Сборник - Викиликс. Компромат на Россию Страница 10

Правда, одновременно Интернет дал спецслужбам невиданные возможности для сбора информации и слежки за гражданами. Facebook, Google, Twitter – все эти компании базируются в США, и, хотя они и частные, каждая из них имеет специальный интерфейс, благодаря которому американские спецслужбы могут в любой момент получить доступ к абсолютно любому письму, почтовому ящику, аккаунту – одним словом, ко всему содержимому серверов этих компаний. Это данные о миллиардах людей – ни одна разведка в истории человечества не могла даже мечтать о таком…

Строго говоря, сегодня я бы с большим подозрением относился к утверждениям, что, мол, в такой-то или такой-то стране существует демократия и свободная пресса. Просто когда в некотором государстве элита чувствует себя достаточно комфортно, а народ достаточно силен, то он начинает требовать себе выборов, прав и свобод. Элита, чьи позиции крепки, а собственность защищена, не особо сопротивляясь, дает ему все это. В этом смысле, по-моему, не богатство и благополучие являются следствием демократии, а наоборот, именно они позволяют возникнуть демократии. На практике свобода слова точно так же возникает благодаря уверенности элиты в незыблемости своего положения. Взять, например, «финансовое общество», США. Право на свободу слова там дано государством ровно потому, что никакая информация не изменит фискальных, имущественных и властных устоев Америки – так что и говорить вслух там можно все, что угодно. То же и в какой-нибудь Норвегии. В этом смысле, как это ни парадоксально, но, например, Китай с его цензурой и гонениями на инакомыслящих вызывает у меня гораздо больше надежды на то, что его можно реформировать при помощи слова. В Китае все еще многое зависит от того, кто у руля – это «политическое общество». А там, где руководители страны боятся, что народ может изменить устои, реформировать всю структуру власти, есть надежда. Надежда на то, что распространение знания изменит эту страну. В Кении в 2007-м мы с помощью всего одного документа о коррупции повлияли на президентские выборы – рейтинг президента Кибаки упал на 10 %!

То есть в США, по-твоему, такой возможности нет?

Есть, но для этого потребуется чудовищной силы удар, огромное количество единовременно появившейся информации. Например, после публикации нашего «Афганского досье» военная тематика в новостях на протяжении недели занимала не обычные 6 %, а 18 % – трехкратное увеличение! Рейтинг Обамы упал на 6 %, поддержка военных действий в Афганистане – тоже. Понятно, что эта публикация оказала определенное влияние на позиции США в мире. Так что до некоторой степени влиять на эту систему все же можно.

В твоих словах о «надежде» – Китай и Кения, где все можно изменить с помощью одного документа, – и «безнадежности», вроде США и Норвегии, звучит что-то очень личное: как будто бы тебе интересно только там, где можно легко устроить революцию…

Ну, что поделаешь, жизнь-то одна – хочется успеть сделать что-нибудь стоящее. Мне интересно то, что приносит отдачу. США мне тоже интересны, просто требуется огромный массив данных. Опубликовать все архивы ЦРУ. Или всю переписку Белого дома. Возможно, для масштабной реформы потребуется и то, и другое одновременно. К счастью, я практически уверен, что количество секретной информации в США больше, чем во всем остальном мире, вместе взятом. Вопрос только в том, как до всего этого добраться. Правда, американских секретов мы и так уже немало выложили. Этим мы, во-первых, доказали скептикам, что не работаем на ЦРУ. И, во-вторых, добились важного психологического эффекта – важного не только для нас как для организации, но и, думаю, для многих людей в самых разных государствах: мы показали, что группа энтузиастов может успешно противостоять давлению даже самой сильной страны мира.

У нас многие интересуются, почему вы не публикуете документы из России?

Мы бы с удовольствием. У нас в проекте даже русскоговорящие люди есть. Но нам практически ничего не присылают. Возможно, люди в России не знают о нас? Или не верят, что мы можем изменить ситуацию в России?

Сомневаюсь.

Есть еще одно возможное объяснение. Я люблю говорить: «Храбрость заразна». Но она заразна локально. Часто для того, чтобы начались утечки, должен найтись смельчак именно из этой страны (или даже конкретной отрасли конкретной страны). Так у нас произошло с Восточным Тимором, Кенией и некоторыми другими государствами. Один опубликованный документ – и они буквально посыпались на нас.

Так что, из России и одной-то бумаги не нашлось?

Мы получали только документы советского периода. Было, правда, одно сообщение, рассказывавшее о предполагаемой утечке из ФСБ, но мы не нашли собственно документов.

Смотри, а то у нас уже вовсю обсуждают, что ты боишься полониевых ванн…

Вот еще. Мы просто ничего не получаем. Напиши, что я вправду очень жду российских утечек.

Зря, что ли, пишут некоторые газетчики, что ты параноик?

Они там дилетанты и не понимают, как устроен мир.

Это, конечно, не исключено. Тем более даже за параноиком могут следить, верно? Скажи, а если ты сейчас все бросишь и уедешь жить на Острова Зеленого Мыса, WikiLeaks перестанет существовать?

Нет, она уже вполне способна обойтись и без меня. Процветать – не уверен, но выживать – вполне. Да, мы живем на пожертвования, но их пока хватает – в год получается порядка полутора миллионов долларов. Хотя мы и не такая уж маленькая организация – у нас есть отделения, серверы и сеть помощников (в основном работающих на добровольных началах) во многих странах. И WikiLeaks быстро растет. На мой взгляд, даже слишком быстро – появляются определенные организационные трудности.

Ну, пока вроде неплохо справляетесь – вы же в этом году опубликовали куда больше ярких документов, чем вся мировая пресса, вместе взятая.

Это не столько наша заслуга, сколько проблема традиционной журналистики. Она всегда была слаба и не умела делать того, для чего предназначена. Если бы журналисты не хвалили друг друга, устанавливая весьма низкие профессиональные стандарты, на них вообще бы не обращали внимания. А так они делают вид, что обладают знанием, и объясняют доверчивой публике, что она невежественна. В результате вместо отношений «писатель – читатель» формируются патерналистские отношения «взрослый – ребенок». Они позволяют многим журналистам быть оппортунистами, искажать правду, заниматься пропагандой и манипулировать читателями, которым они же внушили чувство интеллектуальной неполноценности. При этом система выстроена так, что журналисты-оппортунисты получают бонусы, финансовое подкрепление и быстрее делают карьеру, чем порядочные журналисты. Именно оппортунисты в итоге оказываются на первых ролях в профессиональном сообществе, именно они поддерживают существующий статус-кво, при котором они – мэтры, а читатель – невежда, не умеющий отличить подлинную информацию от фальсификации (что, правда, однако сами «мэтры» и сделали его таким). Понятно, что другая часть публики разочарована и вовсе перестает верить журналистам в целом как профессиональному сообществу. Именно поэтому я выступаю за «научную журналистику». Ученые, публикуя результаты исследования, всегда ссылаются на исходные материалы. Читатель сам может сравнить, соответствуют ли выводы ученого этим данным. Даже если двое ученых спорят друг с другом, читатель всегда может сам разобраться, кто из них прав. Благодаря этому ученые оказываются теми, к чьим словам прислушиваются. Слова журналиста в большинстве случаев не вызывают у людей доверия. И «грехопадение» классической журналистики будет продолжаться до тех пор, пока читатель не получит возможности легко и быстро удостовериться, что журналист не врет.

А, думаешь, журналисты могут вести себя как WikiLeaks, не прячась и не пользуясь криптоалгоритмами в почте и мобильнике?

Могут. Но это будет неприбыльно, и в конце концов их вытеснят конкуренты. Потому что хорошую работу делать трудно и это занимает много времени, поэтому те, кто будут этим заниматься, проиграют финансовое соревнование тем, кто будет быстро и плодотворно халтурить. Единственная возможность – субсидии, но, понятно, они накладывают свои ограничения.

Вы не собираетесь создать на базе WikiLeaks какое-нибудь издание?

Бумажное – нет. Но мы, может быть, создадим свое новостное агентство. Одно из огромных преимуществ Интернета – возможность дешевых публикаций. Мы – своеобразный издательский авангард, мы самые наглые, и мы можем предоставить своеобразный щит всем остальным издателям и журналистам, которые по определению куда более умеренные, чем мы. Соответственно, чем более напористыми мы будем, тем больше места отвоюем для всех остальных.

Ты хочешь сказать, что ради этого-то ты и поступился всеми стандартными благами, которые дает спокойному потребителю общество XXI века?