Валентин Катасонов - От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному Капитализму Страница 10

Остальные провинции уплачивали как прямые, так и косвенные налоги. Для свободных городов на их территориях исключений почти не делалось (лишь несколько городов имели налоговый иммунитет). По данным Моммзена, в Сицилии и Сардинии прямые налоги представляли собой десятую часть урожая зерна и плодов (винограда, маслин и др.) и денежный сбор с пастбищ. В Македонии, Ахайе, Кирене, в большей части Африки, в Испании и со времен Суллы также в Азии прямые налоги состояли из определенной заранее денежной суммы (stipendium, tributum), которую каждая отдельная община должна была ежегодно уплачивать Риму. Для всей Македонии, например, эта сумма была установлена в 600 тыс. денариев. Такие налоги распределялись между членами общин на основе общих правил, устанавливаемых римским правительством.

Косвенные налоги в те времена — прежде всего таможенные пошлины, а также сборы за проезд (дорожные, мостовые, канальные). Римские торговцы согласно договорам с провинциями, как правило, освобождались от уплаты таможенных пошлин при ввозе своих товаров в эти провинции. Пошлины, собираемые в покровительствуемых (союзных) государствах, в казну Рима не шли. В остальных провинциях — шли в Рим; следовательно, они представляли собой римские таможенные округа.

Сбор как прямых, так особенно и косвенных налогов осуществлялся с помощью частных откупщиков. В Риме право на сбор налогов покупали крупные откупщики, внося сразу всю годовую сумму налогов в казну. Затем они передавали (также за плату) право собирать налоги в провинциях местным откупщикам. О системе откупов у нас еще будет разговор ниже.

Помимо регулярных налогов в пользу Рима время от времени могли осуществляться средства реквизиции. Это изъятие имущества в провинциях преимущественно для снабжения римских войск на местах. Римское государство, в принципе, брало на себя обеспечение войск всем необходимым: оплату жалованья солдат и их начальников, снабжение продовольствием и другими предметами. Правда, в случае необходимости население должно было предоставлять войскам помещения для ночлега, дрова, продукты, сено и т.д. Военачальники могли даже требовать у местного населения рабов и деньги. Подобные реквизиции рассматривались как операции купли-продажи или займа, поскольку позднее предполагалась денежная компенсация за реквизированное имущество из казны. Однако зачастую такие операции не были справедливыми и добровольными сделками. Цены по таким операциям определяли римские военачальники и чиновники, а задержки в денежных компенсациях были длительными. Моммзен считает, что реквизиции — одна из наиболее тяжелых для местного населения форм обременения со стороны Рима. Римские власти пытались навести порядок в сфере реквизиций, однако эффективность этих мер была не высока. Некоторые реквизиции носили характер наказаний и никаким компенсациям не подлежали. Как отмечает Моммзен, в 83/84 г. до н.э. Сулла заставил жителей Малой Азии, правда, чрезвычайно провинившихся перед Римом, уплачивать каждому помещенному у них на постой солдату жалованье в 40-кратном размере (по 16 денариев в день), а каждому центуриону — в 75-кратном размере.

Еще одно обременение со стороны Рима — различные повинности городских общин. Речь идет о затратах на ремонт гражданских зданий и вообще все гражданские расходы на местах, которые осуществлялись из городских бюджетов. Но часть этих затрат была связана с обслуживанием римских войск. Это затраты на строительство и ремонт военных дорог вне Италии, расходы на содержание флота в неиталийских морях и т.д.

Городские общины финансировали содержание своих ополчений (если такие ополчения допускались Римом). Однако Рим все чаще стал пользоваться услугами таких ополчений для решения своих военных задач за пределами тех городов и провинций, где эти ополчения были сформированы. Моммзен отмечает, что фракийцы, например, перебрасывались в Африку, африканцы — в Италию и т.д. Фактически Рим даже стал поощрять создание в провинциях ополчений (за счет местных бюджетов) для того, чтобы потом использовать это «пушечное мясо» в своих военных операциях. Раньше провинции терпели бремя римских налогов, поскольку Рим брал на себя все военные расходы и обеспечивал военную безопасность провинций («военный зонтик»). Так что созданная Римом система налогообложения имела хоть какое-то оправдание. Но система стала выглядеть совершенно несправедливой, когда провинциям было навязано участие в военных операциях за пределами их границ: к финансовой повинности добавилась повинность военная. Изучая историю взаимоотношений метрополии и провинций в Римской империи, невольно проводишь параллели с сегодняшним днем. Взять ту же «военную повинность» провинций Римской империи. Сегодня Соединенные Штаты (аналог Римской метрополии) в рамках НАТО заставляют своих союзников участвовать в военных операциях, задуманных Вашингтоном, в самых разных точках земного шара. США не стесняются в таких операциях использовать «пушечное мясо» не только из стран-членов НАТО, но даже бывших социалистических стран. За примерами далеко ходить не надо: это и операция по фактической оккупации Ирака, и военные действия «международных сил» в Афганистане, и т.п.

Моммзен и другие историки отмечают, что в целом налоговое бремя Рима, возлагаемое на провинции, было достаточно умеренным. Величина этих налогов определялась таким образом, чтобы покрывать военные расходы Рима. Римская казна была предназначена, прежде всего, для военных целей. Рим постоянно подчеркивал, что это не казна Италии, а союзная военная казна территорий и городов, объединившихся под эгидой Рима. В Римском Сенате (а в эпоху империи и из уст императоров) регулярно звучали слова, смысл которых сводился к следующему: не следует извлекать материальных выгод из политической и военной гегемонии; эта гегемония носит «бескорыстный характер». Известный римский оратор Цицерон любил приводить слова Сципиона Эмилиана: «Не подобает римской нации одновременно повелевать другими народами и быть их мытарем».

Формально Рим придерживался этих установок. Но именно формально. В той части, которая относилась к налогам. Как отмечает Моммзен, денежные поступления в казну Рима из провинций до 63 г. до н.э. составляли примерно 200 млн. сестерциев (в расчет не принимаются десятинные сборы натурой). Для сравнения: доходы царя Египта, которые он в те годы извлекал из своих владений и от пошлин по внешней торговле, составляли около 300 млн. сестерциев.

Однако налоги были «верхней частью айсберга»; фактическое бремя, которое несли провинции Рима, было крайне тяжелым. Мы уже отметили, что это бремя складывалось не только из налогов, но также всевозможных реквизиций и повинностей союзных и зависимых территорий и городов.

Бремя еще больше усиливалось в связи с тем, что провинции подвергались ограблению со стороны налоговых откупщиков, римских чиновников, а также ростовщиков. Это были различные формы коррупции и так называемого «бизнеса» (нередко откровенно криминального).

1.6. Ростовщический капитализм

Вернемся к выяснению природы раннего, римского, капитализма. Каутский видит в Древнем Риме зачатки многих форм капитализма, которые получили свое развитие в новой истории. Однако первой его формой (как с хронологической точки зрения, так и с точки зрения значимости) он считает ростовщичество: «… ростовщичество представляет первую форму капиталистической эксплуатации»[52]. Важно подчеркнуть, что данный вид эксплуатации осуществляется не в сфере производства, а в сфере обращения. Очевидно, что для того чтобы ростовщическая эксплуатация «заработала», нужно хотя бы минимальное развитие в обществе товарно-денежных отношений. Как только в Древнем Риме стали складываться товарно-денежные отношения, так сразу же возникла и ростовщическая эксплуатация[53]. По этой причине Каутский (как и ряд других авторов) называет строй Древнего Рима ростовщическим капитализмом.

От чиновного клана постепенно «отпочковался» класс так называемых «всадников» — людей, которые специализировались в основном на денежных и торговых операциях (причем первоначально — от имени и в интересах государства). Другое их название — «эквиты» (лат. equites, от лат. equus — конь).

Это была финансовая олигархия Древнего Рима. Всадники появились в эпоху республики (III в. до н.э.). Существовал имущественный ценз для этого сословия. Например, в начале II в. до н.э. для включения в сословие всадников требовалось имущество не менее 400 тыс. сестерциев. Сословие всадников стояло ступенькой ниже сословия аристократов, или «нобилей». Будучи не менее богатыми, чем «нобили», всадники постоянно боролись за «равноправие» в политической области. Их позиция весьма усилилась в имперскую эпоху (несмотря на попытки некоторых аристократов и императоров ограничить ее политическое и финансовое влияние). С конца I в. до н.э. (со времени императора Августа) звание всадника стало передаваться по наследству. С I в. н. э. из всадников стал комплектоваться командный состав армии; они стали занимать ключевые должности по управлению провинциями (префекты, прокураторы и т.д.). В начале III в. н.э. впервые императором стал представитель всадников — Макрин (217-218). В это время различия между всадниками как финансовой олигархией и сенаторами как земельной (политической) олигархией уже практически стерлось. Среди всадников (особенно в поздний период истории Древнего Рима) встречались известные политики, писатели и даже философы. Например, философ Сенека (4 г. до н.э. — 65 г. н.э.), который благодаря ростовщическим операциям накопил состояние в 300 млн. сестерциев. Сословие всадников просуществовало до правления императора Константина Великого (306—337), при котором большая часть всадников была переведена в разряд сенаторов.