Евдокия Турова - Кержаки (сборник) Страница 10

«Сроки, отведенные историей…»

Последним в истории традиционного старообрядческого крестьянства стал XX век. Время с 1905 по 1917 год называют «золотым веком» старообрядчества. По «Указу об укреплении начал веротерпимости», изданному в 1905 году, староверы получили довольно много экономических и политических свобод, чем мгновенно воспользовались.

Богатейшие российские купеческие кланы – Рябушинские, Мамонтовы, Третьяковы, Кузнецовы, Солдатенковы, Бугровы (Самара) и множество других – были основаны старообрядцами, выходцами из крестьян.

Многие зажиточные крестьяне Пермской губернии были из старообрядцев. «В старообрядчестве концентрировалась самая деятельная и целеустремленная часть населения вне зависимости от сословий. Предприимчивость, жизненная активность крестьянина-старовера, его самостоятельность в принятии решений, безусловно, способствовали достижению экономического успеха», – делает заключение В. В. Тимофеев в своем замечательном по масштабности и глубине исследовании «Русские старообрядцы в XVIII–XX веках: опыт предпринимательской деятельности и общественного служения» (Чебоксары, 2005).

В «Уральской исторической энциклопедии» (Екатеринбург, 2005) приводятся такие материалы о состоянии сельского хозяйства Урала: «После русской колонизации на Урале выращивали озимую и яровую рожь (ядрицу), овес, ячмень, пшеницу, гречиху, просо, горох, полбу, чечевицу. Сеяли лен и коноплю, волокнистые и масличные культуры. Удельный вес зерновых культур менялся в зависимости от природно-климатических условий, опыта народной агрономии, развивавшихся товарно-денежных отношений. В первой половине XVIII века основными культурами, возделываемыми во всех районах Урала, были озимая рожь, яровые овес и ячмень.

…К началу XX века хлеба – рожь, пшеница, овес, ячмень – занимали 96–99 процентов площади посевов и давали 94–99 процентов сбора урожая при средней урожайности в крестьянских хозяйствах ржи 36–47 пудов, овса 39–51, пшеницы 34–50, ячменя 38–51 пуд с казенной десятины».

Неурожаи, конечно, случались, поэтому зажиточные крестьяне вели многопрофильное хозяйство. В нем обрабатывали 60–70 десятин земли, имели мельницу, маслобойку, пасеку, шорные и бондарные мастерские, на скотном дворе содержали коров, лошадей, до 100 голов овец.

Экономические последствия революции и Гражданской войны тяжелейшим образом отразились на сельском хозяйстве. Большевики, придя к власти, считали крестьянина элементом временным, враждебным прогрессу. М. Горький призывал «прикончить эту унизительную зависимость от самой необразованной и косной части человеческого общества». В статье «О русском крестьянстве», написанной в 1922 году в эмиграции, писатель выразил свое отношение к крестьянству: «Внутри страны против нас хитрейшие враги организуют пищевой голод, кулаки терроризируют крестьян-коллективистов убийствами, поджогами, различными подлостями. Против нас все, что отжило свои сроки, отведенные историей, и это дает нам право считать себя все еще в состоянии Гражданской войны. Отсюда естественный вывод: если враг не сдается – его истребляют».

С 1916 по 1922 год посевные площади сократились на 66 процентов, производство зерновых снизилось на 63 процента.

Заготовку хлеба проводили продотряды на основе продразверстки. Отбирали даже семенное зерно, до последнего зернышка. Начался голод. И возникли бунты против новой власти. Они полыхали повсеместно, их жестоко подавляли, а противников политики национализации земли истребляли прицельно.

Пример такого истребления – судьба Андрияна Каменева, зажиточного крестьянина из Нытвы. Грамотный, умелый земледелец, применявший передовые методы ведения хозяйства, Андриян был категорическим противником обобществления земли. На одном из митингов он высказался: «Земля должна принадлежать тем, кто ее умело обрабатывает, а не лодырям». За то, что это высказывание было похоже на один из лозунгов партии эсеров, Андрияна арестовали, увезли в Оханскую контору ЧК, а затем зверски убили.

Однако методы террора не давали хлеба. Кризис продолжался до 1923 года. Угроза переворота и потери власти заставила большевиков частично вернуть рыночные отношения.

Вновь приведу цифры и факты из «Уральской исторической энциклопедии». Восстановление производства зерновых было осуществлено на базе нэпа мелкими крестьянскими хозяйствами. Произошло быстрое восстановление производства зерновых крестьянскими хозяйствами.

Валовая продукция зерновых в Уральской области выросла с 41,5 миллиона пудов в 1921 году до 242,7 миллиона пудов в 1925 году, то есть более чем в пять раз. В 1925 году посевные площади Уральской области составили 90 процентов и валовой сбор зерновых – 94 процента от уровня 1913 года. Единоличный сектор производил 99,4 процента от всего объема зерновых, социалистический – лишь 0,6 процента.

Рыночное отступление оказалось временным. Однако наметившийся курс устойчивого развития был, как известно, резко свернут.

С 1928 года началось форсированное создание колхозов, хлебная торговля была монополизирована государством. Отныне колхозам и совхозам отводилась главная роль в производстве хлеба. Тем самым государство, введя монополию на производство, изъятие и распределение зерновых, получило неограниченную возможность влияния и управления гражданами и обществом. Тогда из деревни в первую очередь постарались выкинуть справных, самостоятельно мыслящих и действующих крестьян. В это число и входили оханские и кунгурские староверы.

Стоит проследить судьбу крестьянских семей, и тогда можно понять, что коллективизация была гражданской войной с сельским хозяином, виной которого часто было всего лишь владение двумя лошадьми да умение растить и хранить хлеб. Эта борьба за обобществление собственности, земли и скота уничтожила и опыт, передававшийся из поколения в поколение.

Сотни тысяч хлеборобов, оторванных от земли, стали бесплатной рабочей силой на стройках пятилетки. Хозяин-труженик был уничтожен. Те, кто доехал до места ссылки, выжили только благодаря своему умению, трудолюбию, терпению. Неправедное, жестокое, бесчеловечное раскулачивание было преступлением как против крестьян, так и против всего народа.

В итоге коллективизация ликвидировала индивидуальные крестьянские хозяйства, а они были основными поставщиками зерна.

Мельники, то есть конкуренты для государства в области переработки зерна, подверглись наиболее жестоким преследованиям. Они и были объявлены главными эксплуататорами деревни, мироедами. На них натравили деревенскую бедноту, провоцируя грабежи, убийства. Раскулаченных семьями вывозили в пустынные ненаселенные места Тюменской, Пермской областей и Алтая, обрекая на массовую гибель. Естественно, что старообрядческое крестьянство, наиболее зажиточное и независимое, пострадало в наибольшей степени.

Мельницы были разрушены, пруды спущены. Когда по пермским деревням спустили пруды, количество гусей, конечно, резко упало, а повальное воровство окончательно их погубило. Нет у нас теперь гусей. Совсем.

Кризис хлебозаготовок продолжался. Колхозы и совхозы не смогли его ликвидировать. Резко упала урожайность, снизился валовой сбор зерновых.

Подобная картина наблюдалась в животноводстве. А ведь в середине XIX века в Пермской губернии было десять конных заводов. В хозяйствах выращивали мериносов и романскую породу овец. В 1910 году в четырех уральских губерниях было 2 753 458 лошадей, 4 670 112 голов крупного рогатого скота, 6 416 760 овец и коз, 871 112 свиней.

«После Гражданской войны в несколько раз сократилось количество лошадей, крупного рогатого скота, овец и коз, свиней. За период нэпа (к 1928 году) в основном был достигнут уровень 1916 года, однако в коллективизацию значительно сократилось поголовье скота. В 1933 году, по сравнению с 1928 годом, в наибольшей степени сократилось поголовье лошадей, овец и коз (в 2,7 раза), свиней – в 2 раза, крупного рогатого скота – в 1,4 раза. Политика по укреплению колхозно-совхозного сектора не вывела село к 1940 году даже на уровень 1928 года», – вновь цитирую материалы «Уральской исторической энциклопедии».

«Обобществление» скота происходит и в 1950-х годах. Тогда овец из частных крестьянских хозяйств, попросту говоря, отобрали в колхоз. Собранные в наспех сооруженных овчарнях, сотни тысяч голов овец в одну зиму передохли во всей области, потому что не был учтен вековой крестьянский опыт совместного содержания овец и коров. С тех пор овцеводство в Пермской области отсутствует как отрасль.

Норма крестьянского надела на Урале была относительно высокой, по сравнению с другими районами страны. В начале XIX века надел в Вятской губернии составлял 9 десятин, в Пермской губернии – 9,5 десятины (напомню читателю, что десятина равнялась 3 200 квадратным саженям, или 1,45 гектара). Колхознику же оставили приусадебный участок размером лишь 6 соток.