Валерий Шамбаров - «Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров Страница 10

От деловых кругов не отставали политики. В 1902 г. Англия заключила с Японией союзный договор. Настолько силилась подтолкнуть Токио к войне, что впервые в истории была нарушена традиция британской дипломатии — не брать на себя конкретных обязательств, во всех прежних договорах англичане предпочитали сохранять «свободу рук». В антироссийский альянс Лондон втягивал Францию, Турцию. Оживились Германия и Австро-Венгрия, увидели отличную возможность половить рыбку в мутной воде.

Но еще раз вернемся к вопросу: не слишком ли рисковали банкиры, делая ставку на Японию в готовящейся схватке с огромной и доселе непобедимой Россией? Не слишком ли рисковала Англия, принимая на себя союзные обязательства? Она только что с колоссальным трудом и потерями одолела африканских буров, куда уж с русскими связываться? Нет, организаторы заговора были уверены — они действуют наверняка. Русские заведомо не смогут победить. Для этого готовились не только японские дивизии и эскадры. Заблаговременно конструировался удар в спину.

Из займов, полученных Японией, не менее 10 млн долл. было пущено на диверсионную работу. На подпитку революции. Но средства выделяли не только японцы. Началась и прямая организационная поддержка. Как раз в это время, в 1900–1903 гг., сам характер революционного движения в России резко меняется. Вместо прежнего кучкования по кружкам и беспомощной возни дилетантов оно выходит на совершенно иной уровень. К налаживанию работы явно приложили руку профессионалы из зарубежных спецслужб.

Например, в эти годы создается система побегов из Сибири. Побегов очень простых. Ведь большинство революционеров содержалось не в тюрьмах и не на каторгах, а в ссылках. Жили в назначенном им пункте, а органы правопорядка только присматривали за ними. Чтобы удрать, требовались деньги и документы. Нужно было быстро, пока не хватились местные власти, добраться до железной дороги, сесть в поезд, и попробуй поймай! Беглец заранее получал маршрут, явки, в какой город ехать, к кому обратиться. Создать такую систему сами революционеры не могли. Они были разобщены — социал-демократы, эсеры, анархисты, бундовцы, польские и прибалтийские сепаратисты и др. Но данная система обслуживала всех. Очевидно, отлаживали ее извне. Были однозначно задействованы спецслужбы Австро-Венгрии, Германии, Англии — при пересечении границ они никогда не задерживали русских нелегалов, а впоследствии стали пропускать грузы нелегальной литературы, оружия.

В это же время была организована система по обеспечению беглецов документами. Революционеры иногда писали в своих воспоминаниях, будто доставали чистые бланки паспортов. Это ложь. Бланки хранились в полиции под строгим учетом. Если бы даже удалось их украсть, разлетелись бы предупреждения, вызвав повышенное внимание при проверках документов. Чистые бланки требовалось еще правильно оформить, да и вообще новенький паспорт сразу приметен. Нет, правда была иной. Документы добывали через врачей и администрацию земских больниц. Похищали паспорта умерших. Уж их-то никто не хватится. Пропал документ, да и ладно. Фотографий на паспортах еще не было, все штампы и подписи имелись. Эта система действовала централизованно по всей России, документы подбирались таким образом, чтобы паспортные данные старого и нового владельцев максимально совпадали, остальное подправлялось подчистками. Таким образом, нелегалы превращались в «живых мертвецов».

Революционное движение в России, по сути, создавалось заново. Одной из ключевых фигур в этих операциях стал Виктор Адлер. Видный деятель австрийской и международной социал-демократии. Одновременно — «человек Ротшильдов». При этом был очень тесно связан с разведкой и политической полицией Австро-Венгрии. Он стал «неофициально» курировать процессы в России, играл роль своеобразного «отдела кадров». Изучал тех или иных российских социалистов, оценивал, где и как их можно использовать, давал соответствующие рекомендации.

Другой важной фигурой явился Александр Парвус (Израиль Гельфанд). Сын крупного одесского торговца, он примкнул к социал-демократии, эмигрировал и обосновался в Мюнхене. Работал как на английскую, так и на германскую разведку, принадлежал к масонскому ордену иллюминатов. Впрочем, и революционная, и разведывательная деятельность у Парвуса переплеталась с бизнесом, он извлекал прибыль из всех дел, которыми занимался.

Прежний руководящий центр русских социал-демократов, «Союз освобождения труда» Плеханова в Швейцарии, для новых задач не годился. За ним давно наблюдало Охранное отделение. А сам Плеханов оторвался от живой деятельности, от России, утопал в заумных теориях. Но амбиции имел чрезвычайные. Если кто-нибудь пытался не согласиться с ним, оскорблялся: «Еще ваши папеньки и маменьки пешком под стол ходили, когда я…» Теперь за Плехановым оставили роль «знамени», но Парвус начал создавать другой центр, в Германии. Тщательно законспирированный. Были задействованы десятки «почтовых ящиков» в Германии, Австро-Венгрии, Италии, Англии. Пересылки с Россией осуществлялись через несколько пунктов. Например, корреспонденция приходит на имя немецкого врача, он пересылает ее владельцу чешской пивной, тот передает дальше. Крупская описывает, какая путаница возникала из-за подобной конспирации у неопытных еще русских революционеров — как Шляпников, Бабушкин, она сама, руководствуясь адресами переписки, заезжали не в те города, не в те государства. В общем, судя по всему, в организации этой сети тоже поучаствовали весьма квалифицированные специалисты разведок.

Для нового центра требовались новые кадры. Одним из тех, на кого обратил внимание Парвус, стал Ульянов. В 1900 г. он освободился из ссылки в Шушенском. В столицах жить ему запретили, он поселился в Пскове. Но задержался здесь лишь на пару месяцев. Все данные показывают, что не он отыскал нужные контакты, а на него вышли извне. Владимир Ильич как-то резко окрылился и засобирался за рубеж. Перед отъездом чуть не влип. Заглянул в Петербург встретиться с Мартовым, и их задержала полиция. Крупская пишет, что у Ульянова «в жилетке было 2 тысячи рублей… и записи связей с заграницей, писанные химией на листке почтовой бумаги, на которой для проформы было написано чернилами что-то безразличное». Как видим, зарубежные «друзья» снабдили его весьма крупной суммой, явками. Но жандармы не обратили внимания на деньги и «безразличные» бумаги. Деньги — это не криминал. Пожурили лишь за то, что нарушил режим проживания. Предупредили, чтобы больше так не делал, и выпустили.

Ульянов выехал из России легально. Но дальше предполагалась конспиративная жизнь, и ему обеспечили паспорт умершего дворянина Вологодской губернии Николая Ленина. Отсюда и псевдоним, затмивший настоящую фамилию. Псевдоним, запечатлевшийся потом в названиях городов, областей, площадей, улиц, на пьедесталах памятников и мраморе мавзолея… А делом, ради которого привлекли Владимира Ильича, стало издание газеты «Искра». Плеханов строил проекты, что она должна будет выходить в Швейцарии, под его началом. Но Парвус не собирался подстраиваться к этой отработанной фигуре. Газета требовалась новая, лидеры новые. Под предлогом конспирации Парвус разместил редакцию у себя, в Мюнхене. А спорить с ним не приходилось. Деньги теневых спонсоров прокачивались через него.

Он реализовывал именно тот проект, который был озвучен Лениным: газета должна стать не только агитатором, но и «коллективным организатором». Создавалась сеть агентов «Искры» в Германии, Франции, Швейцарии, Бельгии. На их базе возникла обновленная эмигрантская организация — Заграничная лига русской революционной социал-демократии. Организовывались каналы для переправки газеты в Россию. А внутри России формировалась сеть штаб-квартир и корреспондентских пунктов. Они становились «заготовками» будущих партийных структур.

Кроме Ульянова, Парвус привлек в Мюнхен Мартова, Потресова, Засулич, Инну Смидович (Леман). Все они получали весьма неплохие оклады. Например, Ленин и Крупская сняли отдельную квартиру в Швабинге, элитном пригороде Мюнхена, где располагался особняк самого Парвуса. Ходили к нему в гости, дружили семьями. Правда, в апреле 1902 г. повздорили, и Ленин уехал в Лондон. Возможно, из-за финансовой нечистоплотности Парвуса, часть поступающих средств «прилипала» к его рукам. Но личные отношения никоим образом не сказались на революционной работе! Куда там! Спонсоры требовали результатов, и заказы добросовестно отрабатывались, невзирая на персональную дружбу или вражду. Третий центр российских социал-демократов, лондонский, мог в чем-то спорить со швейцарскими и мюнхенским, но не противостоял им, а дополнял их. Он даже получил преимущества — ведь Англия в это время стала союзницей Японии.

Продолжался и поиск новых активистов. К революционной деятельности начали активно привлекать уголовников (скоро они возглавят дружины боевиков). А в сибирской ссылке в Верхнеленске обретался недоучившийся студент Лев Бронштейн. Трудился приказчиком у местного купца, подрабатывал журналистикой, публиковался в иркутской газете «Восточное обозрение». Его статьи заметили и оценили где-то на высоком уровне. В 1902 г. для него, еще никому не известного журналиста-любителя, устроили побег. Организация была очень четкой, явно целенаправленной. Он быстро промчался на санях до Иркутска. Кто-то (кто — неизвестно) ждал его. Лев получил деньги, приличный костюм, документы, билет. Сел в поезд — и поминай как звали. В мемуарах указывал, будто в чистый бланк паспорта вписал ради шутки фамилию тюремного надзирателя, Троцкий. Но это вранье. Вписывание собственной рукой могло дорого обойтись при любой проверке документов. Ведь опытный глаз сразу заметит разницу между «профессиональным» почерком полицейского писаря и дилетанта. Но, как уже говорилось, действовала централизованная система. Льву Давидовичу достался паспорт отставного полковника Николая Троцкого, умершего в Екатеринославе.