Б. Аверин - Рассказы, этюды и очерки В. Г. Короленко Страница 3

В романе «Преступление и наказание» Достоевский рисует фантастический сон Раскольникова, где он видит человечество, заразившееся моровой язвой. Следствием этого заболевания было то, что «никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований… Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе».[6]

Сюжет «Марусиной заимки», конечно, не так трагичен, но также движется борьбой каждого с каждым, в которой сталкиваются взгляды, традиции, верования, часто противоположные, но абсолютно истинные, с точки зрения их представителей.

Для русского крестьянина Тимохи смысл и цель человеческого существования — хлебопашество, а для жителя Якутия оно — страшный грех. В то же время образ жизни Тимохи неприемлем для другого героя — Степана, и глухая вражда между ними заканчивается выстрелом и ранением Тимохи. Героиня очерка Маруся вообще настороженно и враждебно относится почти ко всем окружающим ее людям. Татары, выселенные со своих родных мест, вынуждены жить за счет якутов и притесняют их, но и якуты, в свою очередь, под руководством Степана, дают мощный отпор своим притеснителям, и между ними разгорается настоящая война. И даже политические ссыльные далеко не во всем являются единомышленниками. При всем этом, как и во сне Раскольникова, здесь нет правых и виноватых.

В очерке Короленко нет фантастики, он предельно реалистичен и иногда даже напоминает этнографическое исследование. Описанное в нем — не ужасное «заболевание», а обыденное, «не страшное», ежедневное течение жизни. Точнее, само «заболевание» стало хроническим, привычным, внутренний трагизм его не сразу заметен.

В то же время каждая деталь, каждый образ в «Марусиной заимке» многозначен и даже символичен. Очерк начинается с описания якутских дорог, и кажется, что оно нужно только для того, чтобы ввести «местный колорит». Якутские дороги не похожи на русские, так как в Якутии не пользуются телегами, а ездят только верхом, чаще всего по двое, и утаптываются они только лошадиными копытами. Вот почему две глубокие борозды лежат близко одна к другой посередине такой дороги и рисуются они ясными линиями, а «несколько пар боковых дорожек намечаются все слабее и слабее, теряясь едва заметными линиями в буйной траве». Вместе с тем очерченная схема якутской дороги — это схема «линий жизни» героев очерка.

Маруся и Тимоха — крестьяне, попавшие в Якутию вследствие трагического стечения обстоятельств. Их «колея» или «линия», как говорил бродяга из рассказа Короленко «Убивец», глубока и определилась задолго до того, как мы с ними встречаемся. Главное в жизни для них — это земледельческий труд, и даже попав в Якутию, где обработка земли считалась грехом, они создают здесь «Марусину заимку» — своеобразный земледельческий оазис. Социальный облик Маруси и Тимохи четко определен; мнения, привычки, моральные нормы постоянны, неизменны, и потому их «колеи» одинаково глубоки и «рисуются ясными линиями». Соответственно они и ходят. Маруся — «привычно и ловко ступая… по глубоким и узким огородным межам». Тимоха — уверенно шагая за плугом, по борозде, «лишь иногда возражая кому-то — „н-нет, вр-решь“, когда какой-либо крепкий, не перегнивший корень стремился выкинуть железо из борозды».

Социальный же облик повествователя и его товарища очерчен с гораздо меньшей конкретностью. Известно, что они ссыльнополитические, вероятно, из интеллигенции. На «Марусину заимку» они попадают, сбившись с проезжей дороги, хотя и «мало заботятся» об этом.

Линия другого героя рассказа, Степана, проходит некоторое время параллельно линии Тимохи и Маруси, хотя его «колея» очень «не глубока». Социальная ориентация его еще менее ясна, мы знаем только, что он с Дона. Степан — натура импульсивная, стихийная, поступки его невозможно предвидеть, и потому ходит он, «перескакивая через городьбу и шагая через грядки».

Очерк построен так, что поступки, обычаи, правила поведения действующих лиц все время как бы отражаются в разных «зеркалах». Такими «зеркалами» являются различные социальные и национальные слои и группы. Например, с точки зрения ссыльного интеллигента, ведущего повествование, Маруся и Тимоха могли бы предстать перед нами преимущественно в негативном освещении. Действительно, Тимоха человек недалекий, с крайне узким кругозором, лишенный каких-либо общественных интересов. Есть и что-то рабское в его натуре. На предложения Петра Ивановича, бывшего генеральского сына, а теперь ссыльнопоселенца, работать вместе, как товарищи, Тимоха не соглашается и ставит свои условия: «Ты, выходит, Петра Иванович, хозяин, я работник. Положь жалованье». Да и внешне Тимоха далеко не красив — «похож на Квазимодо», кроме того, и неопрятен — «весь зарос грязью».

Отрицательное отношение к Марусе, прежде всего, могло бы быть вызвано ее браком «по расчету», — она оставляет удалого красавца Степана и выходит замуж за Тимоху только потому, что Тимоха «крепкий» работник и с ним можно завести семью и обвенчаться церковным браком.

Однако, если встать на точку зрения Тимохи и Маруси, как это и делает Короленко, и оценивать их поступки в соответствии с их собственными критериями и моральными нормами, то однозначно отрицательное отношение к ним становится невозможным. Они отстаивают свои принципы с героизмом, бескомпромиссностью и последовательностью, что свидетельствует вообще о величии человеческого духа. Действительно, Маруся совершает брак «по расчету», но этот расчет не есть обычное стремление к выгоде, он необходим ей для осуществления ее идеала, необходим для того, чтобы заново восстановить утраченный в силу стечения обстоятельств свой социальный облик крестьянки, причем в строгом соответствии с теми моральными нормами, которыми определяется для нее этот облик. Точно так же «жадный» Тимоха не пойдет на золотые прииски, где можно заработать большие деньги, и не будет заниматься охотой, с помощью которой он вполне мог бы прокормиться. Он пахарь и будет пахать землю, героически преодолевая все встающие на его пути препятствия.

«Объективный» подход к изображению своих героев, обязывающий оценивать их, пользуясь теми критериями, которыми руководствуются они сами и которые им заданы социальной средой, как раз и создавал впечатление у критики, что в очерке нет ни правых, ни виноватых, что автор их умеет все понять, оправдать и простить.

В таком «объективном» социологическом подходе была не только сила Короленко, но и его слабость, ощущаемая им самим и выраженная в трагической интонации самого рассказчика, которая иногда вдруг нарушает спокойную, «объективную» манеру повествования. «Я не пловец в этом море, моего места нет в этой борьбе; я здесь не умею ступить ни шагу!» — восклицает рассказчик, убедившийся в том, что в мире нет правых и виноватых, а значит, и активное вмешательство в переустройство этого мира бессмысленно и невозможно.

Об этом свидетельствует и героическое поведение Степана, сплотившего якутов для борьбы с воровскими набегами татар. При всей справедливости борьбы Степана он терпит не «военное», а моральное поражение, ибо понимает, что его вмешательство принесло только вред всем жителям улуса. Сознавая это, он покидает заимку и уходит на золотые прииски.

Однако этот вывод противоречил волевой и активной натуре писателя и публициста, неутомимого искателя истин, могущих быть руководством к действию. Вот почему «объективный» подход к изображению своих героев, позволивший писателю увидеть героизм и величие духа Маруси и Тимохи, не отменял для Короленко и «субъективной» их оценки, то есть оценки с точки зрения идеала, живущего в сознании писателе. И с этой точки зрения Маруся и Тимоха далеко не соответствуют высокому представлению писателя о гармонически развитом человеке.

В целом ряде своих произведений Короленко обращается к таким малоисследованным явлениям человеческой психики, как интуиция, подсознание, таинственные и неосознанные порывы и влечения, которые вообще указывают на самую тесную связь человека с природой и его далекими предками. Причем именно природа человека во многом определяет его нравственные нормы, и он «инстинктивно», «стихийно» стремится к правде, добру, свободе, свету.

В рассказах 80-х годов эта тема чаще всего звучит как некий парадокс, ибо общественные условия, в которых живут герои Короленко, таковы, что должны были бы заглушить у них всякое стремление к свободе, правде, справедливости. Но в какие бы гибельные условия ни был поставлен человек, подчеркивает Короленко, эти его природные свойства неистребимы, и он вдруг, неожиданно, проявляет их, и часто вопреки разуму и логике.