Владимир Бушин - Это они, Господи… Страница 10

Как видим, он слал жестокие телеграммы, страшные угрозы, обещал беспощадные меры как церковникам, сопротивляющимся изъятию ценностей в пользу голодающих, так и советским работникам, своим однопартийцам. Другого выхода не существовало. Только так можно было противостоять катастрофической обстановке, сложившейся в результате двух войн.

Заклинание над бездной

Есть хорошее выражение: его еще жареный петух в задницу не клевал. Так говорят о том, кто не испытал трудностей, не был в отчаянном положении. Так вот, Ленина жареный петух тогда клевал ежедневно. И, как признавал Бердяев, «когда России грозил хаос и анархия, Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ, и самих коммунистов. Он призывает к труду и дисциплине, к ответственности и учению, к строительству, а не к разрушению. Он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящее заклинание над бездной. И он остановил хаотический распад России, остановил деспотически, тираническим путём» (Истоки и смысл русского коммунизма. М.1990. С.95). Да, другого пути не было.

Старуха, получающая пенсию пятидесяти двух старушек

И вас, Миронов, да и всё ваше руководство петух тоже клевал, но вы просто не понимали, что происходит, вам почему-то казалось, что это солнечное затмение. Вы только бегали за петухом, чтобы сожрать его, а поступали обратно тому, что требовалось. Вот первый сигнал петуха: Ельцин из Беловежской пущи звонит американскому президенту: «Ваше превосходительство, задание выполнено: Союз Советских Социалистических Республик больше не существует!». Надо было немедленно арестовать предателя и судить. А вы до самого гроба осыпали его великими благами, как героя, а после смерти, сохранили для членов его семейки и все блага, и полную неприкосновенность да еще положили сирой вдовице пенсию в 156 тысяч рублей. Не говорю уж о «мерах по увековечению памяти» предателя. Вы лично протестовали против этого бесстыдства?

Потом петух вам всю задницу в кровь исклевал: рушится хозяйство, исчезают деревни, вымирает народ, растёт преступность… И что вы на это? Во-первых, почти всю экономику отдаёте хищникам, которые думают не о стране, а только о наживе. Во-вторых, в деревнях разрушаете колхозы, ликвидируете школы и больницы. В-третьих, отменяете всякие льготы для стариков и инвалидов. В-четвертых, запрещаете смертную казнь. Коммунисты, придя к власти, тоже сразу отменили казнь, но потом пришлось ввести, и так — несколько раз то отменяли, то вводили в зависимости от обстоятельств. Но вы — как бараны! То же самое и в экономике. Загнали страну в угол, расплодили нищих и всё-таки недавно народ опять услышал из державных уст: «Либеральный путь экономического развития мы менять не будем!». Ты не будешь, так дождёшься, что тебя будут. И это понять культурки не хватает!

Разница, которую знают не все

Ещё раз повторю: да, телеграмма Ленина жестока. Но было же много фактов совсем иного рода. Так, одного учёного в звании царского генерала арестовали, ему грозила смерть. Горький стал просить за него. «Так, по-вашему, он не знал, что сыновья спрятали оружие в его лаборатории? — спросил Ленин.

— Надо, чтоб это разобрал Дзержинский». И через несколько дней позвонил Горькому из Москвы в Петроград: «Генерала вашего — выпустим, кажется, уже и выпустили. Скажите мне, что ему надо для работы».

Имя генерала Горький почему-то не назвал, но ведь много и названных имён, например, имена известных тогда учёных: Г. Ф. Депп, В. П. Осипов, Н. А. Буш, А. А. Крогиус, С. П. Федоров, С. Ф. Ольденбург, В. Н. Туркин, Д. Д. Гримм, Л. В. Щерба… Горький писал о них Ленину: «Сударь мой, надо же провести черту разделения между жопой Павла Милюкова и головой профессора Деппа» (Неизвестный Горький. М.1994. С.29). И Ленин провёл черту, в противоположность Путину и Медведеву, он хорошо различал одно от другого: все эти учёные были освобождены. И все намного пережили Ленина, а некоторые — и Горького (Там же, с.50).

Да ведь не только лояльные учёные. Представьте себе, были и явные противники Советской власти. Горький в 20-х числах июля 1921 года говорил с Лениным об аресте священника А. И. Боярского. 27 июля Ленин запросил И. С. Уншлихта, заместителя Дзержинского, о причине ареста. 29-го последовал ответ: «За контрреволюционную агитацию, за связь с царской охранкой. Освобождён быть не может». Что ещё мог сделать Ленин? Однако священника осудили всего на год принудительных работ, а отсидел он лишь два месяца. Есть основание полагать, что это связано именно с запросом Ленина (Там же, с.64).

А вот сочинительница Полина Дашкова, любимая соратница Алексея Пушкова, не всегда отличающего афедрон от головы. Она в своём сочинении «Тайна, Приводящая Меня в Трепет» пишет: «Горький отважился (!) ходатайствовать перед вождём за великого князя Гавриила Константиновича. Ответ вождь отправил не тайной запиской (как, мол, всегда было, — В. Б.), а открытой телеграммой: „В болезнь Романова не верю. Выезд запрещаю“» (Тайна. Т.2, с. 245). Откуда взяла? И что значит открытой телеграммой — чтобы знали все трудящиеся?

И что же? Да, судя по всему, бедный князь тут же отдал Богу душу. Как иначе понять сочинительницу? А на самом деле выезд князю был разрешён, он уехал за границу, где и почил в Бозе в 1955 году в возрасте 68 лет, то есть намного пережил и Ленина с Горьким и даже Сталина (Неизвестный Горький. С.53).

По просьбе Алексея Максимовича и по другим причинам Ленин нередко сам запрашивал Дзержинского, Уншлихта и других ответственных работников о правомерности ареста тех или иных лиц. Так, 2 июня 1921 года в телефонограмме с пометкой «Срочно» он запрашивал Уншлихта: «Сообщите мне не позднее завтрашнего дня точные и исчерпывающие ответы на следующие вопросы:

1. Верно ли, что в Петрограде 27 мая арестованы: проф. П. А. Шуркевич, проф. Щерба <…>.

2. Верно ли, что проф. Пантелей Антонович Шуркевич арестовывается уже пятый раз.

3. Что является причиной ареста и почему именно арест избран мерой пресечения».

4 июня Уншлихт ответил: «Все указанные вами лица освобождены» (Там же, с.53).

Ленин в бешенстве…

Но, с одной стороны, как глава правительства да ещё в пору ожесточенной Гражданской войны, требовавшей его бессонного внимания и решений, Ленин не мог да и не должен был сам заниматься расследованием или вести допросы. Он должен был в целом доверять соответствующим должностным лицам. С другой стороны, как и все, он, особенно в обстановке тех дней, мог и ошибаться, мог и получать неверную информацию. Видимо, именно так произошло с известным делом В. Н. Таганцева. С ходатайством о нём обратилась А. Ю. Кадьян, знакомая семьи Ульяновых по Симбирску. 10 августа 1921 года Ленин дал распоряжение секретарю Л. А. Фотиевой: «Напишите ей, что я письмо прочёл, по болезни уехал (Ведь ещё и болезнь! — В. Б.) и поручил вам ответить: Таганцев так серьёзно обвиняется, что его освобождение сейчас невозможно. Я наводил справки о нём уже не раз» (Там же, с. 62).

А ещё случалось и так. Однажды Горький просил за четырех человек, которым грозил расстрел. Ленин предложил ему взять их на поруки. Тот согласился. Но — «спасти этих людей не удалось, их поторопились расстрелять, — вспоминал Горький. — Мне рассказывали, что это убийство вызвало у Ленина припадок бешенства» (Книга о русских людях. М. 2000. С.428). А что вызвало у вас, Ваня, осуждение молодых ребят на пять лет за то, что разбили люстру в приёмной президента?

Чем пахнет Миронов?

Да, в те страшные дни и глава правительства был не всемогущ. И это мог бы понимать даже тот, кто никого не спас, ни за кого не вступился, а только смотрит в рот начальству да твердит вслед за Никитой Михалковым: «Рад стараться, ваше превосходительство!»

П. Б. Аксельрод, долгие годы знавший Ленина, сказал о нём: «От него пахло русской землей». А ведь от вас, Сергей Михайлович, не пахнет даже асфальтом Большой Дмитровки, а только — коленкором обложек пяти дипломов с отличием. Потому вам и не стыдно принимать участие в коллективном избиении покойного, в топтании могилы великого человека. Не по вашему ли поручению Андрей Вознесенский провозгласил:

Нам, как аппендицит,Поудалили стыд.

«Правда» № 6’09

Всем, за Россию павшим, славаИ память скорбная вовек!Их свято чтят и мать-державаИ каждый честный человек.

О всех нам не избыть печалиСредь будней, праздников и дел,Но у того, кто пал в началеОсобый всё-таки удел…

Им, кто сражался в Бресте, в Орше,В Смоленске, Вязьме, у Орла,В земле лежать не всех ли горше? —Им неизвестно, чья взяла

Они не знают, удалось лиНам отстоять Москву зимойИ как и что там было послеСо всею Русью, всей страной.

И что с детьми? И что с женою?Жива ли мать? И где отец?Ещё пойдём ломить стеноюИли уже всему конец?..

Над ними годы проплывают,Как многотонные суда,Но ничего они не знаютИ не узнают никогда.

Но без раздумий всё отдали,Всё совершили, что моглиИ, не колеблясь, прахом сталиРодной единственной земли.

ГЕРОИ И ЖЕРТВЫ