Внутренний СССР - Разгерметизация Страница 4

Торговый порт Мурманска к 1991 г. по своим техническим возможностям грузообработки также уступал лидирующим портам Балтийского и Черного морей, с распадом СССР, также как и Либава, оказавшихся за пределами России (Одесса, Ильичевск — на Украине; порты Прибалтики).

Железная дорога к Мурманску была построена кое-как на костях в ходе первой мировой войны (трупы умерших рабочих зарывали в насыпь). В последствии она неоднократно реконструировалась, но до начала 1990-х гг. не была двухпутной на всем ее протяжении.

Многое говорит о том, что если бы Мурманск и сопутствующая транспортная инфраструктура были построены раз и навсегда добротно и хорошо, как то и намечал Александр III, то Россия и в мирное и в военное время могла бы избежать многих проблем, возможно что избежала бы и обе мировые войны XX столетия.

С.Ю.Витте упомянул Порт-Артур, как незамерзающий порт, необходимый в те времена России для прямого выхода в открытое море. Порт-Артур — незамерзающая гавань, но он расположен на Ляудонском полуострове в Желтом море, выход из которого блокируется не менее просто, чем из Балтики или Черного моря, тем более в эпоху авиации, радио и т.п. То есть обладание им в прошлом России не позволяло решать те военнополитические и экономические задачи, ради которых она создавал Порт-Артур и торговый порт Дальний рядом с ним, даже при полном согласии народа и правительства Китая на совместную русско-китайскую систему управления этим регионом.

То есть обладание Порт-Артуром тешило великодержавные амбиции некоторой части российской правящей “элиты”, но если говорить о долговременных интересах России на Дальнем Востоке, все средства, вложенные в Порт-Артур и пути сообщения с ним, следовало вложить в развитие района Владивостока, где прекрасная гавань, хотя и замерзающая, но в незамерзающем море. И где проблема круглогодичной эксплуатации замерзающего порта была впоследствии решена привлечением ледоколов для обеспечения навигации. Это можно было сделать и в конце XIX — начале XX веков, развивать свой Дальний Восток и не иметь проблем с Японией, которая с середины XIX века до начала российской колонизации Кореи и севера Китая к России относилась более доброжелательно, чем к Англии и США, приславших в середине XIX века свои военные эскадры для того, чтобы принудить Японию к торговле с ними на своих условиях.

1.3. Размывание самодержавия России изнутри

Обращаясь к декабристам (примерно половина проходивших по делу были масоны, кстати: ист. 29: А.Селянинов “Тайная сила масонства”, СПб, 1911 г.), и А.С.Пушкин, и Ф.И.Тютчев употребляли термин “самовластье”: А.С.Пушкин: «… и на обломках самовластья напишут ваши имена…»; Ф.И.Тютчев: «Вас развратило самовластье и меч его вас поразил…». Они не пользовались термином “самодержавие” по отношению к проблематике отношений общества и власти. Революции в России шли под лозунгом «Долой самодержавие!», но не затрагивали самовластья.

Натан Эйдельман [10] в журнале “Наука и жизнь”, № 10, 1988 г. отождествляет “царизм”, “самодержавие”, “самовластье”. Спрашивается, зачем в русском языке три разных слова для обозначения одного и того же общественного явления?

В действительности три этих слова, соответственно корневой системе русского языка, указуют на три не обязательно совпадающих явления: “царизм” — монархический способ правления государством; “самовластье” — авторитарный режим, опирающийся на подданных, за которыми отрицает право входить по своей инициативе в процессы управления обществом и государством; “самодержавие” — изначально государственность, свободная от прямого или косвенного, т.е. не осознаваемого ею, политического диктата извне, это русское слово — аналог украинского “самостийность”.

Н.Эйдельман, осуществляя еврейский погром русской культуры, сужает этим отождествлением понятийную базу русского языка и подавляет его как средство выражения мысли. Делает это Н.Эйдельман по недомыслию в силу собственной низкой культуры мышления и пользования речью, либо же злоумышленно и целенаправленно, это — вопрос уже мало значимый для всех, кроме него самого. Такого рода явления, когда говорится одно, подразумевается за словами, неведомо что, а в жизни творится инферно, — один из основных предметов рассмотрения в настоящей работе.

Теперь же речь пойдет об утрате Российской империей самодержавия, “политической [11] независимости”, в терминологии наших дней.

Когда официальная историческая наука комментирует фактологию истории России, то она, по известным ей причинам, отступает от провозглашаемого ею принципа рассмотрения “исторических явлений во всей полноте известных фактов”. «Единая и неделимая» Российская империя была многонациональным государством, культурные общности, её населявшие, исповедовали все мировые религии, а кроме того малочисленные самобытные народы исповедовали исторически свойственные им местные верования вне мировых религий или параллельно с ними. Игнорирование наукой этого факта не позволяет проследить историю развития многокультурного, многонационального вопроса в стране не то, что большинству её населения, но даже большинству активных политических деятелей разного толка. Но с другой стороны, это же игнорирование позволяет некоторому меньшинству своекорыстно эксплуатировать непонимание этого вопроса, взращивать противоречия разных культур и доводить их до кровавых усобиц и взаимного непрощения, длящихся многие поколения. Карабах, Фергана — это не разгул “социальной стихии”, а вполне управляемы трагедии; о сценаристах и режиссерах-постановщиках речь пойдет далее. [12]

Товарищ Сталин в работе “Марксизм и национальный вопрос” (ист. 5: Соч., т. 2, М., 1946 г.) рассматривает нацию, как «прежде всего общность, определенную общность людей» (с. 292) и выделяет признаки, наличие или отсутствие которых позволяет, некоторую общность людей отнести к категории “нация”, либо нет, что подразумевает необходимость подыскать для каждой конкретной не-нации какую-то иную внутриобщественную категорию.

«… Нация — не расовая и не племенная, а исторически сложившаяся общность людей. (…)… нация — не случайный и не эфемерный конгломерат, а устойчивая общность людей. но не всякая устойчивая общность людей дает нам нацию. (…) Чем отличается общность национальная от общности государственной?…, тем что национальная общность немыслима без общего языка, в то время как для государства общий язык не обязателен. (…) Речь идет, конечно, о народно разговорных языках, а не об официально-канцелярских.

Итак — общность языка, как одна из характерных черт нации. (…)

Общийязык для каждой нации, но необязательно разные языки для различных наций. (…)

Нация складывается только в результате длительных и регулярных общений, в результате совместной жизни людей из поколения в поколение. А длительная совместная жизнь невозможна без общей территории. (…)

Итак, общность территории, как одна из характерных черт нации.

Но это ещё не всё. Общность территории сама по себе ещё не дает нации. Для этого нужна, кроме того, внутрення экономическая связь, объединяющая отдельные части нации в единое целое. (…)

Итак, общность экономической жизни, экономическая связность, как одна из характерных особенностей нации.

Но и это не всё. Кроме всего сказанного, нужно принять ещё во внимание особенности духовного облика людей, объединенных в нацию. (…)… сам по себе психический склад, или как его называют иначе — “национальный характер”, является для наблюдателя чем-то неуловимым, но поскольку он выражается в своеобразии культуры, общей нации, — он уловим и не может быть игнорирован. (…)

Итак, общность психического склада, сказывающаяся в общности культуры, как одна из характерных черт нации. (…)

Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. (…)

Только наличие всех признаков, взятых вместе, дает нам нацию.» (Ист. 5, с. 292 — 297 с изъятиями).

“специалисты” могут оспорить сталинское определение нации, но тем не менее:

— во-первых, указанные признаки объективно существуют, и в силу этого по ним можно различать определенные общности людей;

—во-вторых, если кому-то хочется употреблять иное, “лучшее” определение нации, это — его право, но с ним далеко не все согласятся, поскольку для рассматриваемого нами вопроса определения, с меньшим числом характерных признаков нации, просто не подходят.

В XIX веке в России русские, украинцы, белорусы, грузины, казахи и многие другие уже сформировались в качестве наций. Часть населения страны жила еще родоплеменным строем. Народности, жившие ещё родоплеменным строем, в большинстве случаев занимали ограниченные территории, на которых протекала их хозяйственная деятельность.