Александр Ивич - Воспитание поколений Страница 49

Своеобразие импульсов, рождающих те или иные Лёнькины поступки, и приводит к тому, что его действия далеко не всегда обусловлены обстоятельствами, не всегда естественно вытекают из них.

Вряд ли надо напоминать, что подросткам вообще не слишком свойственны строгая логичность и благоразумие поступков. У Лёньки отклонений от «нормы» как будто больше, чем обычно, и нельзя их объяснить только особенностями возраста — в немалой мере они определяются индивидуальностью героя. И все же в его судьбе и поступках много характерных для поколения черт.

В чём эта характерность выражается, мы уже отчасти знаем по «Республике Шкид» — повести, в которой рассказано о дальнейшей судьбе Лёньки Пантелеева.

А пока перед нами десятилетний человек, попадающий в очень сложные положения и в новую для него среду.

В деревне Лёнька подружился с председателем комитета бедноты Кривцовым — мечтателем, человеком поэтической души, влюблённым в книгу, тоскующим по знаниям и в то же время активным политическим деятелем. Нашлось общее в душевном складе не очень молодого крестьянина и десятилетнего городского мальчугана. Их внутреннее родство именно в своеобразном сплаве жизненной активности с мечтательностью и влюблённостью в книгу. Это родство, видно, чувствуют оба: они дорожат встречами, и Кривцов говорит с Лёней уважительно, заинтересованно, как с равным.

Рассказывает ему, между прочим, и о своих опытах: «Пытаюсь произвести в наших местах помидор, или, как его иначе называют, томат… Уже второй год вожусь, а только, вы знаете, что-то не выходит. Опрыскивать их надо, жидкость такая продаётся, я читал, — бордоская называется. А где ж её взять? Я ведь нищий, — сказал он, почему-то улыбаясь».

И вот в Ярославле во время мятежа, заблудившись, Лёнька попал к белым, бежал от них под выстрелами и спрятался в пустом магазине. Там на полке он увидел бидон с этикеткой «Бордоская жидкость» и вспомнил, что это помидорное лекарство, о котором мечтал Кривцов. Лёнька оставил на прилавке деньги и потащил тяжёлый бидон. Когда эвакуировались из Ярославля, как ни просила мать бросить банку, как ни тяжела она была — тащил.

Шли пешком. Заночевали в сарае. Ворвался озверевший бандит, едва не убил мать и мальчика. Пришлось убегать.

«Они уже почти достигли рощи, как вдруг Лёнька остановился и с неподдельным ужасом в голосе воскликнул:

— Ой, мамочка, милая!..

— Что такое? — испуганно оглянулась Александра Сергеевна. Он держался за голову и покачивался.

— Ой, ты бы знала, какое несчастье!!

— Да что? Что случилось?

— Я же забыл… Я забыл в сарае бордоскую жидкость!

— Господи, Лёша, какие глупости! Есть о чём жалеть? До этого ли сейчас? Идём, я прошу тебя…

— Нет, — сказал Лёнька. — Я не могу. Я должен…

— Что ты должен? — рассердилась Александра Сергеевна.

— Ты знаешь….я, пожалуй, пойду попробую найти сарай.

Александра Сергеевна цепко схватила его за руку:

— Лёша! Я умоляю тебя, я на колени встану: не смей, не выдумывай, пожалуйста!..

Лёнька и сам не испытывал большого желания возвращаться в деревню. Но мысль, что знаменитый его бидончик, который он так долго берёг и таскал, содержимое которого может доставить так много радости председателю комбеда, — мысль, что этот драгоценный бидончик пропадёт, сгинет в стоге сена, в чужом сарае, была совершенно непереносимой и оказалась сильнее страха».

Шёл Ленька искать сарай и мучился — какой он всё-таки негодяй: оставил мать одну в лесу. В его душе боролись два побуждения — оба вызваны добрыми, благородными чувствами: горячее, непреоборимое желание принести другу то, о чём он мечтает, и боль за волнение матери. Не раз ещё Леньке придётся переживать, и всегда сильно переживать, такую борьбу побуждений — она характерна для его глубоко эмоциональной натуры.

Нашёл Лёнька бидончик, а когда после тяжкого пути добрались домой, мальчик узнал, что Кривцов в больнице — его изувечили кулаки.

В эпизоде с бордоской жидкостью отчётливо проявились некоторые особенности Лёнькиного характера. Он предан другу всецело, увлечённо. И как многие застенчивые люди, охотнее выражает своё чувство не в словах, а в поступках. В этом нет ничего необычного, но исключительна увлечённость Леньки своей целью. Нет, мало сказать увлечённость, да и упорство — не то слово; это одержимость. Ведь Лёнька отлично понимал, как опасно возвращаться за бидоном, понимал ужас матери и сам боялся, но одержимость была сильнее.

Драматичность судьбы мальчика в немалой мере следствие этой черты его характера: он иногда так же безогляден в дурных поступках, как и в хороших.

Лёнька человек очень порядочный, даже щепетильный, он ведь оставил в пустом магазине деньги за бордоскую жидкость. И всё-таки стал вором. Как это случилось?

Красть Ленька начал, как почти все беспризорники, с голода.

Он попал на ферму сельскохозяйственной школы, где учился его младший брат Вася.

«Ферма… оказалась самым настоящим разбойничьим вертепом, во главе которого стоял атаман — бородатый директор».

Совершить первую кражу — хлеба, привезённого для подкормки скота, — Лёньку не только подбили, а, пожалуй, даже заставили товарищи. Это была кража, почти вынужденная обстоятельствами — и долгим голоданием, и средой, в которую Лёнька попал. Опасность её для мальчика была в том, что после он «уже не краснел и не вспыхивал при слове «воровство».

Во время своих скитаний Лёнька ещё не раз воровал.

Мотивы краж не приходится искать в особенностях характера мальчика — они всегда были следствием голода.

Всякий раз, как попадал Лёнька во время своих странствий к хорошим людям, ему и в голову не приходило красть. Так было в Мензелинске, где скитавшегося Лёньку пригрели комсомольцы. Серьёзно и ласково заботится Юрка, секретарь комсомольского комитета, о судьбе мальчика. Он Лёню и в школу устраивает, и помогает ему учиться, и кормит, и сочувственно слушает Лёнькины ещё беспомощные поэтические опыты. Но больше всего воздействует на мальчика самый облик восемнадцатилетнего парня, работящего, серьёзного и сердечного, у которого хватает времени и на большую общественную работу, и на помощь семье, и на Лёньку — только не на себя.

Это была, хоть и не очень сытная, но счастливая зима в Лёнькиной жизни, занятая учением и согретая дружбой. Как всякий раз, в благоприятной среде Лёнька душевно распрямился. Он охотно работал, отдавался своей страсти к книгам, вдохновенно сочинял пьесу. Но недолгой была передышка. Началось кулацкое восстание, комсомольцы пошли сражаться, и Юрку убили.

Снова странствия — с голодом, с новыми кражами, наконец, Петроград и встреча с матерью. Семья живет впроголодь, и Лёнька отказывается учиться — он будет работать.

Особенность Лёнькиной жизни в том, что его всегда тянет к таким деятельным и душевным людям, как Кривцов или Юрка, но всякий раз, когда судьба разлучает его с хорошими людьми, Лёньку прибивает к другому берегу — к нечистым.

В Петрограде начинается вереница печальных событий, в которых уже больше сказались особенности душевного склада мальчика, чем власть обстоятельств. Изобретательный фантазёр, Лёнька начинает выдавать для себя самого желаемое за действительное. Он подгоняет, насильно втискивает непривлекательную реальность в устраивающую его выдумку. При этом Лёнька понимает, что на самом деле всё обстоит совсем не так, как он себе внушил, но подчиняет свои действия выдуманной ситуации, а не действительной.

Это не так редко случается с подростками. Вспомним хотя бы, как герой «Судьбы барабанщика» Гайдара, поняв, что его «дядя» — жулик, сочиняет фантастические истории и убеждает себя, будто у того самые благородные намерения и вовсе он не жулик. Мальчик фантазией вытесняет из сознания действительность, чтобы найти оправдание своим поступкам, своей наивной доверчивости.

Лёнька хочет работать на заводе, а попадает в «Заведение искусственных минеральных вод» к жуликоватому хозяйчику. «Конечно, всё это имело довольно жалкий вид и было совсем не то, о чём мечтал Лёнька. Но всё-таки как-никак это был завод. Не Обуховский и не Путиловский, но всё-таки и здесь были машины, и люди, которые здесь работали, назывались рабочими и работницами».

А на самом деле всё оборудование заведения — укупорочная машина и деревянная лохань. И хотя Ленька даже не на этой «машине» работает, а развозит по заказчикам бутылки с пивом и лимонадом на ручной тележке, он убеждает мать:

«И лимонад людям нужен, если его на заводах делают. Это у тебя, мамочка, прости, пожалуйста, буржуазные предрассудки. Тебе бы пора знать, что всякий физический труд — благородное дело… Это только начало. Мне бы квалификацию получить, а уж там я…»

Он, конечно, не столько мать, сколько самого себя убеждает. И отлично Лёнька знает, что никакой квалификации тут не получит, только признаться себе в этом не хочет.