Захар Прилепин - TERRA TARTARARA. Это касается лично меня

Захар Прилепин

TERRA TARTARARA. Это касается лично меня

От автора

Книга эссе «Terra Tartarara» сложилась неожиданно и странно.

Однажды, ну вот буквально на днях, я понял, что связка бурных и лохматых текстов, написанных в последние времена (и, как правило, на коленке, в режиме перманентного цейтнота), оказалась подчинена собственной внутренней логике — и все эти тексты едины. Несмотря на то что в одном речь идет о политике, в другом — о литературе, в пятом — об истории, в седьмом — о любви, в девятом — о путешествиях по миру, а в тринадцатом черт знает о чем.

В каком-то смысле «Terra Tartarara» — продолжение предыдущей книжки моих эссе «Я пришел из России». Там была собрана публицистика за все нулевые годы, вплоть до 2007-го. В этой — тексты только за один год, следующий. Но их получилось, во-первых, много, а во-вторых, объединяет ощущение, что та Россия (из которой я, как мне нравится думать, пришел) вот-вот обвалится на нас, а мы — обвалимся в нее, и будет это — Terra Tartarara. Земля Тартарара. В тартарары, в общем, обвалимся.

Ощущение это меня не покидало весь год, и я спешу им с вами поделиться.

Началось все с зарисовки «Милый мой Щелкунчик, дорогой мой Шелкопер», написанной в канун Нового года по предложению журнала «Glamour». Пародируя известную сказку Гофмана, я нарисовал ироническую фантазию на тему предстоящего кризиса в моей стране.

Началось с «Щелкунчика», а закончиться так и не смогло.

В этом смысле и нашумевшая переписка с банкиром Петром Авеном, и размышления о природе русского бунта («Снять черную ржавчинку, вскрыть белую грудочку…»), о Фиделе Кастро («Фидель — это поэзия»), о поэте Анатолии Мариенгофе, бурно приветствовавшем революцию 17-го года и красный террор, за что товарищи даже прозвали его «мясорубкой» («Великолепный Мариенгоф»), о смерти музыканта и революционера Егора Летова и тем более о наших современниках Эдуарде Лимонове и Александре Проханове — являются созвучными, крепко срифмованными.

Не говоря уже про навязчивые мои писания о подступившем к горлу кризисе в любой, наверное, сфере (дурацкое слово какое) нашей жизни: и в политике, и в экономике, и в российском кино, и в душе русского интеллигента, и в сердце русского человека как такового.

Написание книги этой, впрочем, никак не влияло в течение всего года на мое беспечное настроение; убежден, что не повлияет и на ваше.

Я искренне надеюсь, что все мои предсказания не сбудутся и все выводы — не верны.

(А они сбудутся. А они верны.)

TERRA TARTARARA

Все, как всегда, началось неожиданно. Спустя три дня уже никто не мог поверить, что всего этого не было еще неделю назад.

Неделю назад в стране Terre Tartarara выступал министр финансов и в очередной раз уверил всех, что ничего не случится. Неделю назад на первой полосе в прошлом оппозиционной газеты «Tomorrow» было опубликовано 116-е за минувший год интервью главного редактора с представителем главы госкомитета то ли по энергетике, то ли по кибернетике: в целом смысл и вопросов, и ответов интервью сводился к тому, что Empire № 5 уже вокруг нас и ее можно потрогать руками. Неделю назад телевидение было как телевидение, президент как президент, Мalakhov как Мalakhov, Sobchak как Sobchak, Мalakhov как Мalakhov.

Ничего не предвещало беды.

Были некоторые проблемы с бывшей колонией страны, землей Ukraine, там как-то постепенно, разгораясь понемногу, началась чуть ли не гражданская война, West против East. Но с другой стороны — разве это касалось страны Terra Tartarara? Напротив, чужие нелады стали, как поначалу казалось, отличным способом еще раз сплотиться вокруг власти в своей земле, где подобного кошмара, безусловно, никто никогда не допустит.

Нужно было, конечно же, что-то предпринимать, тем более что по всей стране неожиданно стали самоорганизовываться добровольческие пункты, которые легко переходили границу и терялись на просторах Ukraine.

Но все как-то ничего не предпринималось, тем более что внутренняя обстановка все-таки несколько раздражала.

Уже около полугода маленькие банки лопались один за другим, а большие уже устали их подъедать. По всей стране разорилось несколько тысяч малых и средних предприятий, которые не смогли взять вовремя нужные им кредиты и стремительно расстались сначала со своими работниками, потом со своими помещениями, затем с директорами и звучными юридическими именами. Большие банки сначала гарантированно выдавали вклады напуганному и недоверчивому населению в объеме до 700 тысяч, потом сумму снизили до 400 тысяч, потом — до 200.

Все это, впрочем, по-прежнему не имело никакого значения.

Больше всего нервничали граждане, имеющие хоть что-то, но они точно не хотели иметь дело с, так сказать, оппозицией. И, значит, ничего произойти не могло.

А те, кто, как и прежде, не имели ничего, смотрели на, так сказать, оппозицию с тем же удивлением, как мужики и мальчишки, зависшие на заборах и деревьях, смотрели в свое время на riot of decembrist.

Оппозиция, как и прежде, щетинилась и повышала голос, но это было немое кино. Тут и не такое не замечали.

К примеру, где-то в районе Caucasus, кажется, в Ingush Republic, уже несколько месяцев шла небольшая позиционная война, имели место захваты заложников и убийства первых административных лиц.

Но и это, знаете, не имело никакого значения.

Равно как и новый виток передела собственности в портовом городе St. Petersburg, связанный с очередной сменой местной власти.

Равно как и недавний случай у границы с государством China, где было вырезано несколько деревень. На главной площади страны, в Большой Башне, минуту подумали, что, может, стоит заявить ноту протеста по этому поводу, но так как никто в мире ничего не заметил, решили тоже ничего не замечать. И не заметили. Быстро отвлеклись на иные заботы, их было много — беда с этими офшорами.

…Да и какой смысл в этих деревнях, есть они, нету их…

Здесь вообще мало что имело значение ровно до того момента, когда нежданно, в одну секунду, значение стало иметь все, в том числе и не имевшее его в принципе. Разом обвалились все смыслы, и все люди предстали голыми.

А началось так, по глупости.

Губернатор области N, крайне встревоженный происходящими в его личной карьере событиями, проснулся больной, раздраженный и даже раздавленный. Его, это уже было точно известно, не переназначили на новый срок. Вчера он был на приеме в Большой Башне и, посекундно задыхаясь, пытался доказать, что с его уходом регион обвалится и рассыплется, экономика остановится, а элиты рассеются. Его молча выслушали и не ответили ни слова.

Пора было вставать и уходить.

Губернатор встал, лобастый, лысый и потный, и еще секунду стоял, дерзнув смотреть самому главному человеку в державе прямо в глаза.

— Вас услышали, — сказал самый главный, не отводя взгляда, и губернатор почувствовал, что его жизненный путь завершен и он ничего уже не успеет, ничего уже не сможет, никому уже не нужен.

— Да что вы услышали… — в сердцах сказал он, разворачиваясь к дверям, и уже на букве «ш» в слове «услышали» начал седеть корнями волос от ненароком вырвавшейся оплошной и нелепой фразы. На выходе он оглянулся быстрым, взмыленным кабаньим взглядом, надеясь, что никто не понял сказанного им, но по первозданной брезгливости лица главного, уже выговаривавшего что-то секретарю, все стало окончательно ясно.

Утром губернатор пришел на работу с жуткой головной болью и тут же был огорошен своим собственным ставленником и крепким другом, начальником местного MVD, потребовавшим срочной встречи и с порога доложившим о шумных беспорядках в кварталах проживания выходцев с Caucasus.

— В чем проблема? — прохрипел губернатор, сжимая голову и потряхивая ей, в детском ожидании, что произошедшее вчера окажется все-таки сном.

— Выходцы с Caucasus утверждают, что милиция убила их человека. Это был очень важный человек. Муфтий.

— Кто?!

— Mufti.

— Кто убил, я спрашиваю? — прорычал губернатор.

— Наши опера. Вчера. В кафе на рынке, — скороговоркой ответил глава MVD. — Но это пока закрытая информация.

Губернатор сжал голову еще раз, так, что показалось, хрустнула черепная коробка.

— Это не сон, — сказал губернатор. Начальник MVD вскинул умные глаза, понял, что фраза его не касается, и сделал вид, что ничего не расслышал.

— Сядь, — попросил губернатор. — Давай-ка выпьем, — и вызвал секретаря.

Принесли коньяк, включили огромный телевизор, размещавшийся напротив губернаторского кресла, закрытый в обычное время специальной панелью. Сразу угодили в новости. В Ingush Republic вчера ночью была попытка штурмовать здания MVD и республиканской управы. Властью был открыт огонь на поражение, погибли люди.

Следом шел комментарий второго лица в государстве, который привычно и жестко говорил о необходимости соблюдения конституционного порядка и недвусмысленно выразил поддержку руководству Ingush Republic. Видимо, ему больше ничего не оставалось делать: а кого еще было поддерживать там, в конце концов.