Илья Бендерский - Миссия Балашева и Лев Толстой Страница 6

Дуэль словесная в сознании человека той эпохи занимала не меньшее место, чем дуэль шпаг и пистолетов. Когда историк пытается с позиции своей академической «серьезности» рационализировать исторический материал, он производит такую же деконтекстуализацию, что и романист. В таких случаях контекст «исторического исследования» выказывает к истории такую же нетерпимость, как и контекст романного повествования.

Шкловский с педантичной определенностью пишет: «…историческим источником или средством для познания по истории двенадцатого года „Война и мир“ ни в коем случае служить не может»[27]. Между тем исторический роман рефлектирует над прошлым, как и историческое исследование.

Как и большинство исторических сочинений, роман рождается размышлением над всем тем, что было уже сказано и написано. Но если историческая наука вынуждена развертывать повествование под маской поиска истины, то роман действует под более невинным лозунгом художественности. Составляя историческое повествование, историк каждой своей фразой связан с источником, ответственность за достоверность которого историк берет на себя: такова цена претензии на историческую истинность. Роман на нее так буквально не претендует, но повторяет сущностную операцию: чтение, рефлексия, пересказ. Историческая и романная работа действуют, каждая по-своему, на едином поле и открыты для взаимовлияний. И романист и историк становятся собой в процессе освоения письменной культуры во всем ее многообразии (художественной, в том числе романной, литературы не в последнюю очередь). Результаты этой рефлексии художник выдает в акте выбора собственного письма (дискурса), стиля, этической, идеологической позиций. Историк делает то же самое (ибо он, несмотря на маску «научности», естественно, как и художник, вынужден выбирать свое письмо, свою идеологическую позицию и пр.), но ясно эксплицируется обычно лишь его рефлексия над научной литературой и источниками: в виде сносок, примечаний, оформления корректного научного аппарата.

Роман имеет свой подспудный аналог «научного аппарата» — то, что М.М.Бахтин назвал «разноречием» (художественно оформленные цитации), напрямую связанным с диалогической сущностью романного жанра. Лучшие исторические работы тоже имеют диалогический характер[28].

Попытка соотнести аппарат исторического исследования со структурой художественного повествования поможет понять, где пересекаются горизонты исторического контекста с контекстом романным, а где они расходятся, и тогда можно корректно рассматривать роман Льва Толстого и как явление художественной культуры, и как «средство познания истории», как акт исторической рефлексии.

Примечания

1

Тарле Е.В. Лев Толстой и миссия генерала Балашева. — «Литературная газета», 1938, 20 марта, № 16.

2

Шкловский В. Матерьял и стиль в романе Льва Толстого «Война и мир». М., «Федерация», 1928

3

См.: Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году. М., 2005.

4

Свою миссию Орлов выполнил. В отчете о своей поездке он не только указал состав и расположение войск, но и дал характеристику работы штаба 1-го корпуса Великой армии, составил дельные заметки об особенностях поведения наполеоновских солдат на занятой территории, отметил скверное состояние конного состава вражеской армии. В Вильно он даже успел завербовать некоторых местных жителей для шпионажа в пользу России. Остается только предполагать, как его общительность и проницательность помогли ему выполнить такой объем работы всего за несколько дней. См.: Тартаковский А. Г. «Бюллетень» М. Ф. Орлова о поездке во французскую армию в начале войны 1812 года. — Сб. «Археографический ежегодник за 1961 год». М., 1962, стр. 416–438.

5

У Толстого спутано: Балашев прибывает в Рыконты на рассвете уже к французам. Это неправильно, см. «Записку Балашева» в кн.: Дубровин Н. Отечественная война в письмах современников (1812–1815 гг.). М., 2006, стр. 21; «Барклай-де-Толли — императору Александру, письмо от 16 июня 1812 года». — «Военный сборник», 1906, № 3, стр. 194.

6

«Записка Балашева», стр. 21.

7

Тартаковский А. Г. «Бюллетень» М. Ф. Орлова о поездке во французскую армию в начале войны 1812 года. — Сб. «Археографический ежегодник за 1961 год», стр. 416–418.

8

Шкловский В. Б. Матерьял и стиль…, стр. 160.

9

Шкловский В. Б. Матерьял и стиль…, стр. 160.

10

Наполеон приходился Мюрату шурином, так как Мюрат был женат на младшей сестре Наполеона Каролине.

11

Барт Ролан. S/Z. М., «Академический проект», 2009, стр. 66–68.

12

Русская армия бой не приняла и отступила. На передовой (быстро ставшей для русских арьергардом) авангард наполеоновских войск (части резервных корпусов кавалерии Мюрата) сдерживал главным образом лейб-гвардии казачий полк, бойцы которого и провожали Балашева с Орловым к линии фронта. 14 июня лейб-казаки имели удачное столкновение с французскими гусарами и взяли на поле боя первых за войну пленных. 16 июня лейб-казаки прикрывали отход русского арьергарда из Вильно и совершили блестящую атаку уже в черте города, разгромив дивизион (два эскадрона) 8-го французского гусарского полка. В этой атаке казаками был взят в плен командир дивизиона капитан Октав-Габриэле-Анри граф де Сегюр, брат адъютанта Наполеона, позднее известного мемуариста, Филиппа-Поля де Сегюра. Когда Балашев был в Вильно, адъютант Наполеона де Сегюр хлопотал перед русским генералом о судьбе своего брата. Позднее, в 1813 году, лейб-гвардии казачий полк покрыл себя славой в «Битве народов» под Лейпцигом, где лейб-казаки под руководством И. Ефремова опрокинули тяжелую гвардейскую кавалерию французов и тем спасли от угрозы неминуемого плена императора Александра.

13

Their L.A. Histoire du consulat et du l`Empire. Paris, 1856, v. XIV, p. 24–25.

14

Слова Александра Балашеву: «Хотя, впрочем, между нами сказать, я и не ожидаю от сей посылки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем ее не мы». То есть царь не скрывал «страдательность» миссии Балашева. См.: «Записка Балашева», стр. 20.

15

«Записка Балашева», стр. 23. Эта реплика Даву не попала в роман.

16

Это прямо указывается в записке: Балашев должен был передать Наполеону, что в случае отказа того вывести свои войска за Неман «государь (Александр. — И. Б.) дает ему (Наполеону. — И. Б.) слово, докуда хотя один вооруженный француз будет в России, не говорить и не принять ни одного слова о мире» (там же, стр. 21).

17

Не для миссии Балашева, но для последующих (более «частных») визитов русских парламентеров во французских лагерь такая мотивация (наряду с разведывательной) имела место. Такие чисто военные цели преследовали поездка В. И. Левенштерна по случаю взятия в русский плен принца Л. Гогенлоэ, августовская поездка М. Ф. Орлова по случаю взятия во французский плен генерала П. А. Тучкова (по ее итогам, правда, Орлов значительно преувеличил численность французской армии, что сказалось на планах русского командования в Бородинском сражении) и др.

18

Тарле Е.В.Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М., «АСТ», 2009, стр. 57.

19

Не надо понимать, что везде в романе император Наполеон — свинья. Здесь это подтекст эпизода. Как отмечал Шкловский, такие подтексты эпизодов могут не совпадать: «Наполеон, сидящий перед портретом римского короля (своего сына), — итальянец, и тот же Наполеон <…> ждущий депутацию бояр, оказывается типичным французом». См.: Ш к л о в с к и й В. Б. Матерьял и стиль…, стр. 37.

20

Шкловский В. Б. Матерьял и стиль…, стр. 170.

21

Хотя именно так эпизод зачастую и трактуется: как несоответствие личностей (маленький Балашев, большой Наполеон). «Игра льва с котенком»: в этом иногда видят свидетельство бессилия философии Толстого перед наполеоновской легендой. В данном случае очевидно только бессилие подобной «критики»: исторический эпизод совершенно созвучен пафосу романа.

22

Вот содержание этих исторических фраз-анекдотов. Два момента — словесные триумфы Балашева над императором Наполеоном. Оба раза говорили о Москве. Балашев отвечает на удивление Наполеона по поводу обилия церквей в Москве: «Потому что наш народ набожен. — Ба! — отвечает Наполеон. — В наше время нет набожных. — Прошу извинить меня, — парирует Балашев, — ваше величество, не везде одно и то же. Может, в Германии и Италии нет набожных, но в Испании и России набожность еще существует» (намек на то, что в России Наполеон встретит такое же ожесточенное сопротивление, как в Испании). Второй момент. Наполеон: «Какая дорога ведет к Москве?» Балашев отвечает: «Ваше величество, этот вопрос немного затруднителен для меня: русские, подобно французам, говорят, что каждая дорога ведет к Риму. Дорогу избирают по вкусу. Карл XII пошел на нее через Полтаву».