Сергей Кремлёв - Дневники Берии — не фальшивка! Новые доказательства Страница 10

А так я лишь испытываю удовлетворение от того, что масштабы той эпохи порой подвигают даже деятелей этой «эпохи» на подобные точные метафоры.

Я позже вернусь к теме эпохи и её отражения в трудах современных историков и «историков», а пока, оставаясь в рамках ответа непосредственно своему рецензенту, перейду к анализу выводов статьи профессора Козлова.

Впрочем, перед этим — пара вводных слов-.

Как я уже не раз отмечал, до того как взяться за работу по подготовке материалов Л. П. Берии к печати всерьёз, я провёл некий предварительный анализ текста дневников, в том числе и его информационной структуры. Профессор же Козлов дополнил анализ, и я за это, но только за это, ему искренне благодарен.

Профессор Козлов чётко выделил в тексте три основных структурных информационных пласта, якобы принципиально отличающихся друг от друга, и дал им оценку. Но какую!

Он пишет:

«Таким образом, «Личный дневник» Берии представляет собой компиляцию трех пластов информации:

1) документальных свидетельств подлинных и достоверных документальных исторических источников;

2) документальных свидетельств, представляющих собой попытку фальсификатора реконструировать некоторые события, невнятно, а то и вовсе не отраженных в подлинных и достоверных документальных исторических источниках, т. е. создать некую гипотетическую модель действительно произошедшего в прошлом, которой фальсификатор придает достоверность, облекая ее в записи бериевского «дневника» и

3) полностью сфальсифицированные записи, касающиеся якобы бериевских оценок происходящего, его намерений, действий, черт характера».

Приняв структуру выводов профессора Козлова, можно сказать, во-первых, следующее:

1. Мой оппонент не опровергает, по крайней мере в значительной части, того факта, что вытекающий из текста дневников образ Берии как «динамо-машины, готовой после смерти Сталина раскрутить СССР в благополучное будущее», подтверждается «целым пластом» документальных свидетельств подлинных и достоверных документальных исторических источников.

И это уже прогресс по сравнению с образом Берии как «палача» и «провокатора».

2. Мой оппонент не опровергает, по крайней мере в значительной части, и того факта, что положительный облик Берии, вытекающий из его дневников, косвенно подтверждается также теми данными, которые пусть и не всегда внятно, но отражены тоже в подлинных и достоверных документальных источниках.

И это тоже неплохо.

3. Наконец, оценим последний «пласт» информации, который мой оппонент определяет как «полностью сфальсифицированные записи, касающиеся якобы бериевских оценок происходящего, его намерений, действий, черт характера».

Но ведь для того, чтобы иметь основания определять ту или иную информацию как фальсификат, надо бы привести тому убедительные доказательства, не так ли? Те честные люди, которые знают, что поляков в Катыни расстреляли немцы в 1941 году, приводят тому множество доказательств. Также фактами подтверждается и то, что якобы катынские документы из некой «Особой папки ЦК КПСС» — фальшивка. Фальсификаторы же как истории, так и документов просто уверяют нас, что правы они. Пользуясь словарём профессора Козлова, они предлагают нам поверить в подлинность расстрела поляков «палачами из НКВД» в 1940 году.

Именно так поступает и профессор Козлов, ставя под сомнение подлинность дневников Берии. Он утверждает, что они подложны, однако ни одного фактического доказательства в подтверждение своей оценки не приводит. Все его рассуждения носят умозрительный характер и основываются на логических и психологических «доводах» весьма сомнительной убедительности.

Что может быть расценено как достоверное и убедительное доказательство той или иной лжи или выдумки? Конечно же, только сопоставление лжи или выдумки с подлинными и достоверными историческими фактами.

Например, в якобы письме на имя Хрущёва относительно причастности НКВД к расстрелу в Катыни тогдашний председатель КГБ СССР Шелепин якобы ссылается на Постановление ЦК КПСС от 5 марта 1940 года, хотя в 1940 году в СССР действовала ВКП(б).

Одно это обстоятельство позволяет предполагать здесь фальсификацию.

И так же если бы в дневниковой записи Берии за, например, 1944 год фигурировал бы тот или иной командующий фронтом в звании, например, командарма 1-го ранга, то это тоже сразу доказывало бы подложность дневников.

Если бы в дневниках, например за 1942 год, приводилась запись, касающаяся какого-то совещания на Лубянке, в то время как Берия находился на Кавказе, организуя его оборону, то это тоже можно было бы расценивать как подлог — по крайней мере в части тех сведений, которые содержатся в конкретной недостоверной записи.

Я подчёркиваю: даже в таком случае можно корректно заявлять о подлоге лишь в конкретной недостоверной записи, а не во всём дневнике. Ведь эту недостоверную запись могли внести в текст, в целом аутентичный, хрущёвские фальсификаторы, получившие доступ к дневникам Л. П. Берии, а «Павел Лаврентьевич» и его товарищи могли подлога не заметить.

Это я всё к тому, что если кто-то берётся за проверку дневников Берии на аутентичность, то её надо проводить со всей научной основательностью, с анализом всех возможных вариантов, включая возможность частичного подлога.

Легко заявить, пользуясь академическими возможностями и близостью к нынешним антикоммунистическим властям, что Кремлёв-де просто выдумал дневники. Но это ведь надо убедительно доказать фактами, а не досужими заявлениями типа «Берия так не мог писать, потому что не мог писать никогда».

К слову, если подойти к проблеме с академической тщательностью, то и текстологический, лексический, стилевой анализ — хотя бы поверхностно, но провести надо! Публикуя дневники, я открыто призывал к этому своих возможных оппонентов ещё до того, как на форумах Интернета появились комментарии, где утверждалось, что дневники-де — «фейк».

Если бы кто-то из «аналитиков» обнаружил в дневниках слова и выражения типа «гуманитарная помощь», «менеджер», «маркетинг», «политкорректность» и т. д., то основания для таких заявлений были бы.

Если бы в дневниках были записи типа: «Вчера вернулся из Куршевеля, катался на горных лыжах» или: «Моя новая яхта обошлась мне в десять миллионов долларов. Микоян купил такую же на три миллиона дороже», то это тоже было бы доказательством подложности.

Однако ни мои «сетевые» критики, ни академический профессор Козлов ни о чём таком, не согласующемся с историческими фактами, не сообщают. Зато сам же профессор Козлов признаёт:

«Первый пласт информации, в части прежде всего касающейся хронологии записей «Личного дневника» Берии, имеет стопроцентное соответствие с действительно произошедшим».

Я уже писал выше, что «логика» здесь оказывается «на высоте». Если бы хронология и фактология в дневниковых записях не совпадали с исторической реальностью, то все официозные историки не преминули бы указать на каждую неточность и вынести вердикт: «Подлог».

Ни одного расхождения с фактами они не находят, о чём сами же и говорят. Вердикт тем не менее тот же: «Подлог».

Короче, вспоминая Ивана Андреевича Крылова, можно сказать, что я виноват уж тем, что хочется им кушать.

Если о Берии академистами хрущёвской поры или телевизионщиками ельциноидной поры сообщается, что Берия-де уничтожил цвет РККА во главе с Тухачевским, то это надо принимать на веру.

Если же кто-то, как Сергей Крем лев, возражает, что в 1937 году НКВД руководил Ежов, что Берия вообще не имел отношения к ликвидации заговора Тухачевского, возглавляя Советскую Грузию, то это — «фальсификация и подлог».

Вот и профессор Козлов ведёт свои речи, имея в виду дневники Л. П. Б ерии, так:

«Второй пласт — реконструкционный — может быть принят во внимание, особенно в очевидных случаях, как некое свидетельство творческих потуг (ну-ну! — С. К.) фальсификатора восстановить тот или иной факт, событие, явление прошлого на основе подлинных, в большей части опубликованных документов. Если бы этот пласт был бы представлен а форме статьи, монографии, он мог бы стать историографическим фактом. Облеченный же в «дневниковую» форму, он не имеет ровно никакого научного значения».

Что здесь сказано — в переводе с академического языка на русский?

А вот что…

Уважаемый профессор невольно признаёт, что Кремлёв (то есть, по профессору Козлову, «фальсификатор») некие события, пусть и не развёрнуто отраженные (или вовсе не отражённые) в подлинных и достоверных документальных исторических источниках, сумел реконструировать так, что эти воссозданные им события вполне адекватно отражают ход реальной, документально подтверждённой истории.