Виссарион Белинский - Статьи о русской литературе Страница 3

…Все державинские переложения псалмов… мало сказать, что они ниже своего предмета, – можно сказать, что они решительно недостойны своего высокого предмета, – и кто знаком с прозаическим переложением псалмов как на древнецерковном, так и на русском языке, – тот в переложениях Державина не узнает высоких боговдохновенных гимнов порфироносного певца Божия. Исключение остается только за переложением 81-го псалма «Властителям и судиям», в котором талант Державина умел приблизиться к высоте подлинника:

Восстал Всевышний Бог да судитЗемных богов во сонме их.«Доколе, – рек, – доколь вам будетЩадить неправедных и злых?

Ваш долг есть: охранять законы,На лица сильных не взирать.Без помощи, без обороныСирот и вдов не оставлять.

Ваш долг: спасать от бед невинных,Несчастливым подать покров;От сильных защищать бессильных,Исторгнуть бедных из оков».

Не внемлют! – видят и не знают!Покрыты мглою очеса;Злодействы землю потрясают,Неправда зыблет небеса.

<…> Ода «Бог» считалась лучшею не только из од духовного и нравственного содержания, но и вообще лучшею из всех од Державина. Сам поэт был такого же мнения. Каким мистическим уважением пользовалась в старину эта ода, может служить доказательством нелепая сказка, которую каждый из нас слышал в детстве, будто ода «Бог» переведена даже на китайский язык и, вышитая шелками на щите, поставлена над кроватью богдыхана. И действительно, это одна из замечательнейших од Державина, хотя у него есть много од и высшего, сравнительно с нею, достоинства.

Из од Державина нравственно-философического содержания особенно замечательны сатирические оды – «Вельможа» и «На счастие». При рассматривании первой должно забыть эстетические требования нашего времени и смотреть на нее как на произведение своего времени: тогда эта ода будет прекрасным произведением, несмотря на ее риторические приемы. Первые восемь строф просто превосходны, особенно вот эти:

Кумир, поставленный в позор,Несмысленную чернь пленяет;Но коль художников в нем взорПрямых красот не ощущает:Се образ ложныя молвы,Се глыба грязи позлащенной!И вы, без благости душевной,Не все ль, вельможи, таковы?

Не перлы перские на васИ не бразильски звезды ясны;Для возлюбивших правду глазЛишь добродетели прекрасны:Они суть смертных похвала.Калигула, твой конь в сенатеНе мог сиять, сияя в злате:Сияют добрые дела!

Осел останется ослом,Хотя осыпь его звездами;Где должно действовать умом,Он только хлопает ушами.О, тщетно счастия рука,Против естественного чина,Безумца рядит в господинаИли в шумиху дурака.

Каких ни вымышляй пружин,Чтоб мужу бую умудриться,Не можно век носить личин,И истина должна открыться.Когда не сверг в боях, в судах,В советах царских сопостатов,Всяк думает, что я ЧупятовВ мароккских лентах и звездах.

Оставя скипетр, трон, чертог,Быв странником, в пыли и в поте,Великий Петр, как некий бог,Блистал величеством в работе:Почтен и в рубище герой!Екатерина в низкой долеИ не на царском бы престолеБыла великою женой.

И впрямь, коль самолюбья лестьНе обуяла б ум надменный:Что наше благородство, честь,Коль не изящности душевны?Я князь – коль мой сияет дух;Владелец – коль страстьми владею;Болярин – коль за всех болею,Царю, закону, церкви друг.

Да, такие стихи никогда не забудутся! Кроме замечательной силы мысли и выражения, они обращают на себя внимание еще и как отголосок разумной и нравственной стороны прошедшего века. Остальная и большая часть оды отличается риторическими распространениями и добродушным морализмом, который об истинах вроде 2 x 2 = 4 говорит, как о важных открытиях. Впрочем, 10, 11 и 12-я строфы, изображающие вельможескую жизнь людей XVIII века, отличаются значительным поэтическим достоинством. В оде «На счастие» виден русский ум, русский юмор, слышится русская речь. Кроме разных современных политических намеков, в ней много резких и удачных юмористических выходок, свидетельствующих какое-то добродушие, как, например, это обращение к счастию:

Катаешь кубарем весь мир;Как резвости твоей примеров,Полна земля вся кавалеров,И целый свет стал бригадир.

Тонко хваля Екатерину, поэт говорит:

Изволит царствовать правдиво,Не жжет, не рубит без суда;А разве кое-как вельможиИ так и сяк, нахмуря рожи,Тузят инова иногда.

Сатирически описывая свое прежнее счастие, когда, бывало, всё удавалось ему, и в милости бояр, и в любви, и в игре, и в поэзии, поэт очень забавно и вместе колко жалуется на безвременье преклонных лет своих:

А ныне пятьдесят мне било:Полет свой счастье пременило;Без лат я горе-богатырь;Прекрасный пол меня лишь бесит,Амур без перьев нетопырь,Едва вспорхнет, и нос повесит.Сокрылся и в игре мой клад;Не страстны мной, как прежде, музы;Бояре понадули пузы,И я у всех стал виноват.

Умоляя счастие снова осыпать его своими дарами, поэт остроумно подшучивает над Горацием, обещаясь писать школярным слогом:

«Беатус – брат мой, на волахСобою сам поля орющийИли стада свои пасущий!» –Я буду восклицать в пирах.

К числу таких же од принадлежит и «Мой истукан». В ней особенно замечательны некоторые черты характера поэта и его образа мыслей. Таковы два превосходнейшие стиха:

Злодейства малого мне мало,Большого делать не хочу.

Замечательна и следующая строфа: поэт говорит, что ни за какие дела не стоил бы он кумира –

Не стоил бы: все знаки чести,Дозволены самим себе,Плоды тщеславия и лести,Монарх! постыдны и тебе.

Желает хвал, благодареньяЛишь низкая себе душа,Живущая из награжденья:По смерти слава хороша,Заслуги в гробе созревают,Герои в вечности сияют!

Доселе говорили мы о Державине как о русском поэте, в известной степени и в известном характере отразившем на себе XVIII век в той степени, в какой отразило его на себе тогдашнее русское общество. Теперь нам следует показать Державина как певца Екатерины, как представителя целой эпохи в истории России.

Царствование Екатерины Великой, после царствования Петра Великого, было второю великою эпохою в русской истории. <…>

Поэзия Державина – самое живое и самое верное свидетельство того, до какой степени эта эпоха была благоприятна поэзии и до какой степени могла она дать поэзии разумное содержание. В этом отношении должно обращать внимание не на похвалы Екатерине певца ее, которые, как похвалы современника, не могут иметь той неоподозреваемой достоверности и искренности, как голос потомства; но здесь должно обращать внимание на ту свежесть, ту теплоту искреннего и задушевного чувства, которыми проникнуты гимны Державина Екатерине, на тот смелый и благородный тон, которым они отличаются. <…>

Ода «Фелица» – одно из лучших созданий Державина. В ней полнота чувства счастливо сочеталась с оригинальностию формы, в которой виден русский ум и слышится русская речь. Несмотря на значительную величину, эта ода проникнута внутренним единством мысли, от начала до конца выдержана в тоне. Олицетворяя в себе современное общество, поэт тонко хвалит Фелицу, сравнивая себя с нею и сатирически изображая свои пороки. Исповедь его заключается стихами:

Таков, Фелица, я развратен!Но на меня весь свет похож.

Не оставляя шуточного тона, необходимого ему для того, чтоб похвалы Фелице не были резки, поэт забывает себя и так рисует для потомства образ Фелицы:

Едина ты лишь не обидишь,Не оскорбляешь никого;Дурачества сквозь пальцы видишь,Лишь зла не терпишь одного;Проступки снисхожденьем правишь,Как волк овец, людей не давишь;Ты знаешь прямо цену их:Царей они подвластны воле,Но Богу правосудну боле,Живущему в законах их.

Ты здраво о заслугах мыслишь:Достойным воздаешь ты честь;Пророком ты того не числишь,Кто только рифмы может плесть;А что сия ума забава –Калифов добрых честь и слава,Снисходишь ты на лирный лад:Поэзия тебе любезна,Приятна, сладостна, полезна,Как летом вкусный лимонад.

Слух идет о твоих поступках,Что ты нимало не горда,Любезна и в делах и в шутках,Приятна в дружбе и тверда;Что ты в напастях равнодушна,А в славе так великодушна,Что отреклась и мудрой слыть.Еще же говорят неложно,Что будто завсегда возможноТебе и правду говорить.

Неслыханное также дело,Достойное тебя одной,Что будто ты народу смелоО всем, и въявь и под рукой,И знать, и мыслить позволяешьИ о себе не запрещаешьИ быль и небыль говорить;Что будто самым крокодилам,Твоих всех милостей зоилам,Всегда склоняешься простить.

Стремятся слез приятных рекиИз глубины души моей.О сколь счастливы человекиТам должны быть судьбой своей,Где ангел кроткий, ангел мирный,Сокрытый в светлости порфирной,С небес ниспослан скиптр носить!Там можно пошептать в беседахИ, казни не боясь, в обедахЗа здравие царей не пить.

Там с именем Фелицы можноВ строке описку поскоблитьИли портрет неосторожноЕе на землю уронить;Там свадеб шутовских не парят,В ледовых банях их не жарят,Не щелкают в усы вельмож;Князья наседками не клохчут,Любимцы въявь им не хохочутИ сажей не марают рож.

Ты ведаешь, Фелица, правыИ человеков и царей:Когда ты просвещаешь нравы,Ты не дурачишь так людей;В твои от дел отдохновеньяТы пишешь в сказках поученьяИ Хлору в азбуке твердишь:«Не делай ничего худого –И самого сатира злогоЛжецом презренным сотворишь».

Заключительная строфа оды дышит глубоким благоговейным чувством: