Журнал «Если» - «Если» 2010 № 09 Страница 3

Появившийся на экране монитора Гнор столкнул оператора с места в тот самый момент, когда Чемберс выпихнула Янину из поля зрения коммуникатора. Придерживая девицу одной рукой, она дала ей знак помалкивать – без особой нужды, потому что Янина вглядывалась в физиономию Гнора слишком увлеченно, чтобы издать даже звук.

– И когда это вы намерены отправиться?

– Нам нужно время, чтобы все собрать, Гнор, – ответила Чемберс. – Может быть, ты позволишь этому милому оператору вернуться на свое место, чтобы мы могли стартовать.

– Ага, кстати. Как–то не верится, что пара бездельников, которую вы собой представляете, явится ко мне с нужным количеством времени, и поэтому я придумал для вас поручение.

– Нам не надо никаких поручений, у нас есть...

– Ваши жалкие журнальчики из общественного домена? Где не сыщешь больше двенадцати часов подряд?

– Но и этого довольно.

– Может быть, но не в том случае, когда вы в долгу передо мной.

– Мы не занимаемся сбором нелегального времени.

– Работа вполне легальна. Клиент – русский. Я устроил, чтобы он смог выкупить собственное потраченное попусту время. Минус 30 процентов, конечно. Двадцать пять из них мне, остальные пять вам.

– Нет уж, спасибо, – сказала Чемберс.

– Вы принесли мне мои пять сотен часов?

– Нет.

– Тогда отправляйтесь в Москву. В 1847 год. Высылаю вам нужные подробности. Собирайте все растраченное время до того, как клиент оставит город в 1849 году, затем перескакивайте в 1868–й и вручите клиенту его долю. Он будет ждать вас.

– Гнор...

– Найдется у вас на борту лишний соединитель?

– Есть парочка, – кивнул Мартин.

– Хорошо. Ему понадобится один. А вам придется научить его пользоваться этой штуковиной.

– Что–то слишком много хлопот за пять процентов, – сухо заметила Чемберс.

– Неужели вы в самом деле так считаете? – Перегнувшись через оператора, Гнор нажал кнопку старта, добавив уже по–русски: – До свиданья, лузеры.

– 5 февраля, 1847,28, – проговорил Мартин. – Местное время 3:40 пополудни. Ставим задержку на ноль... Прибыли!

За открытой им дверью обнаружилась серая пелена.

– А мне казалось, ты снял задержку, – проговорила Чемберс.

– Снял.

– Тогда откуда взялась эта серая пустота?

Янина выглянула наружу:

– Разве это не двор?

Из тумана донесся приглушенный грохот колес кареты по булыжной мостовой.

– Привет тебе, Москва, – чинно поздоровался Мартин, покидая корабль.

– Только ничего не трогай, – приказала Чемберс Янине.

– А ты уверена, что мы правильно поступаем, не оставляя ее в корабле? – сказал Мартин, наставляя паузер на дверь.

– Ты хочешь, чтобы она натворила дел в наше отсутствие?

– Тонко подмечено.

Войдя в гостиную, Чемберс обнаружила в ней застывшего молодого человека, чисто выбритого, с оттопыренными ушами. Мартин покачал головой:

– Он изо всех сил пытается выглядеть ослепительным кавалером.

– Что ему никоим образом не удается, – подметила Чемберс.

Янина выдула пузырь.

– И кто это у нас будет?

– Лев Толстой, – отрекомендовал Мартин.

– Тот самый тип, который написал груду толстых–претолстых книг?

– Именно так... тот самый тип, который написал груду толстых–претолстых книг, – согласилась Чемберс. – Но несколько последующих лет он будет только играть в карты и закладывать за воротник. И заниматься еще кое–чем.

Янина приподняла бровь:

– Можно узнать, чем именно?

Чемберс настроила линию и указала на клубок переплетенных конечностей в спальне.

– Ух ты, – выдохнула Янина.

– 22 сентября, 1868,28, – объявил Мартин. – Местное время 7:51 пополудни.

Они вышли во двор, и Мартин постучал в дверь. Открыл человек в крестьянской рубахе, темная, еще не разделившаяся надвое борода его уже обнаруживала признаки седины.

– Это он хорошо придумал, когда отрастил длинные волосы, чтобы спрятать уши, – заметила Янина.

– Спасибо. Обратиться к вам мне посоветовала жена, – с легким акцентом произнес по–английски Толстой.

Янина покраснела:

– Ох, простите, я и не знала,, что вы говорите по–английски.

– Я говорю на многих языках. – Толстой распахнул дверь пошире. – Прошу вас, входите. Я ожидал вас.

Они проследовали за Толстым в кабинет, Чемберс поставила чемоданчик на стол и откинула крышку. Писатель завороженно смотрел на скопление ярких нитей.

– Это и есть моя беспутная юность? – Поймав утвердительный кивок Мартина, он вновь обратил взор к яркой поре своей жизни.

– Она куда прекраснее, чем помнится мне. – Толстой повел рукой в сторону светящихся нитей и сразу отдернул ладонь. – Могу ли я прикоснуться к ним?

– Только соблюдая меры предосторожности. – Мартин достал из брезентовой сумки пару перчаток и подал их Толстому. – Иначе время рассеется.

Он показал писателю небольшую черную коробочку.

– Это соединитель. Когда вы захотите воспользоваться временем, поставьте ее сюда. Закройте коробочку, нажмите защелку. Всякий, кто находится в пределах двадцати футов от вас, ощутит поток лишнего времени. Когда вы откроете защелку или когда лишнее время кончится, вас вернут в собственный обыкновенный временной поток в той самой точке, где вы оставили его.

Мартин показал, как надо поступать, а потом убедился, что Толстой делает все правильно.

– Вы все поняли?

– Да, спасибо.

Мартин вновь запустил руку в сумку и извлек из нее отливавшую тусклым серебром емкость.

– Храните время только в ней и плотно заворачивайте крышку.

Он начал перекладывать время из чемоданчика в емкость. Переложив ровно 70 процентов, он закрутил крышку и передал емкость Толстому, с завистью смотревшему на только что закрытый Чемберс чемоданчик.

– Приятного времяпрепровождения, – проговорила она, направляясь к двери.

Толстой кивнул и с новым вниманием посмотрел на емкость.

– Стыдно, – проговорил Мартин, вместе с Яниной следуя за Чемберс. – Он использует это время лучше, чем Гнор, который просто продаст его Барбаре Картленд3.

– Стыдно не это, а то, что мы получаем только пять процентов, – произнесла Чемберс, остановившись при виде застывшего перед кораблем украшенного шрамами рослого мужчины в темном костюме. Справа и слева от него скучали двое товарищей.

– Вы передали время Толстому?

– Да.

– Это хорошо. Лев должен получить свое время. И кое–что приберегли для себя?

Янина шепнула Мартину:

– В руке его точно не гаечный ключ?

– Абсолютно точно, – согласился он, – не гаечный ключ.

– Процент сукиному сыну, пославшему нас, – сказала Чемберс.

– А, так вы шестерки.

Чемберс вздохнула:

– Точно, шестерки.

– Тогда живите. – Он протянул руку к чемоданчику. Чемберс выпустила его из руки.

– Передайте вашему сукину сыну, что русские принадлежат нам, – проговорил незнакомец. Его спутники отступили в сторону и, не снимая пальцев со спуска, дождались, пока Чемберс, Мартин и Янина окажутся на корабле.

Чемберс нажала кнопку коммуникатора. Мартин скривился.

– Итак, вы вернулись, – проговорил Гнор. – И где мое время?

– Осталось вместе с бластером у покрытого шрамами русского великана.

– Орхан Татар. Хороший парень, если его не трогать. И я удивлен, что вы не сумели договориться.

Чемберс вспыхнула:

– Ты знал, что этот парень крышует Москву, и тем не менее послал нас за временем?

– Я не думал, что он станет интересоваться девятнадцатым столетием при всем урожае, который дает ему двадцатое.

– Ты сукин...

– Вы по–прежнему должны мне.

– Нет, это ты должен нам за соединитель, который мы оставили Толстому.

– Назовем это процентами с вашего долга. Однако это маленькое недопонимание смущает меня, поэтому я хочу предоставить вам кредит еще на одну поездку по Рельсу. Куда – выбирайте сами, но отправление сегодня. И не возвращайтесь назад без моего времени.

– Ну, вот и приехали, – сказал Мартин. – 24 июня 1892,00, местное время 3:17 пополудни. Таормина, Сицилия.

Следом за Чемберс и Яниной Мартин вышел из корабля на крутую тропинку, ведущую к развалинам древнего амфитеатра.

– Когда Крестный Отец говорил, что возвращается в родные края, он действительно имел в виду это место.

Старик, носивший прозвище Крестный Отец Парадокс со вздохом опустился в кожаное кресло. Оркестр вовсю наяривал тарантеллу, собравшиеся на свадьбу гости плясали и веселились на лужайке.

– Том, – обратился он к помощнику, – это мне только кажется или день и в самом деле как–то затянулся?

– Сегодня и в самом деле долгий день, Крестный.

– Кто следующий?

– Пара ничтожных сборщиков утиля нуждается в перезагрузке временной линии в 1983 году.