Вениамин Кольковский - 1953. Ликвидация Сталина Страница 3

Напрашивается вывод: что-то случилось между тем мероприятием, на котором было решено проведение съезда (было ли это мероприятие августовским (1952 г.) Пленумом ЦК или чем-то другим), и 28 сентября 1952 г., когда Берия констатирует в своем дневнике, что доклад будет делать Маленков. Что же именно произошло? Предлагаемая читателю книга – попытка ответить на этот вопрос.

Наконец, интересно и то, какие альтернативы открылись перед страной после всех драматических, а порой и трагических событий осени 1952 – лета 1953 гг., накануне и вскоре после смерти Сталина. Самое интересное – это то, какой выбор предлагала нашей стране История в виде Л.П. Берия, не ограничься его руководство страной пресловутыми «ста (вернее – 113) днями».

Понятно, мне далеко не все известно, поэтому немалое количество деталей придется логически домысливать на основании известных фактов, изложенных в литературе. Исходя из этого будут описаны возможные диалоги между личностями историческими и действия (и само существование) некоторых личностей, которым в историю войти не довелось…

Глава 1 Мирная передышка и оружие

Еще не кончилась Вторая мировая война, а в ближайшем окружении Сталина, которое, как и он сам, о чем многие авторы из лагеря Виктора Суворова и не только уже неоднократно писали, не считало такой исход войны (по которому СССР осталась лишь меньшая и худшая половина Европы и кое-что в Азии) победой, и уже намечались планы новой войны. Так, еще с «доперестроечных» времен весьма широко распространилась точка зрения о том, что уже зимой и весной 1944–1945 гг. в окружении Сталина обсуждался вопрос о нападении сразу после капитуляции Германии на вчерашних союзников и о захвате всей Европы.

Вот и Берия в своем дневнике 1 января 1945 г. пишет: «Для меня война не кончается и уже никогда не закончится. Второй такой не выдержу, а какая-то все равно будет» ( Берия Л.П. Второй войны я не выдержу. Дневник с комментариями С. Кремлева [1941–1945]. С. 185). Какая же это должна была быть война и за что? И главное – с кем?

Ответ на этот вопрос помогает найти другая запись из того же дневника, сделанная в конце марта 1945 г.: «Вопрос проливов (черноморских. – В. К .). Это спор с Турцией. И Коба не знает, можно ли будет удержать Иран (имеется в виду северная половина этой страны, занятая советскими войсками еще в августе – сентябре 1941 г. – В. К .)?.. Дальше Китай. Там тоже теперь по-другому будет… С Японией надо воевать (в скобках заметим: в дневниковых записях – ни слова о каких-либо проявлениях враждебности со стороны Японии, да и не до этого ей в марте 1945 г. было. – В. К. )… Финляндию тоже отдавать нельзя…» (Там же. С. 193).

Итак, не считая государств Восточной Европы, речь как минимум о пяти странах (точнее, о четырех континентальных и одной островной – Японии); совместно с Восточной Европой указанные страны составляют практически все сухопутное окружение СССР. Но дело даже не в этом.

Если Восточная Европа и Финляндия достались СССР как «трофей» в ходе Второй мировой войны, а на получение хотя бы части Японии по состоянию на весну 1945 г. можно было надеяться, приняв участие в завершающих операциях войны на Тихом океане (о чем еще в ноябре 1943 г. в Тегеране, а окончательно в феврале 1945 г. в Ялте была достигнута договоренность – и в самом деле, попытку захватить остров Хоккайдо Сталин предпринял), то «решение вопросов о проливах» с Турцией и особенно проблема «удержания» Северного Ирана неминуемо означали конфронтацию с США и Британией, учитывая рост влияния последних в этих странах начиная с 1942–1943 гг.

С Китаем пока сохранялась неопределенность, но и там уже можно было вслед за Берия повторить, что «там тоже теперь по-другому будет». Уже в конце 1945 – начале 1946 г., как пишет в своих мемуарах бывший советский дипломат, много времени проработавший в Китае, «правительство /Чан Кайши/ понимало, что оно не может полагаться целиком на экономические связи с США (при восстановлении разрушенной войной экономики страны . – В. К. ) по политическим соображениям – это вызвало бы неблагоприятную для Китая реакцию со стороны Советского Союза» ( Ледовский А.М. СССР и Сталин в судьбах Китая. М., 1999. С. 8). Кстати, интересно, а почему это суверенный Китай не может сам решать, на чью помощь ему при восстановлении экономики опираться? Только потому, что советские войска в Китае появились раньше американских – в августе 1945 г., а в Синьцзяне так вообще с 1930-х гг., тогда как первые американские воинские контингенты высадились в Таку (близ Тяньцзиня) только 30 сентября 1945 г. ( Астафьев Г.В . Интервенция США в Китае. 1945–1949. М., 1985. С. 36)?

Но о Китае речь впереди. Пока отметим некоторые другие внешнеполитические шаги СССР. Например, уже в июне 1945 г. СССР начал реализовывать те планы, о которых 25 марта пишет Берия в дневнике – он потребовал от Турции вернуть Карс и Ардаган (отошедшие к ней в 1921 г.) и пересмотреть конвенцию о Черноморских проливах. А еще до того, 19 марта, Советский Союз в одностороннем порядке денонсировал договор о дружбе и ненападении от 17 декабря 1925 г. как «не соответствующий новой обстановке и нуждающийся в серьезных улучшениях» ( Закорецкий К . Третья мировая война Сталина. М., 2009. С. 36). 7 августа 1946 г. советское требование к Турции о пересмотре режима Проливов было повторено (там же, с. 329). С целью получить законное право на проход через Проливы без разрешения Турции СССР на Парижской мирной конференции (июнь 1946 – февраль 1947 гг.), посвященной выработке мирного договора с бывшими союзниками нацистской Германии, советская сторона предъявила претензии на бывшую итальянскую колонию Ливию. Лишь 12 декабря 1946 г. СССР отказался от территориальных притязаний на эту страну (Там же, с. 326).

Но история показывает, что подобные претензии надо чем-то подкреплять, лучше всего – военной силой. А между тем Советская Армия с момента окончания Второй мировой войны (и даже чуть раньше – с июля 1945 г.) до 1948 г. непрерывно сокращалась. Однако о численности армии мы еще скажем, а пока отметим: зато делалось много чего диаметрально противоположного в области вооружений. Так, 19 января 1946 г., то есть после окончания войны и вроде как бы наступления мира, в СССР создан Наркомат (вскоре переименованный, как и другие наркоматы, в Министерство) строительства военных и военно-морских предприятий ( Закорецкий К . Третья мировая… С. 326). Очевидно, немало их планировалось построить, раз целое министерство создали!

В феврале того же 1946 г. Балтийский флот СССР первым был разделен на два – 4-й и 8-й, причем порядковые номера (у СССР тогда было всего четыре флота) говорят о том, что и остальные три флота вскоре постигнет та же участь; и в самом деле, скоро это было сделано. Так, в январе 1947 г. Тихоокеанский флот СССР разделен на 5-й и 7-й флоты (Там же, с. 35). Отметим, что столько флотов – восемь (семь под номерами плюс «Флот открытого моря») – было у США, у морской державы номер один, в разгар «холодной войны».

Тогда же, в феврале 1946 г., создан был (без выборов) «Временный Народный комитет Северной Кореи» во главе с капитаном Советской Армии Ким Ир Сеном. В августе того же года Коммунистическая партия Кореи объединилась с созданной в феврале Новой народной партией в Трудовую партию Кореи (ТПК; так правящая и единственная партия КНДР называется и сейчас). В феврале 1948 г., то есть до официального провозглашения нового корейского государства как на Юге, так и на Севере Кореи, на Севере была создана Корейская народная армия (КНА). А вскоре, в марте, в Северной Корее начала создаваться «революционная база для всей Кореи», могущая «стать оплотом всех революционных сил в Стране утренней свежести (так по-другому называется эта страна)». Аналогичные действия китайских коммунистов в Маньчжурии, приведшие в итоге к их победе по всему Китаю, напомним, в советской литературе так же определялись – «оплот всех революционных сил» ( Закорецкий К . Третья мировая… С. 145).

4–9 марта 1946 г. произошли выгодные для СССР перемены и в Финляндии – К. Маннергейма сменил просоветский политический деятель Ю.К. Паасикиви – это событие рассматривается как начало процесса, вошедшего в историю под именем «финляндизации». Суть его в том, что страна, попавшая в сферу влияния СССР, постепенно превращалась из многопартийной демократии в тоталитарное государство (через это прошла вся Восточная Европа). Только в отношении самой Финляндии советская номенклатура сделала этот переходный этап постоянным, чтобы не пугать раньше времени страны Западной Европы ( Восленский М.С . Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., 1991. С. 469).

В июле – августе 1946 г. был подписан договор СССР с Данией о торговле и мореплавании. Однако реальной целью этого договора, как считает К. Закорецкий, были Бельтские проливы для обеспечения свободного прохода советского военно-морского флота в Атлантику. 7 октября аналогичный договор СССР подписал со Швецией, а 27 декабря – с Норвегией ( Закорецкий К . Третья мировая… С. 323–324). 16 октября 1946 г. в СССР был утвержден план строительства океанских кораблей и подводных лодок до 1955 г. (там же. С. 406). Таким образом, готовились не только проливы (балтийские и черноморские, хотя с последними тогда так и не получилось…), готовилось и то, что через эти проливы предполагалось проводить!