Вениамин Кольковский - 1953. Ликвидация Сталина

Вениамин Кольковский

1953. Ликвидация Сталина

От автора

До осени 1952 г. власть И. В. Сталина в стране и в партии была непререкаемой. Однако на XIX съезде партии она фактически перестала быть таковой. Часть высшего партийно-советского руководства (Берия, Маленков, Булганин и примкнувший к ним Хрущев) взбунтовалась против вождя и сумела существенно снизить его статус, превратив Сталина фактически всего лишь в «первого среди равных». Последние полгода жизни Сталина – это его попытка вернуть себе былую власть, которая, однако, закончилась гибелью «вождя народов».

Что же произошло осенью 1952 года? Почему Сталин, еще в августе отвергавший идею созыва партийного съезда до того, как он расправится со своими прежними соратниками, уже в сентябре согласился на его созыв? Почему он позволил открыть съезд Молотову, а закрыть – Ворошилову, которых он уже почти официально объявил англо-американскими шпионами, предварительно репрессировав их жен? Как стерпел подобное снижение своего статуса?

Есть серьезные основания полагать, что такие перемены были вызваны произошедшими в конце лета или в начале осени 1952 г. событиями внешнеполитического характера. Летом или осенью 1952 г. «вождь народов» понял: дело проиграно, коммунизм сталинского типа на весь мир распространить не удастся, поэтому и согласился на XIX съезд, на котором и попросился в отставку… Однажды ему уже приходилось это делать – семью годами ранее, летом 1945 г., когда Вторую мировую войну не удалось закончить тем, ради чего она начиналась ( Суворов В.  Последняя Республика. С. 5–28, 45–47, 96). Теперь история повторилась… После этого его полное падение и смерть стали делом ближайшего будущего.

Что же именно случилось? Почему мы ничего не знаем об этом сегодня? Какие 78 городов собирались разрушить американцы в августе 1952 года? Отчего гибли японские шхуны и смывались волнами советские поселки на Дальнем Востоке? Кто за всем этим стоял? На эти и многие другие подобные вопросы автор пытается найти ответ в предлагаемой читателю книге.

И еще один вопрос. Что ждало бы Россию, победи в 1953 г. в борьбе за власть не Маленков и Хрущев, а Берия? Превращение страны в подобие Северной Кореи, как считает Л. Млечин? Или строительство «широкой социалистической демократии», как полагает С. Кремлев? Или просто демократизация, как можно подумать, прочитав некоторые книги того же автора? Или рыночные реформы китайского образца, как думают некоторые другие? А может быть, «истина лежит где-то посередине»?

О событиях того года (с лета 1952 до лета 1953 г.), во многом определивших исторические судьбы России как минимум на прошедшие с тех пор 60 лет, рассказывает эта книга.

Съезд победителей, который не состоялся? (Вместо предисловия)

5 октября 1952 г. открылся XIX съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) (ВКП(б)), в ходе которого эта партия получила то имя, которое и сохраняла до самого своего конца – Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС). Мы еще поговорим о возможных причинах такого переименования, вернее, о связанных с этим переименованием намеченных радикальных переменах. Пока же обратим внимание на проблемы проведения съезда как такового и на проблемы руководства.

Партийный съезд в СССР не созывался с 1939 г. (правда, в начале 1941 г. имела место XVIII – и до «перестройки» последняя – партийная конференция ), и есть серьезные основания думать, что Сталин и не планировал созывать партийный съезд до завершения новой Большой чистки, намечавшейся им, что тоже можно с большой долей вероятности предполагать, уже на 1953–1954 годы, подобно тому, как и предыдущий, XVIII съезд был созван только по завершении Большого террора.

Но плану Сталина, как утверждает А. Авторханов, был противопоставлен план Берия и Маленкова, по которому предполагалось собрать августовский (1952 г.) Пленум ЦК ВКП(б) и назначить на нем время проведения XIX съезда партии. В конечном счете, именно так и было сделано ( Авторханов А.Г . Загадка смерти Сталина // Библиотека детектива, героики и приключений в 10 томах. М. – СПб., 1992. Т. 5. С. 64–65).

В связи с этим утверждением Авторханова, однако, возникает множество вопросов. Прежде всего, как Сталин вообще позволил собрать съезд вопреки своей воле? Есть серьезные основания думать, что на XIX съезде статус вождя народов был изрядно понижен. На октябрьском (1952 г.) Пленуме ЦК КПСС (созванном через два дня после завершения XIX съезда) Сталин просился в отставку с поста лидера партии (Первого секретаря, каковой пост сменил упраздненную XIX съездом должность Генерального секретаря). А. Авторханов уверяет нас, что Пленум принял эту отставку, и Сталин стал из Первого просто секретарем ЦК, а Первым стал Маленков (там же, с. 80). Однако речь-то идет о времени до съезда! Надо полагать, в августе 1952 г. (а тем более раньше) Сталин был согласен с идеей проведения съезда.

Почему же Сталин дал свое согласие на это мероприятие до проведения нового Большого террора? Рассчитывал, что он и без новой Чистки сумеет всех победить, как побеждал ранее? Но тогда почему он отказался, как считает тот же А. Авторханов, делать доклад на съезде, каковой пришлось взять на себя Г.М. Маленкову? Причем по поводу сталинского отказа от доклада сведения Авторханова подтверждает источник из диаметрально противоположного лагеря – дневники Л.П. Берия с комментариями Сергея Кремлева.

Так вот, из дневника Берия явствует: то, что докладчиком будет Маленков, известно было минимум за неделю до открытия съезда, 28 сентября 1952 г. В этот день Лаврентий Павлович делает в дневнике запись: «Доклад на съезд почти готов. Основной доклад будет делать Георгий (Маленков. – В. К .). Будут большие изменения». Правда, далее добавляется, что доклад «обсуждается с Кобой» ( Берия Л.П. С атомной бомбой мы живем! Дневник с комментариями С. Кремлева (1946–1953). М., 2011. С. 159), однако из текста непонятно: что это было за «обсуждение». В какой форме оно проходило? И остался ли Сталин этим обсуждением доволен? А если он остался недоволен, то почему стерпел?

А основания для недовольства у «вождя народов», судя по всему, были. Достаточно сказать, что Берия в выступлении на съезде (именно его речь была самой продолжительной) поставил «партию» впереди «Сталина» («партия, руководимая товарищем Сталиным» – по тем временам ересь неслыханная) («Правда». 1952. 9 окт.).

Далее, Берия не осудил (просто не упомянул) репрессированных в 1951–1952 гг. грузинских партийных деятелей, а из трех угрожающих СССР националистических опасностей на первое место поставил опасность «великодержавного шовинизма» (о которой в позднесталинском СССР упоминать было просто неприлично), на второе – «буржуазного национализма» (со стороны национальных республик СССР) и лишь на третье – «интернационального космополитизма» (от которого, согласно последним сталинским установкам на тот момент, было чуть ли не все зло на планете).

Кроме того, Съезд отверг предложенный вновь назначенными после чистки новыми руководителями Грузии первый параграф Устава КПСС, слова о том, что партия «создана великими Лениным и Сталиным». И после всего этого Лаврентий Павлович (есть основания полагать, что и последнее «крамольное» деяние было осуществлено не без его подачи) тем не менее в списках «вождей» (в то время перечень партийных руководителей печатали в газетах не в алфавитном порядке, как повелось в более поздние времена, а в порядке их значимости на данный момент в партийной иерархии) поднялся с пятого места в начале съезда (см. протокол утреннего заседания съезда от 6 октября 1952 г.) на третье к концу его («Правда». 1952. 15 октября).

Уж совсем непонятно, как Сталин стерпел, что открывать съезд будет Молотов, а закрывать – Ворошилов (на обоих своих верных соратников – с Микояном вкупе – он, как мы вскоре увидим, сразу после съезда страшно «наехал», не говоря уже о том, что их жены-еврейки уже были репрессированы!). Остается согласиться с А. Авторхановым, что все это было вопреки воле Сталина.

Если без эвфемизмов, то Сталина на этом съезде «опустили» на уровень 25-летней давности, когда он был лишь «первым среди равных» и ему приходилось бороться за высшую, а потом за абсолютную власть с многочисленными оппозициями. И вот теперь – начинай все сначала на восьмом десятке! Понятно, положение Сталина теперь было намного крепче, чем тогда: его авторитет позволял ему и в таком положении быть страшным и наносить по своим врагам удары огромной силы, но абсолютным диктатором он более не был. Но тогда опять-таки непонятно, как он согласился на проведение съезда до Большой чистки, не имея уверенности в его благоприятном исходе?

Остается предположить, что на тот момент, в который принималось решение о проведении съезда (август, а может быть, и июль 1952 г. – тот же Л.П. Берия, например, уже 15 июля 1952 г. знает, что «в этом году… проведем Съезд» ( Берия Л.П . С атомной бомбой мы живем! С. 155), Сталин уверенность в его благоприятном исходе имел, однако за прошедшие от решения о проведении съезда до самого его проведения неполные два (или три?) месяца что-то в стране или в мире (а может быть, и в стране, и в мире?) радикально изменилось.