Дмитрий Соколов - Газовые душегубки: сделано в СССР

Подобно печам Освенцима, смертным оврагам Бабьего яра, безмолвным пепелищам Хатыни автомобили-душегубки являются одним из многочисленных символов преступлений нацистов, совершенных во время Второй мировой войны. Эти злодеяния преданы международной огласке, а их идеологи и непосредственные творцы, в большинстве своем, получили заслуженное возмездие.

В отличие от гитлеровских, советские преступления до настоящего времени таковыми не просто не признаны, но и имеют массу защитников, оправдывающих ужасы ленинско-сталинского террора «высокими достижениями» позднейшего времени.

Между тем, человеконенавистничество и дикость большевистской системы не просто предвосхитили на целые десятилетия безумства и зверства германских национал-социалистов, но и в дальнейшем послужили наглядным примером для левоэкстремистских режимов в странах Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки. В деле массового уничтожения своих потенциальных, реальных и мнимых врагов советский коммунизм испробовал все возможные средства и способы. Так, задолго до прихода Гитлера к власти и организации нацистами первых «лагерей смерти», подобные «учреждения» исправно функционировали на Севере России. А создал их известный своей изуверской жестокостью первый руководитель Особого отдела ВЧК, соратник Дзержинского, Михаил Сергеевич Кедров.

География и хронология советских преступлений обширны. Начиная с 1918 г. и по меньшей мере до самой смерти Сталина в марте 1953 г. пространство «шестой части суши» было покрыто сетью узилищ, застенков и боен. Соловки, Холмогоры, Багреевка, Левашовская пустошь, Бутовский полигон, Куропаты, Быковня, Сандармох — вот только наиболее известные названия всероссийских Голгоф.

И было бы странно, что, обладая столь внушительным палаческим опытом, советские коммунисты хотя бы на уровне «самодеятельности» не попытались опробовать различные способы умерщвления. Включая и те, которые до настоящего времени считаются исключительной «прерогативой» нацистов.

Одним из подобных примеров своеобразного «первенства» советских коммунистов в деле организации процесса уничтожения их потенциальных, реальных и мнимых противников, является использование удушающих газов.

Первые случаи применения большевиками отравляющих веществ относятся к периоду Гражданской войны. Наиболее известный эпизод: подавление восстания в Тамбовской губернии в 1920-1921 гг. Оперативно-секретный приказ №0116 от 12 июня 1921 г., выпущенный за подписью командующего войсками Тамбовской губернии Михаила Тухачевского и начальника штаба войск Генштаба Николая Какурина с целью «немедленной очистки лесов» от повстанцев, предписывал применять ядовитые газы, точно при этом рассчитав, чтобы «облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось».

Сохранились и донесения непосредственных исполнителей этого приказа. Так, в рапорте начальника отдела Заволжского дивизиона от 20 августа 1921 г. сообщалось об израсходовании при операции в районе озера Рамза 130 шрапнельных, 69 фугасных и 79 химических снарядов. В донесении от 23 августа 1921 г. командир Белгородских артиллерийских курсов Нечаев докладывал, что во время обстрела острова, на котором располагалась одна из баз партизан, его дивизионом были выпущены 65 шрапнельных снарядов, 49 фугасных и 50 химических снарядов.

Таким образом, Советская Россия стала первым в истории XX в. государством, применившим химическое оружие против собственного народа.

Другой известный пример применения большевиками удушающих газов относится к более позднему времени — периоду «Большого террора» 1937-1938 гг. (называемого также «ежовщиной»). В рамках исполнения оперативного приказа наркома НКВД Николая Ежова №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», утвержденного Политбюро 31 июля 1937 г., сотрудники советских карательных органов произвели внезапные аресты, ликвидацию и высылку сотен тысяч людей.

Приведением в исполнение смертных приговоров занимались особые оперативные группы во главе с чекистами-начальниками. Во всех регионах страны устраивались специальные полигоны для массового уничтожения «врагов народа» и их последующего захоронения. Ввиду большого количества смертников и дабы уложиться в отведенные сроки, занятые в расстрелах сотрудники «органов» проявляли большую «изобретательность».

Для экономии патронов и времени использовались самые разнообразные методы. На Дальнем Востоке приговоренных к смерти топили в море; в некоторых областях Украины рубили топорами; в Новосибирской области душили. Но наиболее «продвинутыми» оказались московские энкваведисты, опробовав метод убийства людей посредством удушения отравляющим газом.

Автором данной идеи стал начальник административно-хозяйственного отдела (АХО) УНКВД по Московской области Исай Давидович Берг. Лейтенант госбезопасности, член ВКП (б) с 1930 г., он исполнял решения «тройки» УНКВД по Московской области: возил на расстрелы. Но после того, как общее число осужденных на расстрел в Москве стало переваливать за 300 человек в день, справиться с таким обилием смертников палачам стало уже невозможно.

Берг предложил собственный способ решения этой проблемы. С его участием были созданы автомашины, так называемые душегубки. Они маскировались под хлебные фургоны. В среднем в них вмещались 20 — 30, а иногда и 50 человек. Сконструированы они были таким образом: внутрь фургона поворачивалась выхлопная труба, и по пути следования к месту исполнения приговора люди отравлялись газом. Прежде чем бросить в машину, приговоренных к расстрелу арестованных раздевали догола, связывали, затыкали рот. Таким образом, по прибытии на место казни расстрельной команде оставалось только выгрузить трупы для погребения в заранее приготовленных рвах.

Не все обреченные умирали от удушения угарным газом в пути; некоторые (очевидно, самые крепкие) при такой системе оказывались в полубессознательном состоянии. Но воля этих людей была подавлена, и они принимали смерть как избавление от мучений.

Нынешними защитниками «светлого образа» сталинщины этот факт применения удушающих газов во время «ежовщины» решительно отрицается. Высказывается мнение, что, если гитлеровцы факты применения душегубок документировали, а НКВД – нет – «ничего этого не было, потому что не могло быть».

Такую аргументацию никак нельзя назвать обоснованной. По той причине, что в нацистской Германии использование автомобилей-душегубок санкционировалось на самом высоком уровне, в то время как в сталинском СССР убийства людей посредством отравляющих газов являлись «инициативой» чекистов, непосредственно занятых исполнением приговоров.

То есть, советские душегубки представляли собой своеобразное «ноу-хау», импровизацию с целью облегчить уничтожение приговоренных к смерти людей. Понятно, что в этом случае единственными документальными источниками информации будут признательные показания — и то лишь в том случае, если такой сотрудник советских карательных органов впоследствии репрессировался. Именно так был зафиксирован факт применения автомобилей-душегубок на Бутовском полигоне.

Уместно в этой связи привести мнение известного историка советских органов государственной безопасности и политических репрессий в Сибири, Алексея Георгиевича Теплякова, считающего, что показания в следственном деле И.Д. Берга «вполне основательны, поскольку придумывать такие подробности было бы сильно затруднительно. Тем и бьют архивные факты, что за ними и вымысел не угонится». (Выделено мной – Д.С.) (Письмо Теплякова А.Г. от 14 мая 2011. // Личный архив автора).

Считается, тем не менее, что этот эпизод применения удушающих газов является единственным в своем роде, а потому дающим повод для скепсиса.

Но, как показывает анализ ряда воспоминаний, практика удушения приговоренных в специально приспособленных для этого автозаках получила определенное распространение и за пределами советской столицы. Один такой эпизод, имевший место в Иваново во время «ежовщины» в отношении группы высокопоставленных партийных работников, объявленных «врагами народа», приводит автор сенсационных по своей откровенности мемуаров «НКВД изнутри. Записки чекиста», Михаил Павлович Шрейдер.

После оглашения приговора осужденным раздали по четвертушке бумаги и предложили написать прошения о помиловании. Так, во избежание возможных эксцессов, обреченным на смерть вселяли призрачную надежду, что для них еще ничего не закончено, и сейчас их повезут обратно в тюрьму.

Но через несколько часов автор воспоминаний «узнал от одного из сотрудников, сопровождавших эту группу осужденных на расстрел, что приговор уже приведен в исполнение. Причем он рассказывал, что, когда закрытая автомашина прибыла к месту расстрела, всех осужденных вытаскивали из машин чуть ли не в бессознательном состоянии. По дороге они были одурманены и почти отравлены выхлопными газами, специально отведенными по спецпроводу в закрытый кузов грузовика» . (Выделено мной – Д.С.) (Шрейдер М.П. НКВД изнутри: Записки чекиста. — М.: Возвращение, 1995. – с.78)