евреи культивируют форменную систему рекламирования князей и их не существующих или весьма неважных качеств, выдавая их за удивительно какие таланты, достойные характеры и даже за гениев. Где, как, например, в Англии, подобные вещи уже давно имеют место, там падение династий и их полная неспособность делаются наиболее очевидными. С той поры, как Дизраэли, т. е. господин от Израиля, стал личным любимым министром, аналогичное влияние евреев не прекратилось, но только еще усилилось всяческими вариантами. В Англии, кроме того, существуют зараз два двора, а именно один двор форменных теней королей, а другой – самых больших еврейских финансовых тузов. Обе верхушки приветствуют и потчуют друг друга, так что единодушие обоих лагерей действительно не оставляет ничего больше желать. Как у нас юнкер и еврей, так там большой финансовый еврей и конституционный властитель связаны друг с другом и все ближе и ближе сходятся.

Тотчас же после высшего правительства, как к признаку еврейского режима и как к опаснейшей его стороне, надо обратиться к оевреению юстиции. Адвокатское сословие в огромной своей части находится во власти расовых евреев; кроме того, оно кишит крещеным еврейством, так что от туземной национальности в нем осталось очень мало. И если вспомнить о принуждении, отчасти вновь введенном, отчасти доведенном до конца во время бисмарковской эпохи, обязывающем подсудимого иметь адвоката, то можно будет оценить, в чьи руки, за немногими исключениями, постоянно попадает защита права. Вторжение евреев по религии в судейский персонал у нас уже факт, хотя еще все-таки не правило; наоборот, само собой разумеется, крещеное еврейство имеет самый свободный и частый доступ к судебным должностям. Немного больше или меньше евреев – это здесь не важно; ибо именно в судейской области должно было бы иметь место принципиальное устранение еврейской расы. Вместо того во времена Бисмарка и его милостью бывший кенигсбергский профессор, крещеный еврей (по имени Симсон), сделался президентом государственного суда, т. е. главой суда у всех немцев.

Что касается университетов и ученых школ, то само собой разумеется, что евреи и еврейство там доминируют. Если я напомню о примерах, с коими мне самому пришлось иметь дело в семидесятых годах, то это окажется малозначительным по сравнению с тем, что сделано с тех пор до двадцатого столетия включительно. Прежде Моммзен и Вирхов были прирожденными друзьями евреев; они и были наиболее в ходу как главные еврейские заступники, причем второй из них, бесспорно, сам был евреем по крови, тогда как у первого на еврейство указывала его духовная физиономия. Ныне же зло так выросло, что профессора юриспруденции принимают формальное и открытое участие в агитациях отрядов и союзов еврейской обороны против антисемитизма. Гимназии же и подобные им школы, как, например, в Баварии, уже давно форменным образом усеяны кровно-еврейскими учителями.

Это еврейское зло в деле преподавания объясняет достаточно, почему мнимые реноме дарований, подобных Вирхову и Моммзену, при ближайшем рассмотрении оказывались и оказываются столь мало заслуженными.

Упомянутый Вирхов был не кем иным, как человеком, укравшим Гудзирову целлюлярную патологию; кроме того, он выдавал благоприятные аттестаты шарлатанским пилюлям, действительность которых он, по его словам, испытал на собственном теле! Моммзен же ломился в римскую историю, которую он, впрочем, превратил просто в беллетристику; при этом он до такой степени увлекался цезаризмом, что, несмотря на долгую жизнь, никак не мог закончить написание тома, находившегося между третьим и раньше времени выпущенным пятым томом и посвященного зловещей смерти Цезаря! Поклоняться цезаризму и при этом превращать историю в беллетристику так, чтобы получилась карикатура на историю, да к тому же еще с пробелами и в отрывочной форме, – таков был, наряду со склонностью к еврейству и небрежностью стиля, отвратительный дар, посредством которого широко пошел в ход этот профессор истории и филологический полуюрист. Подобного рода мельницы без еврейского ветра, дувшего на них, конечно, никак не могли бы двинуть своими крыльями. А публика позволила обмануть себя и глотала муку, смолотую еврейским ветром, как некий съедобный продукт.

Не только для школ, но и вообще для публики еврейское заражение нашей так называемой национальной литературы стало вредным орудием духовной порчи, которая именно теперь вновь особенно культивируется. В этой национальной литературе, считаемой классической, меньше всего можно найти следов подлинной национальности. Не говоря уже о полукровке-еврее Лессинге, нужно указать на Гёте и на Шиллера, которых я, кроме книги о литературных величинах, еще более решительно и, в конце концов, надлежащим образом охарактеризовал в «Персоналисте»; они также пускали свои плащи по еврейскому ветру и притом постарались подвергнуть забвению единственного, действительно великого и в то же время поистине немецкого поэта Бюргера, которого они ненавидели из зависти как конкурента. С тех пор как мной была вскрыта сущность дела и было разрушено здание лжи, именуемое историей классической литературы, евреи стали умышленно интриговать всеми тайными средствами против опасной для еврейского гешефта тени Бюргера – этого подлинного немца в полном смысле слова; разными обходными путями они старались опозорить истинного представителя немецкой литературы и вновь пустить в ход Гете и его присных, как бы неких богов. Культ Гете и агитации сделался ныне орудием еврейского гешефта, и ему служат те же самые люди, которые, как мы указали, готовы к услугам отрядов и союзов еврейской обороны.

Из такого положения дела можно заключить о том, что происходит в школах и что там прямо навязывается юношеству под угрозой исключения и потери карьеры. Прежде религия была средством оевреения; теперь она уже не ценится высоко в высших образованных кругах, а на её место поставлена так называемая национальная литература, только, разумеется, без чего-либо национального и без правильной оценки Бюргера. Там, в согласии с евреями, наиболее широко распространено поклонение Лессингу, потом сейчас же – Гете, а на третьем месте стоит