Анна Ильинская - Соловки. Документальная повесть о новомучениках Страница 10

«Вельми светел явися нам подвиг ваш, святии Новомученицы и Исповедницы во дни сия, малодушием омраченныя; оскуде бо вера за умножение беззаконий наших, охладе любы, поколебася надежда, доблесть же ваша озари славою новою Русскую Церковь…»

Как важно, что мы попали на Соловки в день, когда сюда переехал первый инок, и мы сослужили с ним за здравие живущих, за вечную память усопших. Несомненно, это имеет какое‑то особое, до конца не разгаданное значение. Символ ли духовной связи Соловков и Оптиной, двух могучих российских твердынь? Она имеет корни, мало кому известные. Преподобный Елеазар, благоустроитель пустынной жизни на Соловецких островах, был родом из Козельска. Оптина пустынь уже существовала, и юноша, с ранних лет обнаруживший склонность к иноческой жизни. не мог не посещать близлежащего монастыря. Он попросил родительского благословения на Соловки — те не стали препятствовать[22]. И вот теперь мы просим молитв у Соловецких Новомучеников, чье заступничество пред престолом Божиим приносит стократный плод…

После панихиды отец Феофилакт произнес проповедь для детей. Он рассказал, какое здесь было святое место, со всех концов России сюда съезжались люди, любящие Бога, а потом его превратили в мучилище. Так пусть они никогда не забывают, что живут в историческом месте, а это налагает большую ответственность: именно им предстоит возрождать славу знаменитого на весь мир монастыря. Как возрождать? Прежде всего жить по совести…

— Вот ваш батюшка, — представил он детям о. Германа, — Мы уедем, а он останется, будьте его помощниками…

Ребятня зачарованно слушала, прикрывая свечки ладошками. Язычки огня трепетали на ветру, но не гасли. Спаси, Г осподи, молодую Россию, наставь на путь правый детей наших, да возгорится в них пламя веры! «Небесныя хвалы личе неусыпный, Новомученицы добропобеднии земли Русския, ныне присно причащаетеся Агнца присноживотного, за негоже от безбожных убиени бысте, егоже отроцы благословите, священницы воспойте, людие превозносите во вся веки…»

М. В. Нестеров. Старец. 1914–1916 гг.

Отец Феофилакт безошибочно определил самую чуткую, отзывчивую точку ситуации: маленьких человечков, еще не погрязших в косности быта, в плотности небытия. Им все интересно, и что такое монах, и что изображено на иконках, и кто такие «убиенные в месте сем». Не случайно именно они подошли к Камню и отстояли панихиду до конца, а взрослые остались лузгать семечки на балконах своих на крови возведенных домов. «Но они, пренебрегши то, пошли кто на поле свое, а кто на торговлю свою» (Мф. 22, 5). В детях живет и действует Сам Бог, не случайно именно через них открывается тайна Русского Севера…

Беломорье пребывает под особым покровительством; кроме Св. Предания, тому есть документальные свидетельства близко стоящих к нам времен. Когда в 1919 г. белогвардейские войска уходили из Архангельска, группа гимназистов и гимназисток от 10 до 13 лет наблюдали над ул. Почтамской, невысоко над горизонтом, Пресвятую Богородицу, Она явилась им не во весь рост, а в сидячем положении, с Предвечным Младенцем на коленях. И простирала руки ладонями вниз, покрывая город, как бы благословляя его. Божественное Дитя было в движении. Оно двигало ручками, а потом сделало жест пальцами, крестообразно осенив вотчину Архангела Михаила. Видение продолжалось около часа, потом начало бледнеть, пока не исчезло из глаз, оставив над городом серенькое небо, для не имеющих очи необитаемое…

Потрясенные дети побежали к протоиерею Воскресенского собора (впоследствии взорванного) и, перебивая друг друга, рассказали о случившемся. Отец Михаил (Попов) засвидетельствовал их рассказ и представил епископу Павлу.

Владыка написал: «Милость Божия и заступление Божией матери да будет с нами и над градом нашим»[23].

Несколькими годами спустя в Московском Губревтрибунале слушалось дело об Архангельских контрреволюционерах. Они обвинялись как участники «Союза духовенства и мирян», созданного для помощи международным бандитам и русским белогвардейцам с епископом Павлом[24] и протоиереем Чеканом во главе. Член «преступной группировки» о. Михаил (Попов) обвинялся в том, что «состряпал чудо», а именно: подговорил детей говорить, будто они видели Богородицу, благословляющую белогвардейские войска. Все иереи получили срок тюремного заключения[25].

Близорукий политический глаз все подверстывает к своему скудному мировидению, но факт остается фактом: над северными пределами России распростерла руки Матерь Божия, благословляя землю, которой предстоит столько выстрадать, доколе не придет к покаянию…

Если Тихвинская Богородица перемещениями Своего чудотворного образа указывала людям места, где должны воздвигаться дома молитвы, то Архангельск особенно обозначен, и многого ждет от него Господь. Когда церковь в честь Тихвинской иконы готовилась к освящению, пономарь Георгий, посланный оповестить народ о грядущем торжестве, удостоился видения: он узрел Царицу Небесную, сидящую на обрубке сосны. В правой руке Она держала жезл и опиралась им о землю. Рядом стоял украшенный сединами благообразный муж, похожий на Николая Угодника. Георгий пал на колени и не смел поднять глаз. «Егда не имут веры, тогда будет знамение уверения ради», — сказал Святитель. Когда юноша очнулся, перед ним никого не было, лишь. глухо шумел лес…

История повторяется. Участившиеся в последнее время явления Богоматери, мироточивые иконы, качающиеся лампады — что это, как не знамение? Отчего мы не хотим видеть явного, не желаем верить очевидному, отказываемся признавать Истину, хотя перст уже вложен в голгофскую рану и кровь течет по руке?

И может быть, лучше, что мы отслужили панихиду не на Анзере или Секирке, где преизобилен прах мучеников за веру. Может быть, так и надо: среди поселка, в двух шагах от Кремля, прилюдно? Все это видели жители, хотели или не хотели, а самое главное, видели дети, которым жить рядом не с памятником архитектуры — с монастырем, где ежедневно приносится Бескровная Жертва. А заклание Господа есть заклание каждого члена Тела Его, ибо все мы, во Христа крестившиеся, в смерть Его крестились…

Если Б. Ширяев сохранил для нас праведный образ отца Никодима, то О. Волкову посчастливилось встретиться на Соловках со священником Михаилом (Митроцким), депутатом Государственной думы, академиком — богословом, которому Господь даровал безмятежную детскую веру, столь необходимую в каторжном аду. Писатель сохранил для нас его слова об исповедниках, в которых нуждается Русская Православная Церковь: «Через них она очистится и прославится. В этом промысел Божий. Ниспосланное испытание укрепит веру. Слабые и малодушные отпадут. Зато те, кто останется, будут ее опорой, какой были мученики первых веков…»[26]

Отец Михаил был расстрелян в ночь на 15 октября 1929 г. Его святой прах почивает под Камнем, у которого мы пели «Вечную память». Его слова пророчески сбылись: Соловки — гроб, из которого все ярче и ярче сияет дивный свет Воскресения.

«Егда начинахуся дние огненнаго искушения церкве Российския и не благоволи Господь прияти от нас всесожжения и жертвы, тогда мнозе архиерее и священницы не приложишася плоти и крови, но уразумевше волю Господню, сами себе принесоша, яко непорочное заколение…»

На аэродроме Андрей посоветовал: садитесь слева, увидите Анзер. В считанные секунды остров раскрылся под нами огромной мохнатой ладонью, и там, во мху леса, что‑то пронзительно забелело. Церковь Распятия Господня! Анзерский скит расположен в горной впадине и вряд ли виден с птичьего полета. Сомнения нет, это знаменитая Голгофа, где тысячи мучеников взошли на крест: познать тайну Воскресения.

Мне не забыть, как отец Феофилакт, вступив в Фаворское место молитв и одновременно страдалище, перекрестившись, запел тропарь Преображению: «Преобразился на горе еси, Христе Боже». Его голос одиноко отдавался под соборными сводами. Один иеромонах, где остальные, ведь когда‑то в Преображенском соборе литургисали десятки соловецких отцов? Мы заходили в другие храмы (они соединены общей папертью-галереей): и в примыкающий с севера Троицкий, в Никольский и в Успенский, и пели тропари соответствующим праздникам, вернее, пел батюшка, а мы по мере сил подпевали.

А потом мы высоко на колокольне, с которой наконец‑то сняли намозолившую взор соловецкую звезду, и мы под охраной Креста Честного. Дали белые, необозримые! Неисповедимы пути Твои, Господи, неужели я была на Соловках? Стояли впятером в проеме звонницы, где каторжники узрели невнятный свет: не в будущее ли заглянули? Не нас ли, потомков, узрели, пришедших сюда в покаяньи отмаливать убиенных? И что за великая сила слышится, далеким ударам грома подобная?