Кац Святославович - История советской фантастики Страница 5

Говоря о "Селене", нельзя не сказать подробнее о содержании ее выпусков, последовавших вслед за первым. Произведения, опубликованные в альманахе, в целом, объективно отражали текущий литературный процесс 20-х, часто находясь в эпицентре газетных и журнальных споров.

Романы "Старт" Даниила Крептюкова (вып. 2, 1921), "Возвращение Гельмута Саса" Сем.Шпаныря (вып.З, 1921), -"Лунное затмение" Леонида Полярного (вып.4, 1922) и большая повесть Александра Зайцева "Разворот" (вып.9, 1924) стали довольно заметным явлением в литературной жизни России. (К примеру, "Лунное затмение" сочли своей обязанностью отрецензировать в "Правде", в "Рабочей газете", в журналах "Молодая гвардия" и "Литература и революция" такие заметные критики, как Войтоловский, Ангарский, Друзин и Дейч). Произведения эти талантливо развивали темы, внедренные в читательский обиход Обольяниновым: путешествия на Луну, возможность существования на Луне разумных существ (организовавших свои социумы по законам той или иной политической системы), разработка недр спутника Земли и т.п. Никто из авторов, похоже, не сомневался, что осуществление "лунного перелета" - дело весьма недалекого будущего, и потому о проблемах грядущего авторы писали как о практически решенных, когда завершение работы тормозится только из-за незначительных деталей. Такая деловитость - на грани "конструктивизма" - публикуемой в "Селене" фантастической прозы производила впечатление.

Подготовка космического старта (в романе Д.Крептюкова) была показана всего лишь как будничная "часть общепролетарского дела": быт завода "Лунный скороход", нарисованный автором с большим знанием реалий, был "фантастически"-узнаваем, а сама цель (достижение поверхности спутника Земли) придавала тяжелому производственному труду высокий смысл, мелким конфликтам - принципиальную многозначность, неосмысленным и корявым железкам - облагороженный облик будущих частей ракетоплана. Сергей Королев, в юности жадно читавший каждый выпуск "Селены", позже вспоминал о том, что тогда "был абсолютно уверен: ракета на Луну уже практически готова. И мечтал хотя бы учеником попасть на "Лунный скороход" и успеть до старта поглядеть на корабль "Стремительный", а, если повезет, прикоснуться рукой к ребристому стабилизатору..." Даниил Крептюков действительно сумел захватить читателя ощущением работы-подвига, поэтизацией этого едва ли не рабского труда в три смены, без инструментов, с "надо!" вместо отдыха, когда после рабочего дня сил хватает только чтобы дойти до кровати. ("Шатаясь, вошел в комнату. С усталой улыбкой сказал Кате: "Мы все-таки его сделали... Катюша..." И повалился навзничь, даже не дойдя до постели - все с той же странной, горячечной улыбкой..." - цитирую финальные строки первой части романа "Старт").

"Лунное затмение" Леонида Полярного (Л.М.Каневского) было, собственно говоря, все тем же "производственным романом", только действие его разворачивалось уже не на Земле, а на борту "транспортного ракетоплана "Август Бебель". И работа, стало быть, протекала в еще более экстремальных условиях- правда, еще и в условиях невесомости, позволяющей рабочим сделать то, что немыслимо на поверхности планеты. Критики справедливо замечали, что невесомость в данном случае не столько физическое явление, сколько красивый символ "освобожденного труда". К энтузиазму героев "Старта" добавлялось еще и восхитительное чувство легкости - легкости как металлических пластин, которые героям надлежит приварить на место, так и работы вообще. "Лунное затмение" было, вне всякого сомнения, пропагандистским произведением, сочиненным по ленинским лекалам. Но это была очень умная и художественно цельная агитка. Абстрактному понятию из учебника политграмоты Л. Полярный придал конкретные, "вещественные" черты. Во всяком случае, понятие "радостный труд" внедрялось в сознание еще убедительнее, чем даже у Крептюкова. С работой мало было свыкнуться, ее еще надо было полюбить - как наркотик; причем речь шла отнюдь не о творческом или просто осмысленном труде, но о грубом, чисто механическом действии. (Грустный парадокс истории: сам Леонид Полярный погиб еще в те времена, когда страницы "Селены" с его романом не успели пожелтеть, - надорвался на лесоповале в 1939-м...)

В отличие от Д.Крептюкова и Л.Полярного, автор "Возвращения Гельмута Саса" Семен Шпанырь не касался производственных дел, от которых, кстати, был и весьма далек (до 1917 года автор работал курьером в "Одесском листке", после 1917-го и переезда в Москву - делопроизводителем в Главпушнине). "Возвращение..." - забавная сейчас и вполне естественная для начала 20-х фантазия на тему "мировой коммуны". Гельмут Сас, бывший военнопленный, а затем - коммунистический агитатор в кайзеровской армии, после мировой войны живет в РСФСР, хотя и мечтает вернуться домой, в Германию. Увы, пока у власти "социал-предатели", это невозможно: убежденного коммуниста ждет сфабрикованное обвинение и почти наверняка тюрьма. Чтобы каким-то образом отвлечься от мыслей о родном Гамбурге, Гельмут соглашается лететь добровольцем в составе 1-й Лунной экспедиции. Приключения героев на Луне (обследование кратеров и борьба с чешуйчатыми лунными хищниками) занимают примерно треть книги, зато дальше и начинается самое важное. Из-за свойств "мирового эфира" ракета прибывает на Землю через ... 15 лет после старта, в 1937-м. (По всей видимости, Сем.Шпанырь что-то слышал об открытиях Альберта Эйнштейна, но это преломилось его фантазией в довольно неожиданных формах). На Земле герою сообщают, что теперь нет никаких препятствий к тому, чтобы вернуться в Германию. Более того: отважный путешественник будет встречен с почетом. Оказывается, за то время, пока 1-я Лунная была в полете туда и обратно, на всей Земле победила пролетарская революция. Гамбург переименован в Карл-Маркс-Штадт, а родная улица нашего странника - соответственно, в улицу Гельмута Саса.

Последние десять глав романа представляют собой описание поездки Саса и его друга Василия Куркова по обновленной Германии; в ходе поездки многочисленные доброхоты рассказывают друзьям о грандиозных изменениях, которые произошли в стране. Герои (в первую очередь - Гельмут) удивляются и радуются, и еще попадают в занятные переделки - поскольку им трудно еще привыкнуть к коммунизму. Стиль Сем.Шпаныря выглядит несколько легковесным, а тональность повествования - отчасти пародийной, причем некоторые описания сегодня кажутся гротескной издевкой. Тем не менее книга, вне всякого сомнения, писалась совершенно искренне. Читателям альманаха "немецкие чудеса" Сем.Шпаныря пришлись по вкусу, отдельное издание разошлось довольно быстро, роман даже был успешно инсценирован в ГосТИМе. В то же время некоторым коллегам писателя роман показался "опошлением великой мечты" или "грубым политическим трюком" (цитирую внутриредакционную переписку "Селены"). В архиве А.Лежнева автору этих строк посчастливилось найти очень злую анонимную пародию "Второе возвращение Гельмута Саса". В ней рассказывалось, как Гельмут, изрядно отупев от пресного дистиллированного счастья коммунистической Германии, решает лететь обратно на Луну, в мир кратеров и чешуйчатых чудовищ. Разумеется, в ту пору этот памфлет никто не решился бы опубликовать.

История, связанная с повестью "Разворот" Александра Зайцева, еще более любопытна. В этих событиях, как в капле воды, отразился несомненный рост влияния, которое приобрели к середине 20-х Лежнев и его "селениты". Сюжет "Разворота" нес в себе некоторые черты все той же "производственной" фантастики, однако куда больше в произведении было традиционной приключенческой атрибутики, позаимствованной автором у Гастона Леру и Луи Буссенара. В ходе эксперимента советских ученых Луна меняет свою орбиту и, благодаря такому "развороту" (отсюда и название) - меняется и климат. Действие повести разворачивается в пышных лунных джунглях, куда из-за неисправности двигателя (кстати "атомного двигателя" - предвидение Зайцева!), прилуняется "капсула" с земными путешественниками, географом Бабятинским и бывшим комкором Красной Армии Климом Стрельцовым. "Разворот" был произведением не вполне самостоятельным. Некоторые детали Зайцев для простоты позаимствовал у Жюля Верна (скажем, Бабятинский - ухудшенная копия Жака Паганеля), некоторые - у Обольянинова (все, что связано с лунными джунглями). В целом же вышла добротная компиляция, которая потом неоднократно переиздавалась Детгизом в "Библиотеке приключений".

Так случилось, что номер "Селены" с повестью Зайцева в том же, 1924-м, году попал в руки К.Э.Циолковскому. Тремя годами раньше престарелому теоретику ракетоплавания не довелось прочесть "Красную Луну" Обольянинова, зато теперь он прочел Зайцева и пришел в неописуемое негодование. В мае 1924-го Циолковский пишет в редакцию "Известий ВЦИК" гневное письмо на восемнадцати страницах, озаглавленное "Мои возражения на книгу тов.Зайцева". В письме много сильных выражений, возмущенное отрицание "каких-либо джунглей на Луне, в принципе, ибо Луна, как известно, атмосферы не имеет" - и вывод о том, что "произведение тов.Зайцева, прочитанное нашей молодежью, может дать неточное и даже превратное представление о целом ряде физических и астрономических явлений..." Через две недели в Калугу приезжает вежливый молодой человек, спецпорученец Юлия Стеклова, назвавшийся Сергеевым. Сергеев, разумеется, разделяет негодование ученого и предлагает Циолковскому напечатать его письмо не в самих "Известиях" (оно слишком велико для газеты), а отдельной брошюрой. Циолковский соглашается и подписывает все необходимые бумаги... Много лет спустя, в 1965 году, когда в новое помещение переезжал один из складов конторы "Известий" в Трубниковском переулке, на самом дальнем стеллаже были обнаружены нераспечатанные пачки с этой брошюрой Циолковского - все тридцать тысяч экземпляров. Вернее, 20 287. Десять авторских экземпляров вместе с гонораром были честно отправлены в Калугу автору, две брошюрки взял себе на память Лежнев, а последняя, видимо, просто затерялась. "Наша молодежь" так ничего и не узнала о том, какое "неточное и превратное представление о Луне" она впитала вместе с книжкой А.Зайцева. Руководителю "Красных Селенитов" не нужен был никакой скандал, тем более с участием столь знаменитой фигуры, как К.Э.Циолковский. Как всегда, Лежнев действовал тихо, точно и результативно. "Селенитам" в те годы никто не помешал, и альманах тоже продолжал выходить без препятствий.