Виктор Шкловский - Техника писательского ремесла Страница 7

Чего мы добиваемся, применяя в вещи прием тайны?

Читатель ждет развязки, мы же оттягиваем развязку. Вносятся все новые и новые подробности. Эти подробности, введенные в роман, испытывают давление сюжетной стороны вещи. В английском романе прием тайн помог ввести в произведение большое количество бытового материала.

Не нужно думать, что роман тайн, сам но себе, хуже какой-нибудь другой литературы. Не только романы Диккенса, но и романы Фильдинга, которыми так увлекался Карл Маркс, построены на принципе тайны.

В русской литературе техникой романа тайн широко пользовался Достоевский. У Достоевского в его «Преступлении и наказании» мотивировку преступления мы имеем после совершения преступления. Приготовления к преступлению даются без всякого объяснения, как целый ряд загадок.

Чехов пользовался тайной редко, а когда пользовался то пародировал ее, высмеивал. Так построена его вещь «Шведская спичка», в которой происходит сложное раскрытие убийства, а в результате оказывается, что никакой убийства не было.

Из современных писателей на тайне построил свой роман «Дело Артамоновых». Максим Горький.

В современной западно-европейской литературе прием тайн переживает упадок, и нм тоже пользуются с юмористической окраской.

Вещи американского новеллиста О. Генри сделаны так: рассказ идет до конца, при чем у него есть традиционное окончание, которого ожидает читатель, но внезапно получается другое окончание, вызванное прежде незамеченной подробностью, это окончание совершенно перестраивает все построение вещи.

Таким образом, сюжетное построение новелл О. Генри состоит в том, что последние строки вещи заново осмысливают все прежде рассказанное.

III. Выбор и разработка сюжетной схемы

На примере работ над статьей я показал, что писатель нуждается в накопления материала, в создании писательского архива. У беллетристов этот архив обычно принимает форму записной книжки и черновых заготовок для рассказов. Ход работы должен быть приблизительно такой: лучше всего разработать сначала сюжетную сторону произведения, сделать его наметку и установить тот конфликт, то столкновение, из которого разовьется все произведение, йотом придумать развязку и — записать ее.

Что стоит записывать, как сюжет?

Я приведу несколько примеров из Чехова и из Диккенса — из их записных книжек. Записная книжка Чехова состоит из отдельных конспектов сюжетных схем рассказа, ряда фамилий, которые могут ему пригодиться при развертывании вещи, из записи отдельных удачных выражений — острот. Возьмем сюжетные куски:

I. «Молодой, только что окончивший филолог приезжает домой в родной город. Его выбирают в церковные старосты. Он не верует, но исправно посещает службы, крестится около церквей и часовен, думая, что так нужно для народа, что в этом спасение России. Выбрали его в представители Земской Управы, Почетные Мировые Судьи, пошли ордена, ряд медалей — и не заметил, как исполнилось ему 45 лет, и он спохватился, что все время ломался, строил дурака, но уже переменить жизнь было поздно. Как-то во сне вдруг точно выстрел: «Что Вы делаете?» — И он вскочил весь в поту».

II. «Икс идет к доктору, тот выслушивает, находит порок сердца. Икс резко меняет образ жизни, принимает строфант говорит только о болезни, и весь город знает, что у него порок серди»; и доктора, к которым он то-и-дело обращается, находят у него порок сердца. Он не женится, отказывается от любительских спектаклей, не пьет, ходит тихо, чуть дыша.

Через 11 лет едет в Москву, отправляется к профессору, этот находит совершенно здоровое сердце. Икс рад, но вернуться к нормальной жизни не может, ибо ложиться с курами и тихо ходить он привык, и не говорить о болезни ему уже скучно. Только возненавидел врачей и больше ничего».

III. «Доктору N, незаконнорожденному, никогда не жившему с отцом и мало знавшему его, друг детства X говорит в смущении:

— Дело в том, что отец твой затосковал, болен, просит позволения взглянуть на тебя хоть одним глазом. — Отец держит «Швейцарию». Жареная рыба, которую он берет руками, а потом уже вилкой. Водка отдает сивухой. X пошел, посмотрел, пообедал — никакого чувства, кроме досады, что этот толстый мужик с проседью торгует такой дрянью. Но однажды, проходя в 12 часов ночи мимо, взглянул в окно: отец, сгорбившись, сидит за книгой. Узнал себя, свои манеры…»

В первых двух кусках мы видим следующее положение: человек не на своем месте. В первом случае — человек как будто исполняет роль другого человека и думает, что это ничего не значит, но оказывается, что произошла трагедия — погибла жизнь.

Таким образом, сюжетное столкновение происходит между ролью человека и его истинным настроением.

Во втором случае сюжетное столкновение образовано из убеждения героя в том, что он болен, и из правильного определения состояния его здоровья. В третьем случае — незаконорожденный не знает своего отца. Он видит отца, но не испытывает к нему никакого чувства; значит получается неимение отца, незнание отца; потом он узнает отца, но отец ему, как будто бы не нужен. И в конце сюжетной темы мы видим внезапное изменение смысла всего отрывка: ощущение родственной связи с отцом.

Эта схема сама напрашивается, как основа для сюжетного построения. Мы находим ее и в записной книжке Диккенса в следующем виде:

«…Мысль о том, что я был воспитан матерью ничего не зная и вдруг узнаю, что отец мой тот самый господин, которого я видел и о котором я так много слышал, у которого такая красивая молодая жена и та самая собака, на которую я как-то в детстве обратил внимание. Он живет в большом доме и разъезжает в экипаже».

Итак, мы видим, что Чехову стоило записывать эти отрывочки, они на самом деле могут быть превращены в сюжеты.

Для разбора самими читателями прилагаю еще отрывки из записной книжки Чехова с сюжетными записями:

IV. «Бездарный ученый, тупица, прослужил 24 года, не сделав ничего хорошего, дав миру десятки таких же бездарных узких ученых, как он сам. Тайно, по ночам, он переплетает книги — это его истинное призвание: здесь он артист и испытывает наслаждение. К нему ходит переплетчик, любитель учености. Тайно по ночам занимается наукой».

V. «Страшная бедность. Положение безвыходное. Мать — вдова, дочь — девушка, очень некрасивая. Мать, наконец, собралась с духом и советует дочери итти на бульвар. Она когда-то в молодости тайком от мужа ходила, чтобы заработать на наряды; у нее есть некоторый опыт. Она учит дочь. Та идет, ходит до утра, но ни один мужчина не берет ее: безобразна. Дня через два шли по бульвару три каких-то безобразника и взяли ее.

Она принесла домой бумажку, которая оказалась лотерейным билетом, уже никуда негодным».

Предлагаю сравнить эту наметку сюжета, о бесполезном падении, с записью, Диккенса о бесполезном убийстве.

«Был случаи в Государственном Суде, когда некий офицер, ухаживавший за дочерью скряги (предполагаемого), уговорил ее примешивать медленный яд в лекарство во время болезни отца. Отец узнал об этом, простил ее и сказал ей при этом: «Имей терпение, дорогая, я не буду долго жить, даже если оправлюсь от этой болезни, и тогда ты получишь все, что я имею». Хотя она тогда и раскаялась, но потом отравила его снова (под тем же влиянием) и на этот раз удачно. Тогда оказалось, что у старика денег не было совсем, что он жил на небольшую пенсию, которая прекратилась с его смертью, и что он только представлялся богатым. Он очень любил свою дочь» (частично использовано).

Интереснее последний случай, который я разберу, это один и тот же сюжет, записанный Чеховым два раза, при чем есть общее начало и два варианта конца, записанные в разное время. Содержание такое: чиновник влюблен в губернаторшу, губернаторша пригласила его и попросила у него денег; в одном варианте конца чиновник отказывает в деньгах, хотя и дает деньги под проценты вообще, во втором варианте конца чиновник ссужал вообще деньги без процентов и как будто бы ссудил и губернаторше, но чувство разочарования перенесено; в первом варианте — разочарование губернаторши, которая не получила денег, во втором случае разочарование чиновника, у которого попросили деньги, передано тем, что его тошнит от шоколада. Изменен и мотив отказа.

I. «Чиновник носит на груди портрет губернаторши; откармливает орехами индейку и подносит ей».

II. «Чиновник, носивший портрет губернаторши, дает деньги под проценты, богат втайне. Бывшая губернаторша, портрет которой он носил 14 лет, живет под городом, вдова, больная; сын ее попался, нужны 4 тысячи. Она едет к этому чиновнику он выслушивает ее скучающе и говорит: «Я ничего не могу сделать для Вас, сударыня».