Александр Уолкер - Одри Хепберн - биография Страница 10

- Что мне делать? - спросила Одри Мак Бина.

- Ничего, - последовал ответ. Ее охватил ужас.

- О нет, я не стану раздеваться! "И потому мне пришлось засунуть ее в песок", - объяснял фотограф. Она смотрит на нас из-за гор песка, которые открывают только ее обнаженные плечи и предусмотрительно скрывают незавидный бюст. Зато мы видим большие выразительные глаза, ярко очерченные брови, высокие скулы будущей звезды. Рядом с ней в песке - два обелиска. Они продуманно нарушают перспективу, наделяют Одри ближневосточной аурой, делая ее похожей на великолепно сохранившегося сфинкса.

Лэндо заставлял Одри много работать даже в те дни, когда шли представления "Соуса Тартар". Она вспоминала: "Он сказал однажды, что любой, кто хочет зарабатывать лишний шиллинг, может пойти в кабаре. И потому после "Соуса Тартар" в 11.30 ночи я шла в "Ciro", приходила туда к полуночи, гримировалась и участвовала в двух выходах. Оба - танцевальные. Мне платили 11 фунтов (31 доллар) за первый выход и 20 фунтов (56 долларов) за второй. Таким образом, в общей сложности я участвовала в восемнадцати представлениях в неделю и зарабатывала более 150 фунтов (420 долларов) в неделю. Я совершенно одурела от этого". Но у нее стали водиться деньги. На Рождество Лэндо задумал устроить спектакль для детей. "Я приезжала домой в 2 часа ночи (из "Ciro"), ложилась спать, но должна была проснуться и успеть на репетицию к десяти утра. Я была очень честолюбивой и использовала любую возможность. Я хотела учиться, и я хотела, чтобы меня заметили". Одри открывала рождественское представление в костюме феи с волшебной палочкой в руке. И так восемнадцать дневных спектаклей за неделю. "Голос у меня стал таким высоким, что у мамы создавалось впечатление, как будто я вот-вот улечу". Это продолжалось пять недель, то есть до нового 1950 года, который избавил ее от такого тяжкого развлечения.

Премьера "Пикантного соуса", продолжение "Соуса Тартар", состоялась в середине 1950 года. В этом представлении партнером Одри был Боб Монкхаус, комедийный актер. Он вспоминает, что в ее манере танцевать не было ничего особенного. В характерном для нее уничижительном тоне, в котором она всегда говорила о своем таланте, Одри соглашалась с ним: "Все, что я делала на сцене, сводилось к тому, что я просто размахивала руками и улыбалась, но как-то так получалось, что обо мне упоминали газеты". Итогом этих "упоминаний" стало то, что ей предложили сыграть в небольшом скетче нахальную француженку-официантку. Как и в случае с Кей Кендалл, индивидуальность Одри затмила яркий свет софитов. Мильто Шульман, театральный критик "Ивнинг Стандарт", писал, что "она производила впечатление человека, получающего огромное удовольствие от того, что делает". Но и другие, несомненно, также получали удовольствие от того, что делала она. Профессионализм мог немного и подождать. На ту пору живой и привлекательной индивидуальности было вполне достаточно.

Кроме того, она наконец-таки влюбилась. Не в Лэндо, а в молодого французского певца, участника представлений. Марселя Ле Бона. И здесь Одри показала себя довольно самоуверенной, если не опрометчивой девушкой. Лэндо в пику ей ввел новое условие: вступление в брак является поводом для расторжения контракта. Одри была слишком ценной участницей шоу, чтобы ее можно было просто так вышвырнуть за дверь. Ведь и так были сложности из-за летней жары. Отношение к ней Лэндо круто переменилось. Примерно четырнадцать лет спустя Бедда Хопер, голливудская обозревательница, получила письмо от некоего Джека Олифанта из Монтерея, которого с целью придания некоторой американской "изюминки" ввели в угасавшее лондонское шоу под названием "Пикантный соус". В письме он рассказывал о резком разрыве отношений между Одри и ее импресарио.

Вот это письмо: "Я прибыл в театр, когда уже шла репетиция, и в строю девиц, выполнявших свою обычную работу и подгоняемых критическим взглядом и словом Сесиля (Лэндо), я заметил исключительно привлекательную красотку. Не отводя глаз от этой аристократической прелестницы, я сказал продюсеру: "Эта девушка, третья слева... если я правильно помню, именно ее я видел на обложке журнала для снобов, да-да, это именно она!" К сожалению, Сесиль отреагировал на мои слова без всякого энтузиазма. Он наклонился ко мне, покачал головой и сухо ответил: "Да, она хорошенькая, но тупая". Эта девушка была Одри Хепберн.

Но теперь у Одри не было особой нужды в благосклонности Сесиля Лэндо. Она начала делать свою вторую карьеру - в кино.

ЛУЧШИЙ СОВЕТ В МИРЕ

Английские любители кино всегда считали Одри одной из чисто английских звезд. Но, начавшись в 1950 году "Одной ошибкой юности" и продолжившись в "Смехе в раю" и в "Рассказе юных жен", ее кинокарьера в Британии завершилась в 1957 году фильмом "Секретные люди". Она больше никогда не работала в Англии, никогда там не жила и, хотя имела британский паспорт и право на английское гражданство, не считала себя англичанкой.

В беседе с Бобом Монкхаусом, когда она еще играла в обреченном на провал ревю "Пикантный соус", Одри заметила: "Я наполовину ирландка, наполовину голландка, а родилась в Бельгии. Если бы я была собакой, то во мне было бы намешано чертовски много разных пород". "Наполовину ирландка" - это указание на место рождения ее отца. В то время, когда родился Джозеф Хепберн-Растон в 1880-е годы, Ирландия еще не получила независимости и была частью Великобритании. Принимая во внимание то жесткое обращение, которому подвергался отец Одри от британских властей на протяжении почти всей войны, о чем Одри, по-видимому, уже было известно, можно понять и то, почему его дочь связывает себя с Ирландией, а не с Англией. Республика Ирландия, кроме того, была той страной, куда Хепберн-Растон переехал сразу же после освобождения из английской тюрьмы. Чем он там занимался и где он там жил - всего этого Одри, скорее всего, не знала. Нет сведений о том, что он пытался возобновить отношения со своей прежней женой Эллой ван Хеемстра или хотя бы с дочерью, которая очень скоро сделает, по крайней мере, половину его имени всемирно известной. Настанет день, и Одри обо всем узнает, но до этого дня было еще очень далеко.

А пока ей предлагали эпизодические роли во многих фильмах. Почувствовав на себе всю ненадежность работы на сцене, она благодарила судьбу за это. Гуджи Уизерс, сама наполовину голландка, актриса с прочной репутацией, посмотрела один из показов "Пикантного соуса" - и ведущее театральное агентство Линнета и Данфи заинтересовалось Одри. Результатом этого стала роль в фильме "Одна ошибка юности", в весьма скромно "шаловливом" фарсе, который, тем не менее, пуританской английской киноцензуре тогда показался вопиюще разнузданным. Сцены с участием Одри, короткие сами по себе, стали еще короче после того, как их коснулась неумолимая длань цензора, руководимая добродетелью.

И все-таки Одри не порывала нитей, которые связывали ее со сценой. Сесиль Лэндо, питая надежды взять реванш за провал "Пикантного соуса", собирал номера и скетчи, готовя "вариант для кабаре" из неудавшегося шоу. Он задумал отправиться с ним в гастрольное турне в конце лета 1950 года. Он даже сохранил роль для возлюбленного Одри Марселя Ле Бона. Роман с Ле Боном и предстоящие гастроли заставили ее отказаться от главной роли в фильме "Смех в раю". И вновь мы замечаем странную связь с прошлым: режиссер-постановщик фильма, англо-итальянец по происхождению, Марио Дзампи, был среди интернированных лиц на острове Мэн вместе с Хепберн-Растоном. Пребывание Дзампи за колючей проволокой оказалось непродолжительным: его бросили туда как итальянца, то есть возможного пособника врага, имеющего родственников в фашистской Италии.

Намеченное турне Лэндо провалилось. Марсель Ле Бон возвратился в Париж, а Одри пошла к Дзампи просить ту роль, от которой столь опрометчиво отказалась. Режиссер пребывал в унынии: он видел ее в "Пикантном соусе" и понимал, что его комедия о наследниках, пытающихся выполнить условия завещания, идеальный материал для Одри с ее изысканным чувством юмора. Но было уже слишком поздно: на главную роль нашли актрису. Но внезапно лицо Дзампи засияло: в фильме есть еще одна роль, которую он мог бы предложить Одри. Она ему настолько нравилась, что он готов был вдвое увеличить ее экранное время. Речь шла о роли продавщицы сигарет. В фильме она занимала всего двадцать секунд. О молодой актрисе не упомянула ни одна статья, посвященная "Смеху в раю". И только Дзампи произнес пророческие слова: "Настанет день, и она будет звездой". Эту его фразу цитировал еженедельник "Синема" в январе 1951 года.

Следующим ее шагом в кино стал фильм "Рассказ юных жен", ходульная и довольно плоская комедия, сюжет которой разворачивался в послевоенной Британии. Одри играла роль незамужней девушки, живущей в доме вместе с двумя семейными парами. К великой досаде Одри, "Рассказ юных жен" вышел на экраны США после того, как она стала знаменитой. "Эта хорошенькая Одри Хепберн" такой тактичной фразой критики попытались предать ее забвению.