Станислав Лем - Мегабитовая бомба Страница 10

4

Интернетовское alter ego игрока может быть, однако, его «маскарадным костюмом», его «маской». Потому что игрок в Интернете не обязан представляться другим участникам разыгрываемой истории как определенный человек; девушка может достаточно хорошо выступать как в роли мужчины, так и в роли кита или дракона, который общается при помощи человеческого языка или «компьютерного перевода». Такого рода представления, превращения и даже разделения одного персонажа на множество других очень даже возможны, хотя меня, когда я много десятков лет тому назад писал о «фантоматике», восхищало нечто совершенно другое. Касаясь хоть каким-либо образом существующего, а также будущего поля «игр», нужно в общих чертах сказать о том, что наступает. Путь очередных открытий и изобретений человечества всегда начинается с самого простого, чтобы сначала постепенно, а потом с нарастающим ускорением направиться к высотам постоянного, неустанного усложнения. И еще следует добавить, что это движение от простого к сложному не было и не является результатом индивидуальных или коллективных решений, а есть просто неоспоримый эффект данной нам Природы Мира. Таким его застали уже предки человека в эолите и поэтому взялись за камни как за «протоорудия», подобные кулакам, и должны были пройти сотни тысяч лет палеолита, прежде чем их поздние потомки взобрались на уровень неолита, и, наконец, мы достигли высоты, с которой можно увидеть окружающий Космос не только как Космос, но и пронзить его первыми вылазками астронавтов. Это касается всех без исключения достижений человека — от плота и галеры до танков и атомных подводных лодок, от медицины как «магического фольклора» до современного уровня медицины и генной инженерии. Сложность никогда не является целью наших усилий в области открытий или изобретений. Преодоление сложности является ценой, которую мы платим и вынуждены будем платить за «прогресс», так как сам мир таким создан и таким нам дан.

Также и в области информатики оказалось, что дорога от механических счетов до «бездумного» компьютера и до его очередных все более производительных поколений достаточно легка, по крайней мере более легкая для прохождения, чем достижение той цели, которая виделась первым «отцам кибернетики»: искусственный интеллект, то есть совершенно разумное alter ego человека, внедренное в мертвую машину. И «пракибернетики» пятидесятых годов XX века не отдавали себе отчета в такой элементарной вещи, что если есть одноконная повозка, то самым простым способом увеличения движущей силы будет не пересадка сразу в автомобиль, а просто присоединение другой лошади, а потом еще пары следующих. Что-то подобное произошло у нас и с компьютерами: в любом случае легче соединять между собой «бездумные» компьютеры, хоть бы их были и миллионы, чем зажечь в суперультракомпьютере Разум. А ведь для того, чтобы с большим успехом подключить чувства хотя бы ОДНОГО человека к искусственному миру (или, по-моему, «фантоматизировать») таким образом, чтобы он был не в состоянии отличить создаваемую компьютером искусственную реальность от реальности настоящей, нужен интеллект, потому что в виртуальном мире этот человек будет искать не столько кинг-конгов или грифов, но и просто ДРУГИХ ЛЮДЕЙ. Но о том, чтобы он был в состоянии встретить хоть одного такого разумного (в смысле «теста Тьюринга») и вместе с тем созданного компьютером человека, и речи не идет. Просто не существует ни равной нам компьютерной «бутафории разума», ни a fortiori [Тем более (лат.)] такой, которая бы смогла создать множество различных квазиинтеллектуальных существ и населить ими фиктивно фантоматизированную окружающую среду. А поскольку обычно используется то, что уже есть в распоряжении, Интернет, как совершенная сеть связи компьютеров, имеющих очень несовершенные способности к настоящей осмысленной активности, остается впряженным и в «банковско-промышленные работы», и в игры, которые люди любят вести с людьми.

5

Катастрофически ошибаются те, кто после прочтения моей книги «Тайна китайской комнаты» (издательство «Universitas», Краков, 1996) сделал вывод, что будто бы по моему убеждению-аксиоме НИКОГДА никакой «искусственный интеллект» не возникнет. Я только представил причины, по которым такой синтез СЕГОДНЯ и в ближайшее время невозможен. Вместе с тем о будущем «разумного интеллекта» я писал неоднократно, и не все (включая и философов, но только не у нас в стране), кто прочитал мою книгу «Голем XIV», сделали вывод, что я смотрю на это дело как на чистый плод нереализованной фантазии. Я неохотно цитирую авторитетов, но да будет мне позволено в качестве исключения заметить, что в своем интервью, данном недавно журналу «Der Spiegel» (в связи с якобы имеющимися следами жизни в марсианском метеорите), Манфред Эйген (Manfred Eigen) сказал, что в науке никогда не следует говорить о неизбежной невозможности. Понятно, что если бы сто лет тому назад я говорил о невозможности космических полетов, в то время как воздушные перелеты были еще в зародыше, я ничего не смог бы предсказать о конце XX века. Могу только обратить внимание, что индивидуумно-психические и общественные угрозы, которые могли бы следовать из распространения фантоматизационных технологий, представленных в книге «Сумма технологии», я лишь наметил. Я сам не хотел забегать слишком далеко вперед, в такое время, когда отдельные сформированные программами (software) миры индивидуумов смогут соединяться и посредством этого возникнет фиктивное, значительное в своей иллюзорности пространство, а в нем начнут буйствовать такие чудовища, гаремы, существа, такие оргии и сатанизмы, которые людям, полностью свободным от общественного давления традиций, веры, прав, семейных связей и обычаев, будут очень нравиться, но если я и касался такой проблематики, то преднамеренно в невинных одеждах (как, скажем, в «Сказке о трех машинах короля Гениалона» в томе «Кибериада»).

Я не хотел вдаваться в будущую греховную распущенность человеческого рода еще и потому, что обилие распущенности присутствует уже и сейчас и размножение ее в области литературы, которая называется «художественной», я посчитал отвратительным. Итак, возвращаясь к делу, говорю, что интернетовские игры пока еще находятся на этапе невинности, несмотря на уже известные нам очень большие неприятности, с которыми могут столкнуться в этих играх игроки обоих полов. В общем-то, вреда от этого большого нет, однако уже в некоторых университетах запретили участвовать если не во всех играх, то, по крайней мере, в некоторых. Наверное, в этом месте стоит «сознательно» добавить, что если возможно будет назначение машинного разума (положим, какого-то «Голема») главой и дирижером судеб в государствах фантоматической иллюзии, то тем самым будет возможно одновременное СОЗДАНИЕ этим «Создателем из машины» (Deus ex machina) самых разных существ и творений, не имеющих никаких соответствий в реальном мире, и в то же время следствием будет то, что человек, благодаря подключению к фантоматизатору вступающий в созданный им мир, не сможет никаким образом отличить такие создания, такие существа, такие твари, за которыми стоит (таится) другой ЧЕЛОВЕК, от таких, которые появляются в результате рабочей активности самой МАШИНЫ. Не правда ли, здесь уже начинает попахивать серой ада, потому что от игроков, как от людей, мы еще можем ожидать какой-то синтонии, умеренности, но не от МАШИНЫ же…

6

Наше счастье, что мы еще так далеко не зашли. Здесь я назову не единственную, наверное, а одну из многих причин, по которой инвестиции в Интернет и подобные ему компьютерные сети несоизмеримо выше и более распространены, чем в работы по созданию Artificial Intelligence. Мотивация такой разницы в инвестициях тривиально очевидна: Капитал — и это верно — от сетей ожидал и по-прежнему ожидает для себя многое, а искусственный Разум — это какой-то дар, который не очень-то и ждут и не очень охотно принимают. Как говорит философ, «дискуссионный Разум происходит от дьявола». Не знаю, смог бы капитал (особенно большой) иметь с независимого Искусственного Разума какую-то пользу (конечно же, переведенную в доходы). В рассказе «Голем XIV» мотивацию построения суперкомпьютера мне давал глобальный конфликт Востока и Запада, выдержанный в духе холодной войны: «Голем должен был возникнуть якобы для того, чтобы Соединенные Штаты могли располагать Суперстратегом». Вместе с падением Советского Союза эта мотивация исчезла, и сейчас средства, предназначенные для Artificial Intelligence, опять оказались очень скромными, потому что НИКТО из великих мира сего не желает себе слишком Мудрого Разума, особенно политики, которые всегда явно или тайно будут опасаться, что у них, например в демократических государствах, такой разум «уведет» электорат, а в недемократических может или диктатуры размножать, благодаря своей находчивости, или сокрушать религиозные фундаментализмы: такой разум ведь может оказаться законченным атеистом и настолько коварным, что захочет занять (а точнее — перенять) позиции Господа Бога. То, что я сказал в последних фразах, уже представляет собой предположение, за которое я не хотел бы подставлять голову. Я же хочу в заключение этих, приближающихся к окончанию и достаточно невинных вначале замечаний об ИГРАХ В ИНТЕРНЕТЕ расширить поле видения (или точнее, наблюдения) нашей эпистемы таким вот обобщающим заявлением.